Уцелевший - Эрик Хелм

— Эрна, — прохрипел он минуту спустя. — Эрна!

Ответа не последовало.

— Эрна, это ты окликала меня?

— Эрна спит, — раздались негромкие серебристые слова. — Так несравненно лучше и для нее, и для тебя, и для меня.

Испанец подскочил.

— Кто здесь? — выдохнул он полубеззвучным шепотом.

Голубое свечение затеплилось в нескольких футах впереди, меж Родриго и разрушенной часовней. Оно возносилось над примятыми лесными травами прозрачным переливающимся коконом, имевшим в высоту футов семь с половиной.

— Очисти клинок от скверны и вложи обратно в ножны.

— Кто здесь? — повторил испанец, чувствуя ужасную слабость после небывалой схватки, однако почему-то не испытывая ни малейшего страха.

— Друг и защитник.

— Это ты наставлял меня во время боя?

— Да. И это я погрузил баронессу в сон, когда смрадный враг объявился на поляне.

Внутри кокона возникла и четко вырисовалась человеческая фигура. Загадочный пришелец не касался почвы стопами, а парил в нескольких дюймах над нею. Столько добра, столько теплой, искренней заботы источали звездные, бездонные глаза, лучившиеся предвечной мудростью, что Родриго разом и всецело доверился чудесному гостю и, впервые за всю жизнь, ощутил себя в полной, несравненной, совершеннейшей безопасности.

Не задавая новых вопросов, рыцарь трижды вонзил меч в почву, в одно и то же место, с каждым разом утапливая лезвие глубже и глубже. На третьем ударе крестовина дошла до упора. Кастилец провел обеими сторонами клинка по траве, поднялся, обтер надежную толедскую сталь о рукав и вернул в ножны, пристегнутые к широкому поясу буйволовой кожи.

Лишь сейчас он внезапно понял, что боль в поврежденной ноге исчезла бесследно.

— Это я исцелил тебя в начале схватки, — сказал незнакомец, благожелательно улыбнувшись. — Ты дрался за правое дело, сам того не ведая; и, себя не жалеючи, оборонял беззащитную... Сегодня я доволен тобою.

— А раньше? — непроизвольно спросил Родриго.

— Раньше ты огорчал меня. Ты жил, как свинья...

— Полегче! — вскинулся неукротимый кастилец.

— Это правда. Мы храним подопечных, как умеем: обороняем от клинка, от копья, от пики, протазана, боевого цепа, кулака. От кинжала в ночи, от язвы, разящей в полдень, от...

— Девяностый псалом, — улыбнулся Родриго.

— Не смей шутить и ерничать, — прервал незнакомец. — Лишь в исключительных обстоятельствах может хранитель предстать хранимому и заговорить с ним. Ты понимаешь, кто я такой, Родриго?

Несколько мгновений испанец безмолвствовал, а затем неожиданно побледнел и глубоко, благоговейно поклонился.

— И не забывай о приставившем к тебе хранителя...

Родриго тщательно осенил себя крестным знамением и еле слышно прошептал «Отче наш».

— А теперь внемли. По воле чистейшего и непредвиденного случая в руки твои угодила вещь негожая и страшная. Тварь, искромсанные останки которой покоятся, наконец, у вот этой стены, шла по вашему следу исключительно для того, чтобы убить и отнять. Не для себя, разумеется, — прибавил незнакомец. — Для тех, кто натравил и науськал...

— Ты говоришь об амулете Торбьерна? — прервал испанец.

— О нем самом.

— Что это?

— Уцелевший талисман.

— Что?

— Поверь на слово, — грустно улыбнулся незнакомец, — чем менее ведаешь об Уцелевшем, тем спокойнее живешь. Однако, по неведению, или иным образом, а убрать этот предмет подальше от посторонних злобных глаз и, тем паче, рук, надлежит незамедлительно. Иначе могут приключиться бедствия, несравнимые ни с чем, бывшим доселе... Следуй за мною, Родриго...

16. Святилище древних

— И куда же деваться? — спросил Рекс.

— Следует подыскать убежище, в котором Саймона можно уберечь до рассвета.

— Церковь?..

— Попробуй, найди церковь, открытую в этот час...

— Подымем приходского священника из постели.

— Весьма любопытно поглядеть, и доводы твои заодно выслушать, mon ami, — грустно усмехнулся де Ришло. — Очутишься либо в сумасшедшем доме, либо в местном полицейском участке. За предерзостную и наглейшую попытку проникнуть в храм и ограбить его. Звучать будет примерно так...

— Что же делать?

— Постой-ка! Придумал! Мы доставим Саймона в древнейший храм, существующий на Британских островах! К тому же, открытый сверху, что несравненно лучше!

Засмеявшись от удовольствия, де Ришло включил передачу и начал разворачивать автомобиль.

— Надеюсь, вы не обратно собираетесь ринуться? — с тревогой вопросил Рекс.

— Всего лишь на три мили, до развилки у Вэйхилла. Потом поедем в Амсбери.

— Теперь это называется «всего лишь»? — не своим голосом возопил ван Рин. — Да мы же полезем прямо в зубы Мокате и компании!

— Отнюдь нет. Мы двинемся к Стонхенджу. И, если доберемся благополучно, окажемся в безопасности.

— Да оттуда же до Чилбери не более десятка миль!

— Не играет ни малейшей роли.

И снова понеслась длинная, мощная испано-сюиза по ночной дороге, рассекая мрак параллельными, протянутыми в даль столбами яркого света, снова засвистел в приоткрытых оконных стеклах теплый майский воздух.

Двадцатью минутами позднее друзья опять ехали по извилистым улочкам Амсбери, безмолвными совершенно темным. Сельчане мирно спали за наглухо замкнутыми ставнями, понятия не имея о битве, разыгравшейся неподалеку меж силами света и тьмы. Англия тихо и мирно жила в двадцатом веке, понемногу подвигавшемся к своей середине, и знать не желала о средневековых глупостях, давно и прочно позабытых всяким здравомыслящим человеком.

Машина миновала последние дома, сделала еще милю и поднялась по склону к самой проволочной ограде, окружающей неолитическое сооружение, воздвигнутое во времена незапамятные и всемирно известное как Стонхендж. Герцог загнал испано-сюизу на пустынную придорожную стоянку и распахнул дверцы. Рекс выволок наружу Аарона, по-прежнему завернутого в пальто и снятую с сиденья накидку, а де Ришло двинулся вослед, не позабыв прихватить заветный саквояж, набитый множеством непонятных, однако весьма полезных вещей.

Спотыкаясь в темноте, они взошли по травянистому откосу к исполинским глыбам — древнему святилищу, смутно выделявшемуся на фоне звездного неба, — неколебимому памятнику забытого культа, который царил на британской земле задолго до того, как римские легионы утвердили на ней новых, приведенных из-за моря, богов.

Ван Рин и герцог миновали внешнее кольцо вертикально стоящих камней, кое-где соединенных многотонными навершиями, образующими грубые подобия то ли арок, то ли просто ворот. Де Ришло проворно выбирал дорогу среди поверженных глыб, ведя Рекса туда, где меж двумя колоссальными трилитонами находится полупогрузившийся в землю алтарь из пористого песчаника.