Уцелевший - Эрик Хелм

Только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым...»

Затем, к невыразимому облегчению обоих — герцога и ван Рина — автомобиль под прямым углом вырвался на шоссе. Де Ришло избрал северо-западное направление и помчался так, будто и впрямь все дьяволы преисподней преследовали по пятам. Пять миль оказались покрыты за столько же минут, и беглецы очутились на дороге Лэвингтон-Вестбери.

Даже здесь де Ришло не убавил скорости. Машина летела к Лондону, ревела мотором, визжала тормозами, проходя повороты. Герцог вовсю вертел рулем, боролся против неизбежных заносов, однако продолжал гнать во весь дух, презирая опасность, ибо куда более страшная угроза могла возникнуть позади.

Они вихрем промчались мимо Истертона, где, незримый во мраке, стоял, уткнувшись капотом в стенку амбара, брошенный синий роллс-ройс. Миновали Бушелл, Апэйвон, Ладжершелл, приблизились к Андоверу, исколесив по периметру всю огромную равнину. При въезде в городок де Ришло затормозил и обратился к Рексу:

— Как дела у Саймона?

— Бесчувствен, аки скот зарезанный. И веком не шевельнул, я уж боялся, что придушил чересчур основательно... Господи Боже! Ну и зрелище мы с вами застали!

— Милая картинка, ничего не скажешь, — процедил герцог.

Он внезапно показался ван Рину гораздо старше своих лет. Пепельно-серое лицо избороздили усталые морщины, под горящими, пронзительными глазами набрякли темные мешки. Де Ришло прочел мысли Рекса, отвернулся и на несколько мгновений уткнулся лбом в рулевое колесо. Потом резко, решительно выпрямился, запустил руку в карман, извлек небольшую фляжку.

— Влей-ка ему в рот пару глотков — да, гляди, осторожно, чтоб не захлебнулся.

Рекс повиновался. В автомобиле запахло добрым выдержанным брэнди.

Саймон кашлянул, дернулся, поднял веки. Во взоре, устремленном на американца, не было и тени разума.

— По-прежнему без сознания, — негромко сказал Рекс. — Но, слава Тебе, Господи, жив, а это уже немало. Пока вы неслись по дорогам, точно с цепи сорвавшись, я боялся, бедняга отдаст концы. А теперь доставим голубчика в Лондон и отдадим на попечение ближайшему врачу.

— Нельзя.

Во взоре де Ришло сквозила неподдельная тревога.

— Мы просто-напросто не доберемся до Лондона. Вся орава наверняка опомнилась и возвратилась в чилберийский дом. А значит, берется за дело.

— Поясните. Чилбери, кажется, не близко.

— Не играет роли. Они в силах подчинить любую мелкую тварь — нетопыря, змею, крысу, филина, — а также кошек и некоторые породы собак: волкодавов и немецких овчарок, например. Если крупную собаку направить под колеса быстро идущей машины, возможна катастрофа. Но поскольку подобный способ ненадежен, есть гораздо более действенные средства. Адепты вроде Мокаты могут распоряжаться стихиями — скажем, наслать в нужную область густой туман. А для вящей верности овладеть мозгом едущего навстречу нам подвыпившего шофера и принудить того к лобовому тарану. Или безо всяких тонкостей определить точное наше положение и либо столетнее дерево повалить на шоссе, либо удар молнии нацелить... И там не один Моката, вспомни. Соединенные усилия стольких чернокнижников — ужасная вещь, mon ami. Будь покоен, одолеть остающиеся до Лондона семьдесят миль не позволят. Walpurgis Nacht продолжается. Злобные силы пребывают на воле и устремятся вдогонку всем скопом. Покуда не рассветет, нам продолжает грозить лютейшая опасность...

* * *

Скакун испанца пал четыре мили спустя — пал неожиданно, словно громом пораженный. Едва умудрившись отклониться в сторону и выдернуть сапог из левого стремени, Родриго все же не успел выпрыгнуть из седла, как обычно поступают в подобных случаях. Конская туша грохнулась, покатилась кувырком, замерла.

Эрна оглянулась, удивленная тяжким, резким ударом, завизжала и натянула поводья.

Кастильцу почудилось, что правая, оставшаяся в стремени ступня оторвалась напрочь. Сразу понять было затруднительно, ибо широкий круп андалузского палафрена придавил ногу до самого колена. Родриго приподнялся на локте, ошалело помотал головой.

— Что с тобой, что с тобой, что с тобой? — отчаянно и безостановочно твердила соскочившая с лошади и уже стоявшая рядом на коленях Эрна.

— Сейчас... одну минутку...

Скрежеща зубами от пронизывающей боли, кастилец напряг мышцы и попытался выдернуть пострадавшую конечность из-под конского трупа. Охнул, опрокинулся на спину. Разноцветные круги заплясали перед глазами Родриго, лицо похолодело, в ушах начала петь и насвистывать маленькая противная цикада.

Он лежал почти без сознания несколько секунд, пока не почувствовал на щеках нежные, дрожащие ладони Эрны.

— Что с тобой?

— Отдыхаю, — попытался улыбнуться испанец. — Уже отдохнул. Ну-ка еще разочек...

С мучительным стоном он дюйм за дюймом выпростал ногу. Эрна поспешила снять стальную ловушку стремени. Упершись ладонями в землю, Родриго перенес опору на левую ступню, присел. Очень осторожно, затаив дыхание, провел руками от правого колена до ахиллесова сухожилия. Ощупал снова, слегка нажимая пальцами, перебирая ими с постепенно возраставшей силой.

— Кажется, кости целы.

Чего, по-видимому, нельзя было с уверенностью сказать о связках.

— Ааа-ыы-оуу! — послышалось опять — немного ближе и отчетливее.

Лошадь Эрны захрапела и заплясала, готовая ринуться прочь.

— Держи Аладу, — сказал Родриго деревянным голосом. — Ускачет — пропадем.

Баронесса метнулась к животному, схватила повод, потянула изо всех сил, подвела перепуганную кобылу к ближайшему дереву и быстро привязала. Бегом возвратилась и взяла испанца за руку.

— Это наверно, растяжение. Попробуй забраться в седло, я устроюсь у тебя за спиной и поедем дальше.

— Слушай, — медленно и ровно молвил Родриго, — погибать обоим вовсе незачем. Немедленно убирайся и береги лошадь. Миль через пятьдесят-шестьдесят лес начнет редеть, а там и до жилья недалеко.

— Ты с ума сошел! — закричала Эрна.

— Время не терпит. Уезжай! Уезжай и развяжи мне руки! Себя я сумею защитить, не беспокойся.

— Родриго де Монтагут-и-Ороско. Время действительно не терпит. Поэтому не задерживай нас. Я и шагу отсюда не сделаю одна.

— Молчать!.. — заревел Родриго.

— Я боюсь, — отпарировала Эрна, старательно пытаясь изобразить улыбку.

Испанец только рукой махнул:

— Загоним двойной тяжестью вторую лошадь — хороши будем.

— О двойной тяжести речи не идет. Поедешь верхом, не торопясь. А я двинусь рядом и стану держаться за твое стремя.

— Еще чего!

— Еще могу тащить тебя сама. Но далеко не уйду, шлепнусь.

— Аыы-воо-оуу! — снова раздалось позади.