Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков

Скорее плохое…

Она отступила на шаг, пока не почувствовала позади дерева к которому прижалась и села, держа нож наготове.

Звуки все не прекращались и не прекращались, пока не затихли через несколько минут.

Возможно, это был только ветер.

Наступило утро.

Костер давно погас, и его остатки замело тонкой пеленой снега, которая становилась толще с каждым часом. Именно идущий с неба снег заставил Сашу проснуться. Её куртка, волосы и плащ успели покрыться белоснежным слоем. Стоило ей очнуться, как она сразу почувствовала непробиваемый холод, заставляющий дрожать ее тело. Отцовский нож лежал прямо между ее ног и, по всей видимости, выпал из ее рук, когда после ночного шума она умудрилась заснуть.

Она попыталась встать и снова развести костер, чтобы подогреть полоски мяса, но руки отказывались ее слушаться, словно бы они уже были не частью ее, а кого-то другого. Пришлось есть пищу холодной, украдкой смотря на консервную банку с ветчиной, которая так и манила ее открыть прямо сейчас.

Нет, нет, даже думать не смей. Только в крайнем случае.

После завтрака она снова отправилась в путь, держа курс на юг. Впереди были лишь сплошные, голые стволы деревьев, которым казалось никогда не будет ни конца, ни края. Очень хотелось поскорее выбраться из их плена в какой-нибудь очередной пустырь, для того чтобы хотя бы увидеть, где она, не сбилась ли с пути. Одно только яркое и белое солнце виднелось среди верхушек деревьев, и заставляло верить в лучшее.

Тело не пробивало холод, из-за чего идти приходилось все медленнее и медленнее. Удивительно, как за одну только ночь снега нападало так много, что я даже и не почувствовала.

Она прекрасно была знакома с холодом и не раз видела, как некоторые люди в деревне умирали из-за него, просто не просыпаясь в своих постелях. Она и сама как-то замерзла так, что почти целый день папа лежал рядом с ней, согревал ее, предварительно укутав во все, что было в доме. Так делали все люди в деревни, спасаясь от холода. Правда не всех это спасало.

Саша иногда оглядывалась назад, думая, что увидит кого-нибудь позади, например, того самого здоровяка, что позволил ей бежать. Ведь папа знал его! Это было большим удивлением для нее. Она с удовольствием хотела бы узнать кто он такой, откуда знаком с папой, и почему он один из этих негодяев? В ее голове родилось сотни теорий на этот счет, но все это были лишь пустые размышления, однако, они хоть как-то заставляли не думать о морозе, и продолжать идти. Глубоко в душе Саша хотела, чтобы позади нее сейчас появился тот самый здоровяк (имя она никак не могла вспомнить), да чего греха таить, любой другой человек, способный дать ей тепло и нормальную, горячую пищу. Видит Бог, ей хотелось сдаться прямо сейчас, и побежать обратно, но слова отца, его последние слова останавливали ее, и она продолжала идти с мыслью…

Не сдамся, не дождетесь…

Она шла несколько часов, прежде чем нашла труп косули, чье брюхо было вспорото, а внутренности уже успели промерзнуть. Глубокие рваные раны на шее и уже едва видимые отпечатки лап на снегу убедили в причастности к содеянному волков – большой проблемы этих лесов. Вспомнив свою последнюю встречу с двумя такими, исхудалыми и голодными до безумия, умудрившиеся завалить ее достаточно сильного отца на лопатки, у нее засосало под ложечкой. Волки всегда были опухолью для жителей деревни, они калечили охотников во время их походов в лес, умудрялись покусать, а иногда и убить далеко зашедших от деревни людей, а бывало и вовсе внаглую совершали набеги на деревню, которые, к счастью, никаких успехов до сих пор для них не принесли. Дядя Виктор не раз говорил, что столь агрессивные волки – это их рук дело, покуда охотой мы отнимали у них добычу, нарушая некую пищевую цепь всех этих лесов (Саша тогда еще долго не могла понять, что это за цепь такая), но иного пути добывания пищи у них не оставалось. Не одними овощами будешь сытым! Были созданы правила, отдельно для охотников и отдельно для жителей, но все равно эти правила рано или поздно нарушались либо случайно, либо нарочно, один из которых произошел два года назад.

Вместе с отцом они пошли на разведку местной деревушки, находившейся в в двух днях пути. Они уже не раз были там, и казалось, что все полезное и нужное оттуда было собрано, однако папа всегда любил поговаривать: «Что не обнаружили в первый раз, обнаружим во второй». Так оно и получалось в большинстве случаев, когда, например, моток веревки был найдет в шкафу одного из домиков. Тогда они шли на север, и не успело пройти и получаса, как Саша впервые в своей жизни увидела два трупа, лежавшие среди зеленых кустов, растерзанных в клочья так, что тяжело было сразу определить, что перед тобой лежит тело человека, а не просто кусок мяса. Позже выяснилось, что это были тела Фроловой Кати и Доброделова Вячеслава, молодая любовная парочка, решившая погулять чуть вдали от деревни. Саша плохо мало чего знала про них, поскольку те в основном держались особняком от всех. Они нарвались на стаю волков, которая превратила их в обглоданные кости. С того самого случая правила были ужесточены, и теперь, и вовсе запрещалось покидать деревню в радиусе одной мили.

Все эти воспоминания заставили Сашу похлопать по карману, для убеждения, что отцовский нож на месте. Она как можно скорее вытащила его из кармана, попыталась представить себе ситуацию, в которой зверь бросается на нее прямо сейчас, но все это она сделала медленно и неуклюже. Ладони все еще дрожали, и она почти не ощущала кожаную рукоять ножа.

Конечно, нож против нескольких волков это не дело, учитывая мое состояние, подумала Саша, но все лучше, чем ничего.

Она сильно пожалела, что до сих пор так и не научилась у своего лучшего друга Адама управляться с холодным оружием. Он умел мастерски вынимать нож из-за пояса, метко бросать в деревья так, что они в большинстве случаев всегда входили лезвием в дерево. Он делал это так легко и не напрягаясь, что Саша иногда думала, что он уже родился с таким талантом, но как только Саша говорила ему это он лишь смеялся.

– "Практика, Саш, сплошная практика. Не нужно здесь никакого таланта", – отвечал он всегда.

Прямо сейчас она чувствовала себя совершенно беспомощной без