Возьмите нас в стаю - Варвара Мадоши

— Нет, все-таки что-то значит, — покачал головой Тим.

Таня закусила губу.

— Представь себе, — сказала она, — красивый беломраморный дворец с видом на море, залитый ярким солнечным светом, — Тим кивнул. — Представь себе людей, которые, находясь в центральном зале, слушают прекрасную музыку. — Тим кивнул опять. — Представь, что, закончив слушать, они собирают совещание, на котором, не моргнув глазом, приговаривают к гибели миллионы своих соотечественников.

— Это случалось, — сказал Тим.

— Это случалось и у нас, — вздохнула Таня. — Дворец, о котором я говорю, совершенно реальный дворец, в моем родном городе. Он даже называется Дворец Света. Из него был отдан приказ о завоевательной войне, которая в конечном счете стоила независимости моему народу.

— Прямо вот так? — усмехнулся Тим. — Вы же почти физически не можете убивать.

— Глядя в глаза и нажимая кнопку — не можем, легче самому умереть. Но миллион — это просто статистика, цифры на экране. Знаешь же. А власть очень меняет людей. Любых людей, хоть сорохов, хоть шемин-мингрелей. Заставляет забыть многие самые простые инстинкты.

— Но у дотушей нет власти. Вы же определили, что они живут и умирают в одиночку.

— Нет, — поправила Таня. — Живут они в одиночку, да. А умирают — когда кто-нибудь их убьет. И никак иначе.

— Они что же, бессмертны?

— Если верить документам, найденным в Корабле, пока не один дотуш своей смертью не умер.

— И что же будет, если дотуша не убить?

— Он будет становиться все больше и больше.

— Ну, рано или поздно он задохнется под собственным весом…

— В невесомости? — Таня приподняла брови.

— Хорошо, тогда нервные импульсы не будут добегать, кровь не будет циркулировать по сосудам…

— У дотушей нет сосудов. А что до мозга, то он может почковаться и разделяться на несколько нервных центров, которые занимают разные места в их теле. Это позволяет дотушу расти и в самом деле неограничено. Во всяком случае, мы пока не можем сказать, что способно ограничить их рост.

Тим чуть было не рассмеялся.

Он с самого начала воспринял как достаточно абсурдный факт размеры дотушей — мало того, что они обладали превосходящей мощью, им еще требовалось быть огромными самим по себе! — но это уж было чересчур.

— То есть он может стать размером с луну? С планету?

— Мы не знаем.

— Дальше ты скажешь, что Триока — это такой дотуш, свернувшийся в клубок.

— Вообще-то…

— Что? — с тревогой спросил Тим, и на всякий случай положил руки на землю, чтобы убедиться, что это не шкура огромного зверя.

Трава была теплой и мягкой; по пальцу у него прополз местный жучок с ярко-бирюзовой спинкой.

— Мы это проверили. И Триоку, и все остальные обитаемые планеты Содружества.

— Ты шутишь!

Таня хмыкнула.

— Наполовину. Мы проверили не все, а только планеты, чье ядро и недра до этого подробно не исследовались. Далеко не все расы нуждаются в такой технологии. Вот тлилили, например. Самая древняя раса из нас, а до сих пор понятия не имеют о многом, что творится на их собственной планете. А ведь уникальное же образование!

— Значит, Тусканор вы проверили? — Тим мельком вспомнил о замечательной скучающей касатке, которая направлялась на Тусканор, и ее зануде-тренере.

— Ну, не мы конкретно… Эмиссары Содружества. Да, говорят, тлилили очень протестовали. Они те еще изоляционисты. Но все-таки в некоторых случаях даже им приходится смиряться.

Тим усмехнулся. Про тлилилей он слышал уже немало шуток, по большей части довольно мягких, и не только от Тани, но и от инженеров, которые жили в том же домике, что и она (в том же, куда Тим приходил пользоваться кухней и ванной). По всей видимости, отношение к ним в целом как к расе было двойственным. Их и уважали за самобытную, ни на что не похожую и очень передовую культуру, и считали этакими космическими чудаками. Кроме того, они были чуть ли не единственной однополой расой в Содружестве (если не считать гертио, которые размножаются почкованием), что тоже вызывало к ним определенный интерес.

— Ладно, — сказал Тим. — Но все равно я тебе удивляюсь. Я прочел выводы ваших биологов о том, как дотуши размножаются и развиваются. Да, довольно неприятный способ, с какой стороны не посмотри. Даже не знаю, что мне больше не нравится: что они сражаются до смерти вместо ухаживания, или что победивший партнер пожирает проигравшего, производя потом икру из комбинации их генов…

— И потом вдобавок эксплуатирует детей как рабов через телепатическое подчинение, пока они не подрастут настолько, что не могут преодолеть внушение и бросить мамочке вызов на бой, — добавила Таня. — А чаще убивают их, когда они перерастают определенный порог..

— Да, — сказал Тим, — отвратительно. Но вся их агрессия, насколько я могу судить, направлена внутрь их собственного вида. Не сказано, что она может выплеснуться против кого-то еще.

— О, — сказала Таня, — а как же раскопки на многих выжженных мирах? Разве я тебе не говорила про них?

— Выжженные миры? — насторожился Тим.

— Так мы называем миры, на которых когда-то, в доисторические времена, были развитые цивилизации. Тогда, когда большинство рас Содружество еще прыгало с ветки на ветку, поедало ил или рыло ртом кротовьи норы. Их начали находить во множестве чуть ли не с самого начала эпохи космоплавания. Было понятно, что их уничтожило войной или катаклизмом, но непонятно, каким, — Таня помялась. — Были ученые, которые считали, что именно предки землян уничтожили эти цивилизации. Это пока мы точно не выяснили возраст вашей планеты.

— Ну спасибо, — сказал Тим.

— Всегда пожалуйста.

— Теперь вы думаете, что эти миры были уничтожены дотушами? — поинтересовался Тим.

Он почувствовал, как против его воли в душе начинает подниматься к дотушам сочувствие. В чем он участвует — в действительной попытке предотвратить инопланетное вторжение, или в гигантском упражнении в предрассудках в межгалактических масштабах? Уж не готовит ли Содружество попросту что-то вроде Варфоломеевской ночи или очередного «избиения евреев»?

Тогда еще надо подумать, где тут место человечеству.

— Да, — сказала Таня, — мы так думаем. Мы считаем, что в записи на этих кораблях описывается уничтожение одной такой планеты. Дотуш называет ее Карра-ли, а в наших реестрах она значит под номером Чи-ней-023.

— Но точно вы не уверены?

— Увы, нет. Точных звездных координат он не указывает, только поэтическое описание.

Поэтическое описание! У Тима в голове эхом откликнулся тоскливый, полный муки и любви голос, который пел ему по вечерам. Таня могла сколько угодно говорить ему, что дотуши размножаются убийством; Тим никак не мог забыть эту искреннюю страсть, эту жажду, это боль разбитого сердца.