Русско-турецкая война 1877—1878 гг. - Николай Иванович Беляев

тех, которые не сумели пользоваться этой силой; вглядываясь в наших военных, особенно старших, так редко встречаешь человека с специальными сведениями, любящего свое постоянное дело; большая часть из них знакома только с внешней стороной своего дела - проскакать бойко верхом, скомандовать «направо, налево», да и баста!.. Много ли у нас таких, которые с любовью занимаются своей специальностью? Они все наперечет»(14).

В другом месте Боткин писал об этом же еще определеннее: «Вопрос: кто же виноват во всех неудачах? Недостаток культуры, по-моему, лежит в основе всего развернувшегося перед нами... надо трудиться, надо учиться, надо иметь больше знаний и тогда не придется получать уроков ни от османов, ни от сулейманов».

Боткин правильно ставил вопрос о слабости царского военного руководства, но он как либерал был далек от того, чтобы взглянуть в корень вещей, понять, что причина этой слабости - загнивание русского царизма, без уничтожения которого все благие пожелания большей культурности оставались только пустыми словами, либеральной маниловщиной.

Военный министр Милютин, находившийся 30 июля при Александре II недалеко от поля сражения, не смог равнодушно смотреть на все те безобразия, которые творились в армии. В записке, поданной Милютиным Александру II 2 августа, он так оценил роль высшего и главного русского командования во Второй Плевне: «Если будем по прежнему рассчитывать на одно беспредельное самоотвержение и храбрость русского солдата, то в короткое время истребим всю нашу великолепную армию»(16).

Вторая Плевна оказала значительное влияние на весь дальнейший ход войны. Сильно повлиял второй неудачный штурм Плевны и на русское общество. «Вестник Европы» в сентябре так оценивал с этой точки зрения значение Второй Плевны: «сражение это вызвало большую перемену в настроении общества, сменив чрез­мерную уверенность, порожденную первыми успехами, на преувеличенное разочарование»(17).

Результаты сражения заставили главное русское командование отбросить всякую мысль о немедленном переходе Балкан главными силами Дунайской армии. В связи с этим родилась мысль о временном переходе Дунайской армии к обороне. В цитированной уже выше записке Милютина были сформулированы основы плана обороны. Милютин указывал, что русское главное командование недооценило возможности турецких войск, обладавших хорошим оружием и довольно упорно дравшихся на укрепленных позициях. Милютин считал, что необходимо изменить образ действий против турецких войск как в тактическом, так и в стратегическом отношении. Он писал, что в тактическом отношении «мы не можем всегда вести бой, бросаясь открыто, смело, прямо на противника, даже несомненно превосходного в силах, особенно когда он успел укрепиться»(18). Милютин требовал «бережливости на русскую кровь». В стратегическом же отношении, «очевидно, нельзя уже надеяться на то, чтобы одним быстрым, смелым набегом вперед за Балканы (а в Азии за Саганлуг) произвести страх в неприятельском войске и народе, и через несколько недель времени под стенами самой столицы его предписать ему мирные условия»(19).

Положение Дунайской армии на 30 июля Милютин расценивал резко отрицательно. «При отсутствии общего резерва,- писал он,- вся армия разбита на малые части по обширному полукружью, замыкающему занятое пространство края. Полукружье это имеет не менее 320 верст протяжения, и ни в одном пункте этого полукружья нет сил более двух, трех пехотных бригад с несколькими полками кавалерии»(20).

Далее Милютин в своей записке писал: «Поправить такое невыгодное, даже опасное положение наше можно не иначе, как отказавшись на время от предприятий наступательных до прибытия более сильных подкреплений, стянуть разбросанные силы в небольшое число пунктов, занять выгодные позиции и где нужно укрепиться»(21). «Сильные подкрепления», о которых писал Милютин, могли при­быть, как видно будет из дальнейшего, только поздней осенью; таким образом, Милютин предлагал перейти к обороне на период до трех месяцев. Предложив подтянуть сильные подкрепления, Милютин тем самым исправлял коренную ошибку плана войны, в которой сам был частично виновен: заниженную численность войск Ду­найской армии. Вторая Плевна открыла ему глаза и окончательно заставила его прийти к выводу, что, особенно при бездарном главном командовании, сил Дунайской армии для успешного окончания войны явно недостаточно.

Анализ допущенных ошибок и серьезное и добросовестное осуществление предложений Милютина в значительной мере улучшили бы состояние Дунайской армии, дав возможность всесторонне подготовиться к возобновлению наступления поздней осенью. Но ни Николай Николаевич, ни его штаб к такой серьезной работе не были пригодны.

Лишь в одном направлении главнокомандующий, его штаб и даже верховное командование развили бурную деятельность - они стремились увеличить численность армии. До конца августа - середины сентября в Дунайскую армию могли прибыть ранее мобилизованные 2, 3 и 26-я пехотные дивизии, 3-я стрелковая бригада и 2-я Донская казачья дивизия. Все эти части вместе с поступавшими в августе пополнениями в общей сложности составляли около 50 000 человек, то есть могли образовать лишь один общий резерв Дунайской армии, но для перехода в наступление были недостаточны. Поэтому были мобилизованы гвардия (кроме кирасиров), 1-я гренадерская, 24-я и 26-я пехотные дивизии, а несколько позже - 2-я и 3-я гренадерские и 1-я кавалерийская дивизии. Все эти соединения (кроме 1-й гренадерской дивизии, предназначенной для Кавказского театра) могли в основной массе прибыть лишь в середине - конце октября; это мероприятие давало еще до 90 000-100 000 человек свежих войск.

Были также начаты переговоры с Румынией по вопросу о привлечении ее к активному участию в войне. В сентябре румынская армия приготовилась к войне. Участие Румынии в войне дало еще 41 000 человек.

Что касается других важнейших предложений Милютина, то в подготовительной работе они нашли весьма слабое отражение. В Болгарии русские войска были по прежнему разбросаны, оперативного резерва выделено не было, об укреплении позиций указания сверху были даны, но на местах проводились слабо. А о сохранении крови русского солдата, к чему призывал Милютин, высшее русское начальство в своей массе думало меньше всего.

В районе Плевны Осман-паша после 30 июля начал лихорадочно восстанавливать разрушенные и создавать новые укрепления. Войска Западного отряда заняли позиции по линии Турский Трестеник, Болгарский Караагач, Порадим, Пелишат и взялись за строительство укреплений.

10. Действия русских войск на первом этапе войны против четырехугольника турецких крепостей

Четырехугольник турецких крепостей Силистрия - Рущук - Шумла - Варна в условиях обхода его главными силами русской Дунайской армии играл роль плацдарма, с которого турецкие войска могли нанести удар на север, через Дунай, по русским тыловым сообщениям в Румынии или же на запад, по левому флангу Дунайской армии.

На первых порах после начала военных действий главнокомандующий русской Дунайской армией мог еще довольно серьезно опасаться этого четырехугольника