Эсхато. Бешеные - Даниил Корнаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гордей вышел из хижины. Стас встал с кресла, но Юлия тут же его остановила.
– Мне не нужна ваша помощь. Я всё сделаю сама, вместе с сыном. И прошу, выйдите из моего дома.
Стас, даже не пытаясь спорить с женщиной, легонько кивнул. Когда он закрыл входную дверь хибары, то почувствовал себя невероятно неловко.
Ну и денёк у тебя, дружище.
После того как Гордей зачитал получасовую молитву за упокой в присутствии почти всех жителей деревни, тела двух мужчин погрузили в могилы и засыпали землёй. После этого Стас подумал, как по-глупому смотрятся большинство этих людей не знающих, как звали этих двоих. Они усиленно делали скорбящий вид, которому мог позавидовать профессиональный актёр. Разумеется, эти люди хотели угодить своему новому вождю, новой мессии. Почему-то у Стаса при одной такой мысли засосало под ложечкой.
Ямы заранее выкопали в лесу, где уже было несколько покойников – прежних жителей деревни. Могилы были не слишком старые, выкопанные не так давно. Возле некоторых стояли пластиковые бутылки и коробки из-под обуви, в которых Стас, проходя мимо, заметил всякую мелочь, от обычных ключей до клочка бумаги.
Гордей не сводил взгляда с лиц покойников, прежде чем тех засыпали грунтом, затем он бросил взгляд на самодельное распятие – две толстые ветви дерева, связанные друг с другом небольшим узлом. Не бог весть что, но эти кресты смогут простоять какое-то время, прежде чем их унесёт порыв ветра, и проходящим мимо людям даже не будет неизвестно, что под ними лежит несколько покойников.
– Эй, – сказал Стас на ухо Лису, стараясь не нарушать тишину.
Лис, не сводя глаз с могил, промямлил.
– Чего тебе?
– Я видел, как ты пялился на неё, – продолжал Стас, – и знаю, о чём ты думаешь…
– Не твоего ума дела, что я думаю, понятно? – громким шёпотом сказал Лис и втиснулся в толпу, чтобы уйти. Гордей это заметил.
– Че это он? – спросил Иван Стаса, приблизившись к тому на шаг.
– Пытаюсь заставить его не сотворить очередную хрень.
Иван улыбнулся, словно вспоминая что-то забавное.
– Ты же знаешь прохвоста – этот сукин сын только и умеет, что искать приключения на свою жопу. – Иван взглянул на вечернее, смуглое небо.
– Забавно, мы уже втроем работаем почти год, а вы до сих пор никак не найдете общий язык. Надо бы вам поговорить обоим, разъяснить, что к чему и перестать цапаться.
Стас не ответил, лишь кивнул. С Лисом у них и правда были напряжённые отношения, поскольку этот тип, по мнению Стаса, страдал «биполярочкой»: день он мог быть паинькой, а на другой превращаться вовсе в другого человека, способного выкинуть чёрт-те что. Стас отчётливо запомнил один из таких дней, когда Лис прикончил одного мужика с улыбкой и радостью на лице, а на следующий день чуть ли не рыдал, сожалея о содеянном. Подобных примеров его поведения наберётся как минимум с десяток за тот год, что Стас был с ним вместе. К сожалению, таков был Лис, и будь он тем, кто есть сейчас до того, как мир настигла эпидемия…его бы уже давно упрятали в психушку.
Прошло минут десять, тела были закопаны, и два креста вонзённые в почву стали знаком для окружающих об освобождении с этого спектакля.
– Пожалуй, я так и сделаю, но не сегодня, – сказал Стас, обращаясь к напарнику.
– Ты справишься.
Вдвоём они пошли к грузовику, в котором им предстояло провести сегодняшнюю ночь.
– Скорее бы домой, к жене, к нормальной кровати… – Иван мечтательно посмотрел на небо, а затем продолжил: – Вот отвечаю, как только будем дома, я угощаю вас двоих, даю слово. Может хотя бы пара стаканчиков холодного пива вас помирит окончательно.
Если бы все было так просто, подумал Стас.
18. Адам Гордон
Пока все жители Надежды готовились ко сну, Адам тащил тело своего отца, с бледным, – как постепенно появляющаяся луна за его спиной, – лицом. Рядом, держа мужа за ноги, шла Юлия, стараясь уводить взгляд от колотых ран на теле.
Среди ночной, осенней тишины послышалось плескание воды, они приближались к ручью – сердцу и легким их крошечной деревушки. Место. с которого все началось.
…и где все закончилось, по крайней мере для ее мужа…
Рядом с источником она заметила яму, заранее выкопанная Адамом при помощи лопаты, которую удалось стащить у чужаков. Мать и сын положили тело своего отца и мужа около края могилы и сели на колени. Юлия погладила волосы мертвеца, освещаемое бледным светом луны.
– Не сыщется никаких слов, чтобы описать все то, что ты сделал для нас, – начала Юлия, еле сдерживая слезы. – Я всегда буду любить тебя, мой дорогой, и никого более.
Юлия еще раз погладила лицо мужа, и полминуты молчания дали знать Адаму. что настала его очередь обратится к отцу.
– Я горжусь тобой, пап – твердо сказал Адам. – На свете нет и не было человека, способного сделать столь многого. – Мальчик не секунду замолчал, губы его задрожали, глаза заблестели. – Я клянусь, что отомщу, клянусь, что каждый причастный к твоей смерти умрет, не сегодня так завтра. Я заставлю их пожалеть о содеянном, всех.
– Адам… – сказала мать, но не успела договорить.
– Я клянусь тебе в этом, – не сводя с отца взгляда, сказал Адам, а затем опустил голову и поцеловал его в лоб.
Ничего более не сказав, они положили тело на дно ямы и Адам начал неспешно, словно надеясь, что отец вот-вот очнется, засыпать яму землёй. Но Виктор не пошевелился, не дернулся, и, в конце концов, его тело было полностью захоронено. Не было ни креста, ни табличек, что здесь лежит покойник, и основание тому было: оставшаяся чета Гордон не хотела, чтобы местные жители узнали кто здесь лежит и не раскопали тело, а сделать это они вполне смогли бы, после всего что произошло, и бог знает где бы оказались останки Виктора Гордона, основателя этой маленькой деревушки.
– А что насчет дяди Пети? – спросил Адам, крепко сжимая лопату.
– Я не знаю, его тела рядом не было. Должно быть уже закопали чужаки.
Адам, как и его мама, стоял и молча смотрели на могилу. Настали минуты безмолвия, и оба они погрузились в свои мысли.
– Сынок, мне нужно тебе кое-что сказать, и ты должен выслушать меня внимательно не перебивая.
Адам посмотрел на маму с любопытством,
