Перезагрузка - Миика Ноусиайнен

Мне совершенно не стыдно за свое поведение. Он тоже наверняка завелся бы, если бы я попытался пристрелить кого-нибудь из его родных.

Ребенок поражен моим поступком. Да кто угодно вышел бы из себя в такой ситуации. Сам Далай Лама обложил бы этого гада чертями, обматерил бы его и пинал бы машину, которая чуть не переехала на пешеходном переходе его любимых детишек – Аду и Оливера Лама.

Стараюсь успокоиться перед встречей с воспитательницей в детском саду. В последние дни я часто выходил из себя и много кричал на детей. Боюсь, что это отразилось на их поведении.

Детский сад – мое спасение. И не только потому, что дети находятся там днем и я могу ходить на работу. Без садика никто из моих детей ничему не научился бы. Невероятно, что кто-то еще сомневается, отдавать ли детей в сад или нет. Умнейшие профессионалы добиваются там того, в чем я, дилетант, потерпел фиаско.

Оставляю Хелми играть во дворе. Учительница ведет меня в комнату отдыха для персонала. Доходчиво рассказывает о новом плане воспитания и акцентах, которые делает детский сад.

– Мы будем поддерживать у ребенка его самооценку и навыки коммуникации с другими детьми.

Я энергично киваю в ответ. Они делают это за меня. И у них даже есть план. Они что-то собираются поддерживать. У меня вот не хватило мозгов ничего планировать или поддерживать. Я поддерживал только головки детям, когда они были грудничками и в поликлинике мне велели это делать. А потом думал лишь о том, чтобы дети выжили.

Одно заявление воспитательницы становится для меня сюрпризом. Дела у Хелми в садике идут великолепно. Учительница благодарит за это и меня.

– Сразу видно, что у вас дома царит атмосфера любви.

– Вот как? Я не задумывался. Наверное, у нас… да, ну, я… хвалю детей. Хотя иногда на них и кричу.

– Это обычное дело. Самое важное, чтобы взрослый показывал свои эмоции. На умении выражать эмоции мы тоже делаем акцент.

Нельзя ли мне в следующий раз, когда я взорвусь, объяснить это просто искренней демонстрацией своих эмоций?

Время беседы заканчивается. Прощаюсь с Хелми во дворе детсада и возвращаюсь на работу. «Атмосфера любви». Нет, она правда так сказала? Я считал наш дом местом выживания, где бушуют ссоры и властвует хаос.

Плечи сами расправляются, когда я шагаю на работу. У меня получается! Может быть, я и вправду неплохой отец. «У вас дома царит атмосфера любви. Это видно по Хелми». Неужели? Изнутри меня охватывает восторг. И давно забытая улыбка разжимает губы. Ничего не могу с собой поделать.

Сами

В последнее время Суви какая-то странная. Она ненавязчиво позвала меня с собой на акцию протеста. Я по своему складу совершенно не активист, но мне хочется оправдать доверие Суви.

– И где будет эта самая акция?

– Не могу тебе сказать. Конфиденциальная информация.

– Вы собираетесь на кого-то напасть?

– Да нет, совершенно обычное мероприятие.

– Незаконное?

– Можно и так сказать. Но с моральной точки зрения – правильное, и мне этого достаточно. Надеюсь, и тебе тоже.

– Конечно. Более чем.

Не успеваю разобраться с вопросами морали, как мы уже собираемся в тоннеле под Железнодорожным вокзалом. Нас встречает несколько десятков молодых людей, одетых в черное. Один из приятелей Суви раздает из пластикового пакета балаклавы. Я вопросительно смотрю на Суви, но она показывает пример и натягивает балаклаву на голову. Шепчу ей:

– Это точно законно?

– Верь мне. Держись рядом со мной.

Я все понимаю довольно быстро. Из тоннеля мы направляемся к офису нашей компании. Мне ничего не остается, как идти вместе со всеми. Друзья Суви маршируют как обученные солдаты. Часть поворачивает к дверям офисного здания. Другая часть остается снимать операцию со стороны.

Мы заходим в здание. С быстротой молнии некоторые участники приковывают себя наручниками к перилам лестницы. Двое охранников пытаются сдержать толпу, но это бесполезно. Они вызывают полицию.

– У-бий-цы! У-бий-цы!

Скандирование эхом отзывается в холле нашего офиса. Через несколько минут прибывает полиция. Суви как раз пытается приковать себя наручниками к перилам, когда полицейский силой предотвращает ее намерение. Что-то щелкает у меня внутри, и я бросаюсь на помощь. Обеими руками отпихиваю полицейского и понимаю, что совершил ошибку. Ему на помощь приходит здоровяк-коллега, и через две секунды я уже распластан на полу.

Вскоре на месте собираются десятки полицейских в специальной экипировке, которые отделяют извивающихся протестующих от перил. Я нахожусь в сторонке в полусогнутом положении и ожидаю приговора. Облегченно вздыхаю, когда вижу, что Суви выскальзывает из толпы и убегает.

– Поедешь в отделение. Ты подозреваешься в сопротивлении сотруднику полиции, – говорит скрутивший меня полицейский и ведет в машину.

Сижу в машине, когда приходит сообщение от Суви.

«Прости! Мне пришлось сбежать, чтобы не подвести своего старика».

Ожидаю своей очереди в полицейском участке. Молодой человек, участвовавший в акции, выходит из кабинета дознавателя. Он успевает крикнуть мне:

– Ничего не говори легавым!

Полицейские его уводят. А что я могу сказать, если и сам ничего не знаю?

В кабинете дознавателя оказываюсь вдвоем с полицейским лет шестидесяти. Он представляется.

– Добрый день, я комиссар уголовной полиции Юкка Мерисалми.

Нет, черт возьми! Отец Суви. Случайного совпадения быть не может. И дочь, надо сказать, на него похожа.

– Ваше имя?

– Сами Хейнонен.

– Помимо участия в налете, вы подозреваетесь в сопротивлении должностному лицу, находящемуся при исполнении своих служебных обязанностей, и применении к нему насилия.

– Я просто вступился за свою подругу.

– И как ее зовут?

– Ну, то есть… Я их никого не знаю. Защищал человека.

– Мы все защищаем людей. Странно только то, что вы, судя по всему, являетесь сотрудником компании «Анчор Ойл».

– Да. Пятнадцать лет там работаю

– И вам не кажется несколько странным, напялив на себя балаклаву, обзывать себя убийцей непосредственно в офисе фирмы, где вы работаете?

– Я, вообще-то, ничего не кричал и не знаю, запрещено ли ходить на работу в балаклаве.

Папа Суви улыбается мне. Кажется, я поладил бы с тестем. Видно, что он хороший полицейский, если, конечно, в полиции Финляндии есть другие. Еще вчера мне казалось, что история нашей с Суви любви будет записана на небесах. Теперь мне сдается, что, скорее, ее запишут в решении суда.

– Правильно я понимаю, что вы настаиваете на следующем: шел на работу в балаклаве, и именно в этот момент там случайно оказались протестующие? И вы стали защищать незнакомого человека от применения к нему силы, так?

– Неплохо сформулировано.

– Напоминаю, что на допросе не следует врать. В любом случае, против вас еще будет выдвинуто обвинение в сопротивлении должностному лицу при исполнении.

– Это было лишнее, я сожалею.

– Ладно, нет больше смысла нам тут препираться. На настоящий момент задерживать вас нет оснований. Обвинительное заключение получите позже по почте.

Иду домой в смешанных чувствах. Я – законопослушный гражданин. Но при этом провожу вечера по четвергам в клубе у байкеров и участвую