«Бежали храбрые грузины». Неприукрашенная история Грузии - Лев Вершинин

Хата с краю

И совсем уж особым вопросом была Абхазия. Если совсем вкратце, получается так. Это бывшее княжество, к Тбилиси никакого отношения не имевшее уже четыре с половиной века, из-под крыши Зугдиди ушедшее за 250 лет до того, а Кутаиси не подчинявшееся никогда, да и присоединенное Империей совсем недавно, когда все остальные земли Сакартвело уже пребывали в составе, было отрезанным ломтем. Тем более что идеи «нации-семьи» и «заветного грузинского языка» там, как и в «осетинских» регионах, популярности не снискали. Однозначно симпатизировали Тифлису, разделяли взгляды меньшевиков и, в общем, ничего не имели против аншлюса только мегрелы, обитающие в городах и на юге, в Самурзакано (ныне Гальский район), однако они погоды не делали. С апсуа же было куда сложнее. Продвинутая часть их аристократии против контактов с грузинами не возражала, но с очень, очень серьезными оговорками. Аристократия консервативная ни о чем подобном вообще слышать не желала, полагая себя «горцами». А основная часть сельской глубинки и горных районов, опять-таки союза с Грузией не желая, достаточно сложно относилась и к собственным князьям: со времен «Странного восстания» прошло немало времени, крестьяне набрались новых веяний и хотели земли, в связи с чем на селе (да и в развитых областях побережья), опять же совсем как в «осетинских районах», росло влияние большевиков. В общем, когда в марте 1917 года элита Сухумского округа сформировала местный орган власти – Комитет общественной безопасности, Тифлису он не подчинялся, ориентируясь сперва прямо на Петроград, а когда временные слезли, – на «Союз объединенных горцев Кавказа». К январю 1918 года Абхазский Народный Совет (бывший КОБ) считался местным органом Союза горцев, а с Грузией, которой, кстати, еще и не существовало юридически, соглашался иметь «лишь добрососедские отношения как с равным соседом». 9 февраля 1918 года договорились «по вопросу об установлении взаимоотношений между Грузией и Абхазией». Суть соглашения сводилась к тому, что «форма будущего политического устройства единой Абхазии должна быть выработана с принципом национального самоопределения на Учредительном собрании Абхазии». В случае «если Абхазия и Грузия захотят вступить с другими национальными государствами в политические отношения, то взаимно обязываются предварительно иметь между собой по этому поводу переговоры». В современной грузинской историографии считается безусловным, что это соглашение означало «признание Абхазией вхождения в состав Грузии на основе широкой автономии», но – увы – в тексте ничего подобного нет, да и самой Грузии на тот момент не существовало. Просто договорились об основах дальнейших контактов.

Однако через неделю в Абхазии началось восстание большевиков на предмет установления советской власти. Правда, первую вспышку удалось подавить, 21 февраля Сухуми вернулся под контроль АНС, но весь край наводнили красные партизаны, и 8 апреля над Сухуми опять взвился красный флаг. На сей раз ополчение АНС само справиться не могло, пришлось просить помощи у Тифлиса, и тот помог очень охотно. Отряды Народной Гвардии во главе с Валико Джугели к 17 мая одолели красных и вновь выгнали большевиков из столицы. Однако, формально вернув власть АНС (уже обновленному за счет введения в его состав сторонников ухода под крышу Тифлиса), грузины уже не ушли. Остались, заявив, что должны почистить край «от анархии, внесенной большевиками». Начались репрессии. До расстрелов, правда, не дошло, но и только. В Абхазии, позже вспоминал один из партизанских лидеров Нестор Лакоба, «царили анархия, разбой, воровство, насилие, грабежи, самоуправства». Это же подтверждали и меньшевики из «нового АНС». Сохранилась, например, жалоба на некоего «поручика Кулуния, бывшего пристава города Поти», который «избил целый сход в селении Ацы». Причем избил с выдумкой: «пулеметным огнем заставил собравшихся лечь на землю и прошелся затем по их спинам, нанося удары шашкой плашмя, после чего приказал участникам схода сбиться в кучу и верхом во весь карьер врезался в толпу, нанося побои кнутом». Такие эксцессы, понятно, были на руку ушедшим в подполье и в горы большевикам.

Под шашлычок

Совершенно не обрадовали новые реалии и сторонников «горской ориентации», заявивших, что «новый АНС – назначенцы иностранцев». Единственной властью в Абхазии они считали только «старый АНС», то есть себя. Доходило до полного анекдота. В середине мая делегация «старого АНС» объявилась в Батуми жаловаться на беспредел, заявляя, что «Абхазия не желает входить в группу закавказских народов, а относит себя к Северо-Кавказскому объединению» и, соответственно, «является частью союзной Горской республики», уже успевшей отделиться от РСФСР, объявив самостийность. После чего сразу же возникла и делегация «нового АНС» с объявлением о том, что, дескать, «Абхазия причисляет себя к группе закавказских народов». К туркам взывали и те и другие, и даже грузинские меньшевики. «Тифлис, – писал как раз тогда в своем известном очерке Осип Мандельштам, – как паяц, дергается на ниточке из Константинополя». Однако и «новый АНС» по вопросу о статусе не был един. Терять посты и портфели не хотели даже самые «ягрузины». 2 июня «новый АНС» озвучил свою позицию. Понять что-то в этом документе сложно и поныне. С одной стороны, речь там идет явно о двух разных государствах. С другой – заявлено о «необходимости пребывания в Абхазии отрядов Грузинской Красной Гвардии». Но в то же время и о недопустимости «исполнения гвардейцами указов правительства Грузии на территории Абхазии, что может обострить отношения между двумя народами в ущерб интересам и Грузии и Абхазии», поскольку «посягательство на суверенные права народа со стороны соседей недопустимо». Шизофрения реяла стягом. И вот на базе такого, скажем так, дискурса произошло то, что «группа Вачнадзе» называет «заключением договора, согласно которому функция автономного управления Абхазией возлагалась на Народный Совет Абхазии». Собственно, делегация поехала из Сухума в Тифлис, имея указание стоять на том, что «Абхазия и ее народ совершенно самостоятельны», все сообщать в столицу, но никаких соглашений без дозволения не заключать. Делегация, однако, была сформирована в основном из «протифлисцев». Чем хозяева, естественно, воспользовались, в промежутках между (не знаю наверняка, но глубоко убежден) цинандали, шашлыками и девочками мягко уговаривая дорогих гостей «хотя бы словесно» согласиться на подготовленные «лучшими юристами Грузии» предложения, «развитии и дополнении соглашения от 9 февраля».

В конце концов, руководитель делегации, некто Какуба, по телефону сообщил в Сухум, что «если Народный Совет боится взять на себя какую-нибудь ответственность за заключение предлагаемого нам соглашения, то делегация эту ответственность примет на себя», – и 8 июня подмахнул предложенный грузинами текст, фактически упраздняющий какой-либо статус Абхазии вообще. Никакой силы эта филькина грамота, разумеется, не имела, реальный, совершенно другой текст был прислан из Сухума только 10 июня, однако меньшевики сперва заявили, что их вполне устраивает и то, что есть, а потом, 11 июня, все же подписали и присланный вариант, не отменив при этом и предыдущий. Ситуация, в общем, сложилась идиотская. Даже сегодня, рассуждая о тех временах, грузинские историки не очень понимают, на какой из текстов ссылаться, а уж на тот момент и подавно. Самые убежденные сторонники союза с Грузией, вплоть до ее прямых ставленников типа Варлама Шервашидзе, главы «нового АНС», в переписке ссылались исключительно на пункты «договора» именно от 11 июня, зафиксировавшего, что «заключаемый договор пересматривается Национальным Собранием Абхазии, которое окончательно определяет политическое устройство Абхазии, а также взаимоотношения между Грузией и Абхазией». То есть даже в крайне «грузинском» варианте соглашение было временным, а окончательное решение вопросов политического статуса и отношений с Грузией откладывалось до созыва – в «по возможности скором будущем» – Национального Собрания. Что 19 июня подтвердил и полпред ГДР в Сухуме, старейший грузинский социал-демократ Исидор Рамишвили, заявивший, что только правомочный съезд народа «решит дальнейшую политику Абхазии: примкнет ли она к Грузии, России или Турции или объявит самостоятельность».

Комбат-батяня, батяня-комбат

Ждать, однако, в Тифлисе не хотели. Что бы ни значилось в документах, документы читались только в том смысле, что отныне Абхазия уже и юридически (насчет фактически и раньше сомнений не было) составная часть Грузии, а все, кто считал иначе, автоматом улетали в разряд, говоря словами «группы Вачнадзе», «сепаратистов, вознамерившихся добиваться полной независимости Абхазии». Соответственно, «мирное решение абхазской проблемы оказалось невозможным». Тем паче что в обоих договорах значилось, что «новый АНС» хотел бы получить военную помощь «для наведения порядка». Ясно, что подразумевалась защита от большевиков, однако в тот момент большевики особой угрозы не представляли. И тем не менее, спустя неделю после подписания в Абхазии нежданно-негаданно высадились крупные силы во главе с лучшим, еще царской закалки генералом республики Георгием Мазниашвили. «В распоряжение АНС», как полагалось бы, раз уж пришли, они поступать даже не пытались, а просто заняли все ключевые пункты страны, после чего Георгий Иванович предъявил мандат за подписью военного министра Грузии, назначившего его генерал-губернатором, а 23 июня приказом № 1 объявил Абхазию генерал-губернаторством ГДР, а себя просто губернатором, облеченным всей полнотой и военной, и политической власти. Тут уж встал на дыбы и «новый АНС», причем в полном составе. Ощутив себя уже почти без любимого кресла, возмутился даже его глава Варлам Шервашидзе, правоверный меньшевик и очевидная марионетка, всегда выступавший в том духе, что «Совет стоит на одной платформе с Грузинским правительством и изменять ему не собирается…». Впрочем, его успокоили, сообщив, что при всех вариантах кто-кто, а он без портфеля не останется. Зато народ волновался. По всему краю пошли сходы, требовавшие, чтобы «Абхазия была самостоятельна, а не была бы провинцией, и если это невозможно, то они готовы приступить к японскому способу харакири, чтобы только умереть свободными на своей земле». Протестовать начали и соседи. Скажем, «Горская республика», государство на тот момент не менее легитимное, нежели Грузия, засыпало нотами графа Шуленбурга, уже снявшего маску «майора Шульца» и процветавшего в Тифлисе в качестве Чрезвычайного и Полномочного Посла. Немцы, однако, молчали, а коль скоро они молчали, Жордания не обращал на все это никакого внимания, как и на многочисленные жалобы своих абхазских товарищей по партии, бомбивших Тифлис письмами насчет «карательных экспедиций и поджогов, из-за которых в абхазской массе сложилось представление о грузинах, как о поработителях».