Убийца Шута - Робин Хобб

- Ведь это ее имя, не так ли? - тихо сказал я Молли.

Пчелка бросила на меня раздраженный взгляд и отвернулась. Ее недовольство мной было очевидным. Она придвинула листок ближе, словно пытаясь защитить его от меня, и сгорбилась. Она еще раз обмакнула перо в черную краску, а затем начала тщательно выводить что-то на бумаге. Я взглянул на Молли, которая гордо и загадочно улыбалась. Я смотрел с возрастающим нетерпением, пока Пчелка не отодвинулась от листка. На нем, аккуратными символами, копирующими почерк Молли, было написано "Пчелка".

Я не знал, что открыл рот, пока Молли на положила пальцы под мой подбородок и не подтолкнула его, чтобы закрыть. Слезы навернулись на мои глаза.

- Она умеет писать?

- Да.

Я перевел дыхание и тщательно скрыл свое волнение.

- Но только ее имя. Она понимает, что это буквы? Что они что-то обозначают?

Молли раздраженно вздохнула.

- Конечно, она понимает. Фитц, ты думаешь, что я пренебрегаю ее образованием, как это делали со мной? Она читает вместе со мной. Таким образом она изучает буквы. Но она впервые взяла перо в руки и написала, - ее улыбка немного дрогнула. - Четно говоря, я удивилась не меньше тебя, когда увидела, что она сделала. Понимать буквы на страницах не то же самое, что воспроизводить их на бумаге. В действительности, у меня получилась не так хорошо, когда я попыталась писать в первый раз.

Теперь Пчелка игнорировала нас обоих, в то время как вещающаяся лоза жимолости начала появляться из-под ее пера.

В ту ночь я больше ничего не писал. Я уступил все свои чернила и мои лучшие перья своей маленькой дочери, и позволил ей заполнять страницу за страницей моей лучшей бумаги иллюстрациями цветов, трав, бабочек и насекомых. Мне бы потребовалось изучить живые растения, чтобы хорошенько их запомнить - она рисовала по памяти и фиксировала их на бумаге.

В ту ночь я отправился в постель с ощущением благодарности. Я вовсе не был уверен, что Пчела понимала значения букв, писала и читала. То, что я видел было копированием того, что она видела ранее, даже если у нее не было образов перед собой. Это являлось достаточно редким талантом, я даже начал надеяться.Я вспомнил Олуха, человека необычайно одаренного в Скилле, даже учитывая, что он не понимал сути того, что делал, когда использовал его.

Той ночью, в постели с теплом Молли рядом со мной, я имел редкое удовольствие ворваться в крепкий сон Чейда и разбудить его.

Что? - требовательно спросил он с упреком.

Помнишь те травники, от торговцев с острова Пряностей, которые мы отложили как превосходящие мои возможности в копировании? Те дряхлые, которые, возможно, ведут происхождение от Элдерлингов?

Разумеется. Что с ними?

Пришли их мне. С хорошим запасом бумаги. Ох, и набор щеток из шерсти кролика. И не найдется ли у тебя фиолетовых чернил с острова Пряностей?

Ты хотя бы представляешь сколько они стоят, мальчик?

Да, и я знаю, что ты можешь себе это позволить, если они будут использоваться с умом. Вышли мне, также, два пузырька.

Я улыбнулся и оградил свой разум под градом сыплющихся вопросов. Они все еще бились в мои стены, когда я погрузился в сон.

Глава десятая. Мой собственный голос

Это мой самый любимый сон. Он снился мне лишь однажды. Я пыталась увидеть его снова, но у меня не получилось.

Два волка бегут.

И все. Они бегут в лунном свете по открытому склону горы в дубовую рощу. В ней есть небольшой подлесок, но они не сбавляют темп. Они даже не охотятся. Они просто бегут, получая удовольствие от того, как растягиваются их мышцы и как свежий ветер залетает в их открытые пасти. Они ничего никому не должны. Им не нужно принимать решений, у них нет обязательств и нет короля. У них есть ночь и их бег, и им этого достаточно.

Я хочу быть такой же цельной.

Журнал сновидений Пчелки Видящей.

Мой язык начал слушаться меня, когда мне было восемь лет. Я очень хорошо помню тот день.

Мой сводный брат, для меня скорее дядя, посетил нас с кратким визитом накануне. На этот раз его подарком мне оказались не маленький свисток или бусы, или такие же простые вещи, какие он привозил мне во время других посещений. На этот раз у него оказался мягкий сверток, обернутый грубой коричневой тканью. Он положил его на колени, и когда я присела посмотреть на него, не зная, что делать дальше, моя мама достала небольшое поясной нож и разрезала связывающую нить, развернув для меня обертку.

Внутри оказалась розовая блуза, кружевной жилет и многослойная юбка! Я никогда не видела такой одежды. Она была из Удачного, как сказал он моей маме, когда она аккуратно прикоснулась к сложенному кружеву. Рукава были длинными и широкими, а юбки словно лежали на подушке из нижней юбки и были покрыты розовым кружевом. Моя мама приложила их ко мне и на удивление, она оказались моего размера.

На следующее утро она помогла мне надеть их и затаила дыхание, глядя на меня, когда последний кушак был завязан. Затем она заставила меня стоять на месте, пока она утомительно долго приводила мои волосы в порядок. Когда мы спустились к завтраку, она открыла дверь и провела меня, будто я была королевой. Мой отец удивленно вскинул брови, а Нед радостно воскликнул, увидев меня. Я ела за завтраком аккуратно, терпела трение кружев и поддерживала рукава, когда тянулась через тарелку. Я смело вынесла вес этого наряда, когда мы стояли у поместья и желали Неду приятного путешествия. Осознавая свое великолепие, я аккуратно прошла сквозь кухонный сад и присела там на скамейку. Я чувствовала себя очень величественной. Я расправила свои юбки и попыталась пригладить волосы, когда Элм и Леа вышли из кухни с ведрами овощных очисток, которые они относили в курятник. Я улыбнулась им.

Леа беспокойно обернулась, а Элм высунула язык. Мое сердце упало. Я имела глупость полагать, что такие экстравагантные одежды заставят их уважать меня. Временами, я слышала, как Элм говорила, что я "одевалась как мальчишка мясника", когда на мне была практичная туника и леггинсы. После того как они прошли мимо меня, я посидела еще немного, пытаясь обдумать это. Когда солнце спряталось в низких облаках, я не могла больше терпеть трение кружевного воротника.

Я искала свою маму и нашла ее за сцеживанием воска. Я остановилась перед ней, подняла свои розовые юбку и нижнюю юбку.

- Слишком тяжелые.

Она, как всегда, поняла мою искаженную речь. Она отвела меня в мою комнату и помогла поменять наряд на темно-зеленые леггинсы и светло-зеленую тунику, а также мои мягкие сапожки. Я приняла решение. Я поняла, что я должна была сделать.

Я всегда осознавала, что в Ивовом Лесу были и другие дети. Первые пять лет своей жизни я была тесно связана со своей матерью, и настолько мала, что у меня было мало общего с ними. Я видела их, мимоходом, когда моя мама носила меня сквозь кухню, или когда я бежала за ней по пятам по коридорам. Они были сыновьями и дочерьми слуг, часть из них появились на свет в Ивовом Лесу и росли вместе со мной, даже ели они и выросли более высокими и быстрыми, нежели я. Некоторые из них были достаточно взрослыми, для того чтобы иметь собственные дела, у Элм и Леа в комнате для мытья посуды, у юноши по имени Тэффи на кухне.

Я знала, что были дети, которые помогали с птицами и овцами, а также конюшие, но этих я видела редко. Еще были малыши: младенцы и маленькие дети, которые были слишком малы, чтобы работать и слишком молоды, чтобы отделяться от своих матерей. Некоторые из них были одного размера со мной, но еще слишком маленькие, чтобы привлечь мой интерес. Элм была на год старше меня, а Леа на год младше, но обе были выше меня на целую голову. Они обе выросли в кладовых и кухнях Ивового Леса, и приняли мнения свои матерей на мой счет. Когда мне было пять, они терпеливо жалели меня.

Но их жалось и терпеливость куда-то пропали, когда мне исполнилось семь. Будучи меньше их ростом, я была более компетентна в тех, делах, которые возлагала на меня мать. Тем не менее, они считали меня тупой, потому что я не разговаривала. Я научилась быть молчаливой со всеми, кроме моей матери. Не только дети, но и взрослые слуги издевались над моей невнятной речью и передразнивали, когда были уверены, что меня нет поблизости. Я была уверена, что неприязнь передавалась от родителей к детям. Даже будучи такой молодой, какой я была тогда, я все-еще инстинктивно понимала, что они боялись за своих детей, когда те находились рядом со мной, словно они могли каким-то образом испортиться от моей странности.

В отличии от своих взрослых, дети избегали меня, не потрудившись притвориться, и это расстраивала меня. Я со стороны наблюдала за их играми, желая присоединиться к ним, но в тот момент когда я подходила, они хватали своих простых кукол, бросали свой пикник и убегали. Даже если бы я побежала за ними, они бы легко обогнали меня. Они могли лазить по деревьям, до нижних ветвей которых я не могла достать. Если я слишком долго преследовала их, они возвращались на кухню. Меня часто прогоняли оттуда с любезными словами "Нет, госпожа Пчелка, бегите играть туда, где безопасно. Здесь на вас наступят или ошпарят. Уходите". И все это время Элм и Леа корчили лица в притворных улыбках и жестами прогоняли меня из-за юбок своих матерей.