Эоловы арфы - Владимир Бушин

Когда первое ядро ударило о землю, Энгельс не сразу понял, что произошло: ему показалось, где-то невдалеке почему-то вдруг надломилось крупное дерево. Осознав через мгновение происшедшее, он чуть заметно побледнел, но Виллих крикнул ему, призывая, как равного, наблюдать за необстрелянными ополченцами. И он стал наблюдать, позабыв о себе, и ему уже словно некогда было трусить или волноваться. И даже когда одно ядро угодило прямо в дерево, за которым он стоял, оглушив и осыпав листьями да сухими сучьями, Энгельс и тогда продолжал внимательно наблюдать за ополченцами, спокойно улыбаясь Виллиху.

Обстоятельно изучив поле боя, Виллих, Энгельс и капитан, показавший себя таким молодцом накануне, устроили тут же, за деревьями, небольшой военный совет, на котором разобрали вчерашнее сражение и наметили, что следует предпринять против крепости в ближайшие дни.

Затем они вернулись в Бельгейм, оттуда - в Оффенбах, и везде Энгельс знакомился с отрядом - с его людьми, делами и нуждами. Это затянулось до вечера. Можно было бы пораньше лечь спать, чтобы завтра пораньше встать и отправиться в дорогу, но Энгельс видел, что положение с боеприпасами в отряде катастрофическое, что медлить нельзя, и решил ехать сейчас же, в ночь. Возница с не очень-то резвой кобылкой, предоставленной в распоряжение Энгельса, оказался трусоватым малым, он долго отказывался ехать ночью. Пришлось прикрикнуть на него. Он подчинился с крайней неохотой. А когда наконец выехали, то вскоре обнаружилось, что дорогу он знает нетвердо. Несколько раз они сбивались с пути, но и тогда возница не торопил лошадь, чтобы наверстать упущенное время.

- Если ты, саботажник, не будешь погонять, - пригрозил разозлившийся Энгельс, - я оставлю тебя здесь в ночном лесу одного и уеду.

Угроза подействовала, но ненадолго. Минут через двадцать лошадь снова поплелась шажком. Тогда Энгельс отпихнул возницу, взял у него вожжи и стал править сам. Дело пошло веселее.

- А ты спи, бездельник, - бросил Энгельс через плечо. - Все равно дороги не знаешь.

Возница ничего не ответил. Ему было страшно, но вскоре он все-таки уснул.

Часа через два лес кончился. В поле было светлее. А еще через полчаса справа стало брезжить, и где-то впереди послышалось пение петухов. Если это в Майкаммере, то, значит, больше половины дороги до Нёйштадта уже позади. У самого въезда в селение послышались какие-то возбужденные и, кажется, пьяные голоса. Возница моментально проснулся. Вот в рассветных сумерках впереди показалась медленно бредущая толпа с ружьями и косами. Завидев Энгельса, они поспешно стали хвататься за оружие.

- Кто такой? - послышались выкрики.

- Где командир? - спокойно ответил вопросом на вопрос Энгельс.

Командир явился, он ехал на повозке где-то позади. Это был молодой и, видимо, очень перепуганный человек.

- Я начальник штаба отряда Виллиха, - представился Энгельс и показал полученное вчера удостоверение. - Что вы за люди и куда идете?

Оказалось, это отряд народного ополчения, вышибленный пруссаками первым же ударом из Хомбурга. Он отступил на Цвейбрюккен, затем на Пирмазенс, по скверным дорогам преодолел горы и вот наконец вышел в прирейнскую долину, надеясь соединиться здесь с основными силами армии.

- Из Цвейбрюккена вы отошли тоже под напором неприятеля? - спросил Энгельс.

- Нет, пруссаки еще не подошли, - командир замялся, - но...

- Значит, просто бежали, - все понял Энгельс. - Ну а из Пирмазенса?

Командир снова замялся и вдруг вместо ответа на вопрос брякнул:

- Мы везем с собой четыре пушки. Мы спасли их от врага. Если бы не мы...

- Пушки? - усмехнулся Энгельс. - Прекрасно! Но вы на всем пути от Хомбурга хоть раз видели пруссаков? Хоть раз они пальнули по вашим сплоченным рядам?

- Нет, мы их не видели, - наконец-то без уловок ответил командир, но тут же снова напустил тумана: - Однако нет никаких сомнений, что они идут буквально по нашим следам. Признаться, когда мы увидели вас...

- Приняли за неприятельский авангард? - бесцеремонно перебил Энгельс. - Ах, вояки, вояки! Хорошо еще, что из всех четырех пушек по мне не пальнули... А вы видите, - он резким жестом указал на толпу, - что у вас много пьяных. Кто же пьет в такую рань? Да еще в уверенности, что неприятель у тебя на хвосте? И тон дурной, и служба плохая.

- Ну, выпили... - беспомощно промямлил командир.

Не попрощавшись, Энгельс стегнул лошадь и стал обгонять отряд. Когда выехали из Майкаммера, уже совсем рассвело. До Нёйштадта оставалось каких-нибудь семь-восемь километров, и дорога дальше была все время прямая. Энгельс передал вожжи вознице и прилег на сено, пытаясь хоть немного уснуть. Но не спалось. Из головы не шли только что встреченный отряд и его командир. Было ясно, что это - первая ласточка всеобщей паники и отступления. Может быть, уже бесполезно ехать в Кайзерслаутерн? Может быть, и там уже готовятся к бегству, не дав боя?

Незаметно для себя под ровную дорожную тряску Энгельс все-таки уснул. Проспал до самого въезда в Нёйштадт. Раскрыв глаза, он изумился: тихий городок бурлил. На улицах было полно солдат, волонтеров, местных жителей; дорогу загораживали повозки, пушки, всадники; со всех сторон неслись крики, брань, ржание перепуганных лошадей... Энгельс тотчас понял, что случилось: да, в Кайзерслаутерн ехать теперь незачем - Кайзерслаутерн сам прибыл сюда.

И действительно, это было так. Столица восстания явилась в Нёйштадт едва ли не в полном своем составе: с временным правительством, генеральным штабом, со всеми ведомствами и канцеляриями. Кажется, только один ресторан "Доннерсберг" был оставлен на растерзание неприятелю. Неразбериха и безалаберщина, что царили в Кайзерслаутерне, теперь в условиях отступления возросли здесь многократно. Но как бы то ни было, а Энгельс поехал за боеприпасами, его ждали оставленные товарищи, и он сделает все, чтобы выполнить поручение.

Условившись с возницей, где тот его будет ждать, Энгельс направился разыскивать кого-нибудь из военных руководителей. Вопреки ожиданиям, довольно быстро удалось найти начальника генерального штаба Густава Техова, который был известен Энгельсу как участник прошлогодних революционных событий в Берлине: когда четырнадцатого июня прошлого года восставшие берлинцы ринулись на штурм цейхгауза, старший лейтенант Техов был вместе с некоторыми другими офицерами прусской армии, которые отказались стрелять в народ и открыли перед ним двери склада. Суд приговорил Техова и его товарищей к пятнадцати годам тюрьмы, но они бежали из Магдебургской крепости и явились в восставший Пфальц.

Энгельсу показалось, что тридцатипятилетний начальник генштаба сейчас единственный спокойный здесь человек. Пожалуй, даже слишком спокойный. Очень обстоятельно и толково он рассказал о сложившемся положении. Большие силы пруссаков ударили из района Саарбрюккена по Хомбургу и взяли его, отбросив наши слабые и малочисленные части. Отсюда одна колонна направилась прямо на Кайзерслаутерн, другая - уже прошла Цвейбрюккен и приближается к Пирмазенсу, ее нынешняя цель, очевидно, в том, чтобы выйти к Ландау и снять осаду с баварского гарнизона.

Сразу же за этим ударом с запада последовал удар с севера, в долине Рейна. Ввиду полного отсутствия всякого естественного прикрытия это направление крайне трудно защищать. Здесь, выйдя из Крейцнаха, пруссаки беспрепятственно дошли до Кирхгеймболандена и только у его стен встретили первое серьезное сопротивление. Сейчас в городе идут уличные бои. По последним донесениям, солдаты рейнско-гессенского отряда и майнцские стрелки с большим упорством защищают Дворцовый сад и прилегающий район, хотя и несут большие потери.

Энгельс живо вспомнил свое недавнее пребывание в Кирхгеймболандене, все, что с ним там случилось. Перед мысленным взором встал прекрасный Дворцовый сад, каким он видел его в то утро, когда вели на допрос. Трудно было представить себе на аккуратных дорожках трупы убитых, на изумрудных лужайках - кровь...

"Жив ли еще славный капитан Сакс и его ребята?" - подумал Энгельс, но спросил совсем о другом:

- Что же теперь решено делать?

- Видимо, ударами из Хомбурга на Ландау и из Вормса над Гермерсгейм противник задался целью отрезать нас от Рейна, от Бадена и окружить, спокойно, как при разборе учебных маневров, сказал Техов. - Наша задача пробиться к Рейну. Сегодня получен приказ Мерославского, предписывающий захватить переправу у Мангейма. Но по всем данным, к Мангейму мы не успеваем. Поэтому решено двигаться на Шпейер и там переправиться на правый берег, чтобы соединиться с баденскими войсками.

В свою очередь Энгельс рассказал о действиях отряда Виллиха, о его пуждах и попросил разрешения получить боеприпасы. Та легкость, с какой начальник генштаба распорядился выдать требуемое количество пороха, свинца и готовых патронов, заставила Энгельса подумать о том, что эти припасы уже и не нужны бегущей армии.