Короли в изгнании - Макс Мах

Молчание снова затянулось, и Меш, у которого не было на все это времени, решил, что разговор надо завершать.

– Что ты предполагал предложить мне взамен? – спросил он.

– Ты будешь старшим братом князя, – быстро ответил Ньюш, который, по-видимому, все это уже обдумал заранее. – Восточное крыло замка и все что пожелаешь вне его.

– Дела настолько плохи? – усмехнулся Меш.

– Думаю, что да, – признался Ньюш тихо.

– Ты знаешь, что у меня уже есть свое княжество?

– Да, я понял это, но ты ведь Сирш!

– Я Сирш, – согласился Меш. – А кто ты?

– Я тоже Сирш, – невесело усмехнулся Ньюш. – Все думают, что я… Ты знаешь песенку про вино в крови?

– Знаю, – кивнул Меш.

– Вот такой я в их глазах, – объяснил Ньюш.

– Но они ошибаются, – уточнил Меш.

– Да.

Ньюш вдруг ухмыльнулся вполне весело. Почти было засмеялся даже, но остановился на ухмылке.

– Ты поверишь, если я скажу тебе, что именно ты научил меня тому, что маска «урода» может быть хорошим решением в трудные времена?

– Вот как? – Меш не удивился. Все это он уже знал.

– Да, – подтвердил Ньюш.

«Да, – подумал Меш. – Ты не зря мне понравился. В тебе действительно что-то есть, и, возможно, из тебя еще получится славный князь».

– Хорошо, – сказал он вслух. – Я подумаю, как вам помочь, но об этом мы поговорим утром. Приходи сюда на рассвете.

Меш улыбнулся Ньюшу и протянул ему руку:

– А сейчас иди, мне еще предстоит много чего сделать.

Ньюш пожал протянутую руку, кивнул в знак согласия и ушел, ни разу не оглянувшись по пути.

Когда дверь за ним закрылась, Меш запер ее на тяжелый стальной засов, которым, по-видимому, давно никто не пользовался – настолько трудно было его сдвинуть, и вернулся к Сиан. Она по-прежнему стояла у стола, осторожно, чтобы не распустились волосы, вытягивая из своей прически длинную и тонкую золотую иглу с крупным рубином на конце. Справившись с непростой задачей, Сиан воткнула иглу в одну из лепешек и повернула рубин против часовой стрелки. Неожиданно камень засветился. Свет, исходивший из камня, был слабым, чуть пульсирующим, но вполне заметным даже в хорошо освещенном помещении. Теперь, когда заработал этот крохотный прибор, никто уже не сможет ни услышать, ни увидеть того, что будет происходить в библиотеке.

– За дело, – кивнул Меш, и легко коснувшись пальцами щеки Сиан, пошел к статуе Души Взыскующей, все так же, как и многие годы до этого, стоявшей возле глухой стены.

Найдя углубления на висках чудной головки девушки-души, Меш привел в действие скрытый в ней механизм и открыл вход в лабиринт. Как и следовало ожидать, в лабиринте было темно. Здесь царила вечная ночь, в которой Меш, однако, мог двигаться так, как если бы тайные тропы замка Сиршей были освещены полуденным солнцем. Но сегодня он был не один, да и причин скрываться во тьме у него теперь не было. Меш активировал прибор скрадывания, вмонтированный в его широкий кожаный пояс, и, достав из кармана затейливую серебряную вещицу, в которой любой вайярский кавалер без труда узнал бы флакон для благовоний, включил фонарь. Узкий луч света разрезал тьму, осветив узкий коридор с кирпичными стенами и потолком.

– Иди за мной, – сказал он Сиан и шагнул в лабиринт. Через мгновение к его лучу присоединился луч фонаря Сиан, а еще через пару секунд и несколько неспешных шагов в глубь коридора он услышал щелчок закрывшейся двери. Теперь не видимые и не слышимые никем, даже если бы кто-нибудь кроме них двоих и находился сейчас на тайных тропах, они пошли быстрее. Для начала, им предстояло проверить две гипотезы Меша, которые возникли у него после долгих бесед с Драконом, Вороном, Тигрицей и королевой Нор. И с Сиан, конечно. И с Сиан…

Так уж повелось в их маленькой компании, что тайны Легиона обсуждались едва ли не при каждой встрече, и каждая новая деталь, которую можно было вставить в сложную головоломку, построенную много лет назад многими ныне давно мертвыми людьми, порождала очередной раунд дискуссий. Меш принимал в этих разговорах посильное участие с тех самых пор, как дама Йя поставила на его память печати легионерского типа. И прошло не так уж много времени, прежде чем Меш понял, что Четырехглазый, которого звали Карл, и В'Спаш – хранитель книг во дворце Сиршей – это один и тот же человек. Осознав этот факт, Меш понял, почему хранитель книг имел два лица. На самом деле В'Спаш имел три лица. Он был землянином, он был легионером, и он стал той'йтши. Тайна его смерти тайной более не являлась, хотя причины, заставившие другого легионера-землянина на это пойти, так и остались неизвестны. Королева с самого начала – с их первой, почти случайной, встречи – почувствовала, что Ярш не в восторге от того, что в Тхолан вернулись люди Легиона. Но разговорить человека, прошедшего специальную подготовку и носящего неснимаемые печати, не просто. К тому же смутные ощущения еще не повод для недоверия. Потребовалось время – годы, чтобы однажды Дракон смог сформулировать свой вопрос так, что рыжий Ярш вынужден был на него ответить. Он просто не смог не ответить на этот вопрос. И Ярш ответил. И вынужден был после этого ответить на многие другие вопросы, но даже власти Дракона – его ключей – не хватило на то, чтобы заставить ресторатора рассказать все. Оказалось, что у предателя стояли такие печати, которые не во власти Макса было отменить и не в силах сломать. Так что Ярш умер, унеся с собой больше тайн, чем раскрыл. Жаль, конечно, что там не было Меша. Возможно, он сам по себе или с одним из Камней Легиона – и сумел бы пройти эти барьеры, но ни Дракон, ни Ворон о такой возможности не подумали. Типичная ошибка людей, привыкших во всем полагаться только на себя. Впрочем, сделанного не воротишь. Ярш умер. А до этого умер Карл. И сожаления о смерти хранителя книг вызвали к жизни воспоминание, которое, казалось, было глубоко похоронено в бездонной памяти Меша. Стерто. Навсегда. Оказалось, что не навсегда. Не стерто. Не забыто. И неожиданно для самого себя Меш вспомнил, как он сам случайно обнаружил вход в лабиринт. За давностью лет и за неактуальностью история эта почти забылась. Тема эта никогда не была для Меша предметом обдумывания, и потому он, не намеренно, конечно, упростил историю, полагая, что открыл вход на тайные тропы сам, воспользовавшись своим даром. Теперь же события того далекого уже времени всплыли в его памяти с яркостью недавно случившегося. Естественно, не без причины. Его память была подстегнута рассказами других.

А ведь все случилось тогда совсем не так, как он предпочитал думать. Все было намного проще. Меш просто подсмотрел однажды, как хранитель входит в лабиринт. Остальное Меш действительно сделал сам. Первое воспоминание проложило тропу в самый темный и дальний угол его памяти, и там нашлось кое-что еще. В лабиринте было одно место, где следы В'Спаша были особенно многочисленны и «запах» его ауры особенно силен. Не надо было быть большим умником, чтобы понять – В'Спаш бывал здесь часто, и это было неспроста. Но тогда возникал другой вопрос. Почему Меш, который изучил тайные пути так, как он их изучил, не исследовал одно-единственное место в лабиринте, именно то, которое было связано с хранителем? И Меш, напрягший свою память до предела, буквально вывернувший ее наизнанку, вспомнил наконец, что остановило его любопытство и, более того, заставило обходить это конкретное место в лабиринте стороной, а затем и вовсе забыть и о нем и обо всем, что с ним связано. Конечно, здесь сыграло свою роль и естественное благородство истинного кавалера, как это представлял себе Меш. В'Спаш был его единственным другом, и тайны В'Спаша были его тайнами, к которым Меш не смел приближаться, сначала из чувства благодарности и уважения к библиотекарю, а затем и из чувства чести, которое развил в себе. Однако и это было не все. Не вся правда, а только часть ее. Имелось кое-что другое, объяснявшее, между прочим, и странную забывчивость Меша. Оказавшись в первый – и последний – раз в непосредственной близости от Тайны хранителя книг, Меш почувствовал непередаваемый ужас, пришедший к нему неведомо откуда и по какой причине. Иррациональный страх обрушился на него тогда с такой силой, что Меш бежал из этого покинутого Добрыми Духами места без оглядки и с тех пор старательно избегал его, предпочитая думать о нем как можно меньше. Так было. И в дальнейшем, замечая следы В'Спаша, ведущие в это ужасное место, Меш их просто игнорировал.

А вот теперь, когда изменился мир и изменился Меш, настало время проверить, что же это за место такое, и не там ли прятал Карл свой архив и свои вещи, которые так и не были найдены, если верить словам ресторатора Ярша, ни самим Яршем, ни комиссией Легиона, расследовавшей убийство своего сотрудника. Кстати, Ярш подтвердил и предположения Дракона и Ворона по поводу результатов этого расследования. Следственная комиссия пришла к тому же выводу, что и они: Карла убил кто-то из своих. Следствие, однако, было прервано переворотом, и, по-видимому, тайна смерти Карла так и осталась бы нераскрытой, если бы не случай. Возвращение тех, кто был по-прежнему заинтересован в расследовании, погубило предателя, хотя и не объяснило преступления, совершенного им. Ясно было только одно – это не было сведением счетов между двумя наемниками. За всем этим скрывалось что-то гораздо более серьезное. Но что, так и осталось невыясненным. Зато в «рассказах» Ярша всплыло одно крайне, интересное обстоятельство. Как и предполагали друзья Меша, со временем Легион все больше и больше стал заниматься своими собственными играми. К чему готовился Легион, какие преследовал цели, какое варево готовилось в его штабной кухне, теперь можно было только гадать. Но факт, что Легиону стало мало того, что он смог внедрить своих людей – преимущественно землян – в аханское общество. Легион стал создавать собственный клон внутри Аханской империи, и организация эта была практически полностью автономна. Во всяком случае, такой она должна была стать со временем. Они просто не успели. Сеть, в которую входили Ярш и Цо и которую Ярш, как ни изворачивался, вынужден был отдать Дракону, была уже практически не связана с Легионом. Поэтому она – восемнадцать человек и некоторая инфраструктура, которую успели построить, – и уцелела во время переворота. Вся связь этой автономной группы с Легионом проходила только через трех человек: Карла, отца Сиан, формально тоже находившегося в отставке, и одного действующего генерала – главы собственной разведки Легиона, который в момент переворота находился на Курорте. Все это кое-что объясняло, но всех недоумений не снимало, так как Ярш всего, по-видимому, не знал и сам, а то, что и знал, унес с собой в могилу.