Возьмите нас в стаю - Варвара Мадоши
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— И как выбирают, какую именно нэли?
— Если ребенок более замкнутый, внимательный, скорее наблюдатель по натуре, его внимание обращают на птиц ламакар. Если, наоборот, очень общительный, постоянно эмоционирует, бегает и лезет везде — на зверей гараев. Еще бывают ящерицы гремма и звери тмеры, они поменьше, чем эти. В общем, это зависит от страны, континента… От многих факторов. На Триоке, слава подвижникам, немало видов животных с повышенными ментальными способностями. Ламакары и гараи считаются самыми разумными из них, но любители других видов могут не согласиться… — она пожала плечами.
— Совсем как фанаты собак и кошек на Земле, — усмехнулся Тим.
— Кошки… — мечтательно протянула Таня. — Шаттен в вашем посольстве удивительно милый зверь! Непроходимо глупый — но милый. Я бы хотела пообщаться с другими кошками. Я видела картинки. Они ведь бывают разных пород?
— И ты туда же… — пробормотал Тим. А вслух сказал: — Если когда-нибудь посетишь Землю, я свожу тебя в кошачье кафе. Там с котами можно общаться сколько угодно.
— Я думала, кошки недостаточно разумны, чтобы сидеть в кафе, — удивилась Таня.
— Да, это просто так называется. Нет, смотри, как он радуется!
Джек действительно радовался, можно сказать, взахлеб. Он носился туда-сюда по полю, чуть не кувыркаясь в прыжках, в шутку грызся с новыми друзьями, ловил их за куцые хвосты и позволял ловить за свой — словом, вел себя, как щенок.
— Как ты поняла, что ему нужно? — спросил Тим в удивлении. — Я уже сколько лет с ним, и то даже близко не подошел!
— Задачка для ксеносоциолога совсем простая. Ваши собаки удивительно близки к разумным видам в некотором отношении. Я понимаю, что у вас с ним псевдо-симбиотеческая связь, но это не значит, что ему не нужно общество себе подобных. А больше того ему нужно общество тех, кто способен полноценно общаться с ним телепатически.
— Я понятия не имел… — начал Тим, ощущая серьезную вину.
Но Таня положила свою маленькую ручку-лапку поверх его ладони и серьезно сказала:
— Знаешь, учитывая, какой ужас творится с тобой, я ничуть не удивлена, что ты не догадался.
И вот странное дело: Тим много раз оказывался в ситуациях, когда в пору было наложить в штаны, и держался достойно. А сейчас совершенно ничего ему не угрожало, но от мягких, сочувственных слов Тани у него мороз пробежал по позвоночнику, и захотелось вырвать у нее руку, убежать, куда глаза глядят.
— Это ведь не только Джеку плохо, — сказала Таня. — Тебе тоже очень, очень плохо. И ты это транслируешь на него. А он на тебя обратно. И если не разорвать этот порочный круг, вы не справитесь.
— Я уже выздоровел, — сказал Тим, ощущая холод.
— Да, но… я заметила, что ты избегаешь меня, — сказала Таня. — Не то чтобы не доверяешь, но тебе словно бы труднее со мной. Это ведь так?
— Это пройдет, — довольно резко сказал Тим. — Слушай, ты не при чем. Мне просто нужно прийти в себя немного.
— Если ты не хочешь об этом говорить, ничего, — Таня смотрела на зеленую лужайку. — Тем более, я все-таки не твоего вида. Я могу ошибаться. Но мне кажется, в данном случае я права. И если ты хочешь услышать, как я интерпретирую твою ситуацию, я могу тебе сказать. А там уже решай сам, что тебе с этим делать.
— Отлично, — произнес Тим довольно резко. — Как ты интерпретируешь мою ситуацию?
Ясный солнечный день сразу потерял для него всякое очарование, как и возня желтых существ в траве. Он попытался задавить это в себе: не то Джек почувствует, прибежит… Но, кажется, Джек был слишком далеко от него физически, на другом конце стадиона, и слишком поглощен игрой с новыми знакомцами, чтобы почувствовать смутные, глубинные колебания в нем. Тем более Тим прекрасно осознавал, что физически ему ничего не грозило, а Джек был натренирован в первую очередь на чувства гнева и угрозы.
— Мне кажется, это не настоящее желание услышать мои слова, — сказала Таня задумчиво, — и будь я твоим профессиональным консультантом, мне бы надо было сейчас замолчать. Но я твой друг, а потому сделаю глупость и продолжу… — она взяла расчетливо-театральную паузу. — Тим, когда ты прибыл сюда впервые, мы казались тебе похожи на… что-то кукольное? мягкие игрушки? мультяшки?
Тим не ожидал этого и посмотрел на Таню с удивлением.
— Разве я говорил тебе об этом?
— Обмолвился пару раз, не то чтобы специально, — она пожала плечами. — Назвал тети-Минин сервиз кукольным, еще была пара мелочей… О чем ты еще мне не говорил сознательно, но о чем буквально кричат некоторые твои слова и поступки, что в детстве ты пережил страшную трагедию и чуть не умер. Я потом нашла про голод на Благодати…
— Об этом я точно говорить не хочу, — перебил ее Тим.
— Я и не собираюсь, — мягко продолжила Таня. — Но дело в том, что у тебя, по сути, не было детства. Или оно рано кончилось. Сколько тебе было лет, пять?
— Одиннадцать, — поправил Тим, и тут же спохватился. — Да, пять по вашему счету.
— И вот ты увидел наш мир, а он действительно гораздо безопаснее и защищенней вашего. Плюс мы обожаем зрелища и игры, которые у вас приличны лишь подросткам… ну, не совсем, но похоже на то. И твое подсознание обрадовалось: ты попал в мир детства! А твое сознание укрепилось в мысли, что живущих здесь существ нужно защищать от людей… ну скажем так, не всех людей, а только самых глупых и агрессивных, вроде тех, что допустили голод на твоей родной планете. Ты ведь защитник по натуре, а архетип защитника очень важен в вашей культуре.
— Возможно, — Тим порадовался, что это слово на общеторговом такое короткое. Он не доверял сейчас своей способности сказать что-то длинное.
— Но тут, — продолжила Таня, — случилась катастрофа. Эти мирные, похожие на детские игрушки существа проявили агрессию, заставили тебя сделать непредставимое, то, с чем ты никак не можешь смириться. То, за что ты сразу же себя возненавидел и во время выздоровления, пытаясь загнать эту ненависть в глубь, только в ней укрепился. Часть твоего сознания из чувства самосохранения пытается перенести эту ненависть на наш мир и его обитателей. Часть — наоборот, пытается обвинить тебя самого еще и в том, что наша «невинность» была нарушена.
Тим не знал, что сказать. Он сидел и глядел перед собой.
— Но ты правда не виноват, — уверенно и тепло повторила Таня. — Не виноват в том, что воспринял нас так — это твое подсознание, его никто не контролирует. Мы не ангелы, но и сорохи не бесы, даже самые недальновидные из них. И ты не исчадие ада. У тебя не было выбора, ты защищал своих. Да ведь и Айрин жива. Это все, что имеет значение. То, что она жива. Ты ничего не сделал плохого.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});