Русско-турецкая война 1877—1878 гг. - Николай Иванович Беляев

идеи зря измотало силы войск Передового отряда, повлекло за собой напрасную потерю около 2000 человек, не дало возможности прочно закрепить за собой Шипкинский проход, плохо отозвалось на престиже русских войск среди болгарского населения. Единственным положительным результатом действий Передового отряда был захват горных балканских проходов, но его можно было добиться и без углубления в Забалканье.

У русского командования были вполне реальные возможности добиться больших стратегических результатов забалканского набега лишь одним путем: использовав набег для поднятия народного восстания в Южной Болгарии. Болгарское население при мало-мальски благоприятных условиях охотно откликнулось бы на призыв к восстанию. Одно из таких условий имелось налицо: в состав Передового отряда входило болгарское ополчение, которое могло бы при правильном его использовании дать прекрасные кадры для организации восставшего населения на мощную партизанскую войну в тылу турецкой армии. Это крайне облегчило бы действия русских войск. Но это благоприятное условие было единственным. Кроме чисто декларативного провозглашения одной из задач Передового отряда - поднять болгар на восстание, ничего для поднятия восстания сделано не было.

Но если в стратегическом отношении Забалканский набег Передового отряда дал мало ценного, то в тактическом отношении он дал много.

Пехота под руководством своих частных начальников доказала умение действовать цепями (4-я стрелковая бригада), сочетать фланговые удары и наступление с фронта (Оризари, Уфланы, Чорганово, Джуранлы), правильно взаимодействовать с артиллерией, малыми силами громить превосходящие силы врага (Б. Бедек), стойко держаться в обороне и правильно сочетать огонь с контратаками, планомерно совершать отход (Эски-Загра). Даже тогда, когда тактическое решение старшего начальника не отвечало обстановке (Гурко и Святополк-Мирский под Шипкой; последнее решение Гурко, приведшее к неравному бою под Эски-Загрой), пехота пол руководством своих частных начальников с честью выходила из тяжелого положения.

Артиллерия дала ряд примеров прекрасного взаимодействия с пехотой и конницей (горные орудия Константинова, конная батарея Ореуса, действия 4-й и 6-й батарей под Джуранлы).

Конница Передового отряда дала меньше положительных образцов работы, но все же в ряде случаев показала себя с хорошей стороны; в наибольшей степени последнее относится к действиям конных подразделений и отдельных частей (появление казаков на неприятельском фланге под Тырновым, действия в пешем и конном строю под Эски-Загрой). Действия конницы были бы более удачными, если бы она представляла собой единое организационное целое в виде кавалерийского корпуса. Такие корпуса начали было формироваться, но незадолго до войны создание их приостановили под влиянием неправильно воспринятого опыта австро-прусской (1866 г.) и франко-прусской (1870-1871 гг.) войн.

9. Вторая Плевна

30 июля, в тот день, когда Передовой отряд начал бои, приведшие к отходу из Забалканья, Западный отряд вторично потерпел под Плевной крупную неудачу, получившую название «Второй Плевны».

Обстановка в Западном отряде перед Второй Плевной складывалась следующим образом. После первого неудачного наступления на Плевну у Криденера создалось паническое настроение. Насчитав в Плевне у Османа-паши до 60 000 человек, Криденер ожидал со стороны турок самого скорого перехода в наступление, а потому деятельно занялся укреплением бресляницких позиций.

До главнокомандующего Дунайской армией и до штаба армии эти настроения в ту пору еще не докатились - там еще находились всецело под впечатлением первых побед. Поэтому Николай Николаевич и его штаб не допускали даже мысли о сколько-нибудь длительной обороне. Задержка в движении главных сил за Балканы считалась кратковременной. Правда, этому движению мешала засевшая на правом фланге, у Плевны, армия Османа-паши, но ее рассматривали лишь как неприятную занозу, выдернуть которую не составит особого труда.

Русский главнокомандующий и его штаб правильно полагали, что в Плевне вдвое меньше турецких войск, чем считал Криденер; действительно, Осман-паша лишь перед началом Второй Плевны довел численность своей армии до 30 000 человек, причем из этого числа еще отправил до 6000-8000 человек в Ловчу. Однако из этой верной оценки главнокомандующий и его штаб делали неверные выводы. Они считали, что достаточно противопоставить войскам Османа-паши более крупные силы, чем это было при Первой Плевне, - примерно равные силы пехоты и несколько превосходящие конницы и артиллерии, - и его армия будет разгромлена.

При такой оценке своих возможностей русский главнокомандующий и его штаб упускали из виду одно очень важное обстоятельство. Обстановка после 20 июля с каждым днем изменялась и притом не в пользу русских войск. 20 июля одно равенство сил русских и турецких войск под Плевной могло принести русским победу. После 20 июля турецкая оборона приобрела новую дополнительную силу в виде укреплений. Это обстоятельство требовало нового подхода к вопросу о соотношении сил и совершенно новой организации наступления.

Всего этого русское главное командование не понимало. Непокойчицкий писал Криденеру 25 июля: «...в отряде, собираемом против Плевны, будет ...более 150 орудий. Кроме того, вы будете иметь массу кавалерии... Действие ее против фланга, даже тыла неприятеля, может заставить противника оставить даже самые сильные позиции»(1). Непокойчицкий совершенно упускал при этом из виду, что одно - численное превосходство артиллерии не могло само по себе решить вопрос в пользу русских войск. Даже большое количество полевой артиллерии того времени не давало полной уверенности в успехе против неприятельской пехоты, если последняя была хорошо укрыта в земляных укреплениях, так как снаряды были маломощны и обладали весьма малой действенностью против земляных насыпей. Точно так же не могли обеспечить успеха и действия значительных масс кавалерии на неприятельском фланге и в тылу, если только эти пункты были достаточно прикрыты окопавшейся пехотой противника. Таким образом, решение главнокомандующего Дунайской армией и оценки штаба армии таили в себе глубокие, коренные ошибки.

Решение на организацию штурма Плевны складывалось постепенно. Войска Западного отряда были усилены 30-й пехотной дивизией и 1-й бригадой 32-й пехотной дивизии с их артиллерией, а также бригадой 11-й кавалерийской дивизии. Всего для наступления на Плевну предназначалось 24 000 штыков, 2 200 сабель и 140 орудий. Организация и руководство наступлением были возложены на Криденера.

Криденер не верил в успех предпринимаемого наступления, так как считал, что с 26 000 человек нечего и думать о победе над 60 000 турок, находившихся, по его мнению, в Плевне. Как и при Первой Плевне, Криденер пытался свалить с себя всю вину и переложить ее на штаб армии.

Рекогносцировка неприятельских позиций была произведена в течение 28 и 29 июля весьма поверхностно. В «Записке о действиях 2-й батареи 31-й артиллерийской бригады» говорится: «Рекогносцировка 29 июля выяснила, что место, где на другой день оказалась позиция турок и гибельный и грозный Гривицкий редут заняты турецкой пехотой, но как заняты и какие там укрепления, узнать