Да – тогда и сейчас - Мэри Бет Кин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Однажды Джоан позвонила им домой. Она была уверена, что Лина на работе, но та взяла трубку. Фрэнсис слушал их разговор, стоя у двери в спальню, и сжимал кулаки с такой силой, что затекли запястья.
– Это Джоан Кавана, – немного удивленно проговорила Лина, повесив трубку. – Кейси просила узнать адрес Кейт, у них намечается встреча одноклассников. Если честно, мне показалось, что Джоан пьяна.
Фрэнсис что-то пробормотал и поспешил укрыться в ванной. Из зеркала на него смотрело бледное, осунувшееся лицо, покрытое шрамами.
– Я знаю про Лину, – сказала Джоан, когда они поравнялись у дверей гастронома.
Фрэнсис подумал, что слышать имя жены из ее уст – часть наказания, которое ему придется понести. Джоан не имеет права говорить о Лине, но в том, что она этого не понимает, виноват только он.
– Как она? – спросила Джоан и посмотрела на него так, словно была вправе рассчитывать на ответ.
Как сказать то, что следует сказать, и не навредить всем еще больше? Фрэнсис не сказал ничего. Он прошел мимо Джоан, точь-в-точь как безымянный рабочий или полицейский, вошел в магазин, купил стакан кофе и взял газету.
Через минуту она медленно проехала мимо него, на ходу выкрикивая слова, которыми он и сам себя называл: трус, обманщик, урод. Фрэнсис мог бы перейти на другую сторону, но застыл на месте. Каждое ее слово было справедливо. Она так и ехала за ним, оскорбляя на все лады, пока он не свернул на Мэдисон-стрит.
Саре и Натали не сиделось на месте. Они то и дело отправлялись за кофе и бутербродами, которые никто не ел, или просто расхаживали по длинным больничным коридорам. Кейт встала рядом с отцом и словно приросла к полу.
В комнату ожидания то и дело заходили врачи, с добрыми вестями для других семей, а операция Лины все не кончалась.
– Кейти, – позвал Фрэнсис и прижал дочь к себе, как давным-давно, когда она была совсем маленькой.
Кейт заверила его, что с ней все в порядке. Хирург рассказал, как будет проходить операция. Отведенное на нее время еще не истекло. По словам Кейт, его самого оперировали на несколько часов дольше запланированного, хотя он этого, конечно, не помнил. Фрэнсис представил на своем месте Лину, а себя на столе в операционной, и понял причину ее непрестанного беспокойства о нем.
– Папа, – начала Кейт, – возможно, сейчас не самое подходящее время, но мне нужно кое-что тебе сказать.
У Фрэнсиса кольнуло в сердце, но он был благодарен ей – за возможность отвлечься, ненадолго отвести взгляд от часов на стене. Кейт забеременела? Он воспитывал ее по-другому, но не его дело распоряжаться ее будущим. Вылетела из университета? Не похоже на Кейт, но если и так, никакой трагедии тут нет; пусть поживет дома, пока не определится, что делать дальше. Что бы у нее ни стряслось, это не конец света. Сейчас главное – поставить на ноги Лину.
Он смотрел на Кейт, на свою прелестную дочку, на ее волосы, сияющие под люминесцентными лампами.
– Я получила письмо от Питера, – сказала Кейт. – Оно пришло на домашний адрес. Мама догадалась, от кого это, но все равно переслала мне в университет. Она велела рассказать тебе, но я все не могла выбрать момент.
Фрэнсис убрал руку с ее плеча.
– Так ты получила письмо от Питера Стенхоупа, – повторил он. – И что же в нем было?
Кейт отвела глаза, дернула плечами:
– Да обычные вещи, о которых мы с ним и раньше говорили. Я ответила. С тех пор мы иногда переписываемся по электронной почте. Он хочет со мной увидеться. Я сказала маме, а она велела рассказать тебе. – Кейт помолчала. – У Питера все хорошо. Он учится в колледже в Нью-Джерси, на полной стипендии.
Фрэнсис сел в кресло. Сара и Нэт могли вернуться в любую минуту.
– Я бы с ним встретилась, как только маме станет получше. Мы же всю жизнь дружили. Я хочу увидеть его, узнать, каким он стал. Мы бы встретились в Нью-Йорке. Чтобы подвести итог. Обещаю. Ты должен понять. Тогда все случилось так внезапно, и он сразу уехал.
Чтобы подвести итог. Где она набралась таких выражений? В университете, конечно. Какой итог он подвел, когда навсегда покинул Ирландию, немногим старше, чем она теперь?
– Скажи что-нибудь.
Не так давно Фрэнсис узнал от адвоката, что Энн Стенхоуп перевели в другую больницу. От Брайана не было никаких вестей, даже на работе не знали, где он теперь, хотя куда-то же они отправляли пенсионные чеки. Чего Питеру надо от его дочери?
– Что в этом такого? – настаивала Кейт.
– Посмотри на меня, – сказал Фрэнсис. – Знаешь, кем бы я был сейчас, если бы не Энн Стенхоуп? Капитаном. А то и выше. Даже не сомневайся. Я с самого начала ждал беды от Энн, а теперь жду беды от ее сына. Надо было послушать маму и вызвать местных копов, пусть бы сами разобрались. А Питера отправить домой, ждать их у себя на крыльце.
– Ему было четырнадцать. Это несправедливо.
– Жизнь несправедлива, Кейт. Я не хочу, чтобы ты с ним виделась. Точка.
– Не говори со мной как с ребенком, пап.
Это прозвучало так наивно, что Фрэнсис даже рассмеялся.
– Ох, Кейт! – только и сказал он.
Лина прошла через операцию, прошла через облучение и химиотерапию. Фрэнсис готовил еду и, если жена была совсем слаба, кормил ее с ложечки, как кормил маленьких дочек, когда у Лины не хватало времени. Если она засыпала на диване перед телевизором, он на руках относил ее в спальню, удивляясь, каким легким, словно пустым внутри, сделалось ее тело. Голова у него больше не кружилась.
