Убийца Шута - Робин Хобб

Сначала слуги с любопытством отнеслись к ней, а затем жалели. Тем не менее, Молли шипела на них, и самостоятельно заботилась о ребенке. При них она никогда не признавала, что было что-то не так. Но поздней ночью ее беспокойство и опасения за собственного ребенка становились мрачнее.

- Что будет с ней, когда меня не станет? - спросила она однажды вечером.

- Мы обеспечим ее всем необходимым, - сказал я.

Молли покачала головой.

- Люди жесток, - сказала она. - Кому мы можем настолько доверять?

- Неттл? - предложил я.

- Она снова покачала головой.

- Должна ли я пожертвовать жизнью одной дочери ради заботы о другой? - спросила она, и у меня не нашлось ответа.

Когда разочарование длится так долго, надежда превращается во врага. Никто не может упасть на землю, предварительно не взлетев к небу, и поэтому я научился не надеяться. Когда Пчелке было полтора года, Молли сказала мне, что девочка становиться крепче и твердо держит голову, на что я просто кивнул и улыбнулся, но не больше. Но к концу второго года жизни она уже могла переворачиваться на живот и вскоре после этого начала самостоятельно садиться без всякой поддержки. Она росла, но для своего возраста оставалась крошечной. На третьем году жизни она стала ползать и стараться вставать на ножки. К четырем годам она уже ковыляла по комнате - удивительное зрелище - видеть как такой крошечный ребенок ходит. В пять лет она уже повсюду семенила за своей мамой. У нее прорезались зубы и она стала издавать звуки, которые могла понимать только Молли.

Очень странные вещи вызывали ее восторг. Лоскут вязаной ткани или колыхающаяся на ветру тенета привлекали ее внимание. Затем, малышка начинала дико махать руками и издавать непонятные звуки. Периодически, в потоке бессвязной речи прорывалось слово-другое. С одной стороны было жутковато, а с другой мило слушать как Молли разговаривала со своим ребенком, поддерживая воображаемую беседу.

Пчелка проводила практически все время с нами. Ее старшие братья приезжали уже не так часто как раньше, поскольку растущие семьи и их нужды требовали сил и внимания. Они приезжали когда могли, что случалось редко. Они относились к Пчелке по доброму, но быстро поняли, что жалеть ее бесполезно. Она будет такой, какой будет. Они видели, что Молли была довольна ей, и по возможности не думали больше ничего о ребенке, который был утешением их стареющей матери.

Нед, мой приемный сын, уходил и возвращался из странствий, в которые уходят менестрели. Чаще всего он пребывал в самые холодные месяцы, чтобы провести с нами одну луну. Он пел и играл на свирели, и Пчелка была самым заядлым слушателем, о каком только мог мечтать менестрель. Она сосредотачивала на нем свои бледно-голубые глаза и приоткрывала ротик, пока слушала его. Она не охотно ложилась спать, пока Нед был с нами, пока он не следовал за ней в ее комнату и играл ей спокойную, медленную мелодию, пока она не засыпала. Возможно, именно поэтому он воспринял Би такой, какая она была, и когда он навещал нас, то всегда приносил ей простой подарок, будь то яркие бусы или мягкий шарфик с изображениями роз.

Из всех братьев и сестер, в те первые годы Неттл приезжала чаще всех. Я видел как сильно ей хотелось подержать сестру на руках, но Пчелка реагировала на нее также остро, как и на меня, и поэтому Неттл пришлось довольствоваться только тем, чтобы сидеть рядом со своей сестрой без возможности заботиться о ней.

Однажды поздней ночью я покинул свой тайный кабинет, мой маршрут пролегал мимо двери в детскую Пчелки. Я увидел, как свет пробивается сквозь приоткрытую дверь и остановился, подумав, что, возможно, Пчелка заболела и Молли сидела с ней. Но когда я заглянул, я увидел не Молли, а Неттл, сидящую на кровати сестры, вглядывающуюся в ее лицо с выражением трагической печали. Она тихонько говорила.

- Я течение многих лет я мечтала о сестре. С которой я могла бы делиться своими мечтами, заплетать друг другу косички и дразнить мальчишками, подолгу вместе гулять.

- Я думала, что научу тебя танцевать, и у нас появятся общие секреты,и мы будем готовить поздней ночью, когда остальные отправятся спать. И вот она ты, наконец. Но у нас так не будет, не так ли? Но я кое-что обещаю тебе , маленькая Пчелка. Вне зависимости от того, что будет с нашими родителями, я буду заботиться о тебе, - и затем моя Неттл спрятала лицо в руках и заплакала. Я знал, что она оплакивала сестру, которую сама себе придумала, также как и я стремился быть отцом идеальной маленькой девочки, о которой мечтал.

Я не мог утешить ни себя ни ее, поэтому молча покинул эту сцену.

С рождения Пчелка повсюду сопровождала Молли в слинге, или на бедре у Молли, или у нее за спиной. Иногда я задумывался, не боялась ли она оставлять ребенка одного. Когда Молли занималась своими обычными делами в Ивовом Лесу, от надзора за слугами, до управления ее собственными ульями, медом и изготовлением свечей - делами, которые до сих пор приносили ей удовольствие. Пчелка была с ней, наблюдала и слушала. Теперь, когда малышка обнаружила, что умеет издавать звуки, Молли удвоила свои усилия с ней. Она не разговаривала с ней нараспев, как это делали слуги в тех редких случаях, когда были вынуждены обращаться к Пчелке.

Вместо этого, Молли искренне объясняла Пчелке каждый аспект своей работы, словно однажды ей потребуются знания о том, как выкуривать улей или формировать горячий воск для свечей и полировать серебро, или заправлять кровать. И Пчелка, в своем наивном представлении, отражала серьезность Молли, глядя на то, что она ей показывала и невнятно повторяла за ней. Случай, когда ондни летним днем я нашел Молли, обучавшую ее ухаживать за ульями заставил меня нервничать больше всего. За столько лет я привык к спокойному понимаю Молли, что пчелы могу жалить ее руки в ходе ее работы. Но чего я не ожидал, так это увидеть маленькую Пчелку, стоящую рядом с матерью с ведерком в руках, всю облепленную пчелами. Ребенок блаженно улыбался, ее глаза были почти закрыты. Время от времени она хихикала и немного раскачивалась, будто пушистые существа щекотали ее.

- Молли, - сказал я тоном предупреждения, но моя леди была настолько увлечена своим делом, что я не была уверен, видела ли она, что произошло с ее ребенком.

Она медленно повернулась помня о своих жужжащих подопечных.

- Малышка, - сказал я с тихой тревогой, - Она вся в пчелах.

Молли посмотрела вниз и обернулась назад. Легкая улыбка появилась на ее лице.

- Пчелка! Ты помогаешь мне ухаживать за ульями?

Наша маленькая дочь взглянула на мать и что-то пролепетала ей в ответ. Молли засмеялась. - С ней все в порядке, дорогой. Она совсем не боится их.

Но я боялся.

- Пчелка, отойди от них. Иди к папе, - я позвал ее. Она повернулась и посмотрела мимо меня. Она никогда по собственному желанию не смотрела мне в глаза. Она что-то опять пролепетала матери.

- С ней все в порядке, дорогая. Она говорит, ты беспокоился, потому что не знаешь пчел, так как я и она. Иди. А мы еще побудем.

Поэтому я оставил их, проведя в тревоге час в моем кабинете. Я задавался вопросом, был ли у моего ребенка Уит, и мог ли ребенок, обладающий Уитом связать себя с пчелами. " Не смеши", фыркнул во мне волк. И настоял, что если бы это было было так, он бы почувствовал это. Я мог только надеяться на это.

Очередной год подошел к концу, Пчелка медленно росла. Наши жизни изменились, Молли сконцентрировала все свои дни вокруг нашей дочери, а я ходил вокруг них кругами, дивясь их совместным занятиям. К тому времени Пчелке исполнилось семь, она была настоящей помощницей своей матери, в своих простых делах. Я наблюдал за тем, как Молли становится медлительнее и ощущает бремя прожитых лет. Пчелка могла подобрать то, что уронила Молли, могла собирать травы, на которые указывала Молли или подать ей что-нибудь с самых низких полок в комнате для шиться.

Она выглядела как маленькая пекси, когда повсюду следовала за своей мамой и помогала ей по мере своих возможностей. Молли выбирала нежнейшую шерсть и красила ее в самые яркие цвета, которые только могла создать, для того чтобы порадовать Пчелку равно как и для того, чтобы ее легче было отыскать в высокой луговой траве. В семь лет она была ростом чуть выше талии Молли. Бледно-голубые глаза и светлые брови, в добавок к сильно кучерявым волосам делали выражение ее лица постоянно удивленным. Ее волосы мгновенно спутывались в узлы при порыве легчайшего ветерка и росли так медленно, что Молли отчаялась в том, что Пчелка когда-нибудь будет выглядеть как девочка.

Когда же пушистое облако идеальных кудряшек отросло до плеч, оно было таким тонким, что Молли приходилось мочить волосы, расчесывать и заплетать в длинную косу. Они пришли показаться мне: моя девочка была одета в простую желтую тунику и зеленые гамаши, такие же, какие мы с Молли носили, когда были детьми. Увидев ее я улыбнулся и сказал Молли:

- Это самый маленький воин, которого мне доводилось видеть! - ибо точно также всегда заплетали свои волосы солдаты Бака. Пчелка удивила меня радостно вскрикнув от восторга, услышав мои слова.