Любовь не кончается: Джулитта - Элизабет Чедвик

При мысли о стервятниках он снова будто наяву увидел окровавленные тела, разбросанные на берегу ручья, и огромных черных птиц, кружащих над ними. Затем в его сознании всплыли еще более неприятные образы — падальщики в человеческом обличий. Они бродили среди трупов, и кинжалы в их руках то и дело опускались к мертвым, подобно птичьим клювам.

Тихий скрип половиц и ласковое шуршание шелковых одежд заставили Бенедикта очнуться. В следующее мгновение перед ним снова возник тот самый черт с орлиным носом и темными глазами, который уже являлся ему в видениях. Но сейчас молодой человек находился уже в достаточно ясном уме, чтобы узнать в «черте» невысокого мавра средних лет. Свободная туника незнакомца была сшита из желтого шелка, подчеркивавшего смуглость его кожи.

— Ага, наконец-то вы проснулись, — произнес посетитель вместо приветствия, тщательно выговаривая французские слова и обнажая в улыбке ослепительно белые зубы. — Я уже начинал опасаться, что вы так и не придете в сознание. Полагаю, вам не терпится узнать, кто я такой и куда вы попали, верно?

Бенедикт нервно облизал губы.

— Сначала я решил, что попал в ад.

Улыбка на лице мавра превратилась в лукавую усмешку.

— Многие так думают, когда приходят в себя и первым делом видят меня. Позвольте представиться: Фейсал ибн Мансур, лекарь, состоящий на службе у господина Родриго Диаса, больше известного как Эль-Сид. Да пошлет ему Аллах многие лета и милости!

На всякий случай Бенедикт постарался запомнить эти длинные имена Мавр выглядел так, словно, по его расчетам, они должны были произвести на раненого большое впечатление. Оба имени молодой человек слышал впервые.

— Сейчас вы находитесь в одном из замков господина Родриго, расположенном у дороги на Бургос, — невозмутимо продолжал мавр. — Мы обнаружили вас, полумертвого от холода и от ран, на отмели в маленькой горной речке неподалеку от Ронсеваля. К сожалению, вы единственный, кто остался в живых.

Бенедикт тяжело вздохнул, поняв, что часть видений оказалась правдой.

— Моя жена, — вполголоса обронил он. — Она лежала рядом со мной.

Лекарь скорбно покачал головой.

— Стрела поразила ее в сердце Должен признаться, вы шли по одной из самых опасных дорог.

— Мы совершали паломничество в Компостелу, чтобы помолиться там о душе матери жены. Жизель никогда не любила путешествия и отправилась в дорогу только потому, что хотела исполнить свой долг. — Глаза Бенедикта наполнились слезами. — Я решил поехать вместе с ней. Она думала, что рядом со мной будет в большей безопасности.

— Вы не хотите облегчить душу и поговорить со священником?

— О, нет! — почти вскричал, чуть не задохнувшись от волнения, Бенедикт. — Только не священник. — Устыдившись своей несдержанности, он робко поднял глаза на мавра и принялся рассматривать его с таким видом, с каким смотрят на диковинное существо, посаженное в клетку. — Мне хотелось бы сесть, но я почти не могу двигаться.

— Ничего удивительного. С такой раной, как у вас, любой другой не смог бы и пошевелиться Хвала Аллаху за то, что он помешал стреле войти в ваше тело на палец глубже. В противном случае вы бы, несомненно, погибли.

— Хвала Аллаху?! — изумленно переспросил Бенедикт, опасаясь, что попал из огня да в полымя.

— Разумеется, хвала Аллаху, — уверенно повторил мавр и, подхватив молодого человека за здоровую руку, подложил ему под спину несколько подушек и помог приподняться. Резкая вспышка боли, пронзившая все тело, на миг ослепила Бенедикта — он поморщился и запрокинул голову. Лекарь стоял, скрестив руки на груди, и терпеливо ждал, пока пациент придет в себя.

— Полагаю, вы уже заметили, что почти обнажены, если не считать, конечно, нательного белья, — сказал мавр, когда юноша открыл глаза. — Нам пришлось раздеть вас, чтобы выходить ваши раны. Когда вы сможете вставать, мы найдем для вас что-нибудь подходящее. Ваша рубаха заперта в сундуке в моей комнате. Если у вас был кошелек, то его, вероятно, забрали грабители.

Странный монолог мавра насторожил Бенедикта и заставил забыть о боли Он догадывался, что скромный паломник, таскающий с собой целое состояние, зашитое в подкладку рубахи, не мог не привлечь к себе интереса.

— У меня действительно был кошелек, и в нем находилось достаточно денег, чтобы подать милостыню нищим и заплатить за еду и ночлег. Но как вы, наверное, уже догадались, основная часть средств, которые я имел при себе, находилась не в нем.

Лекарь подошел к шкафу и достал из него кувшин с вином и кубок..

— Выпейте, — посоветовал он, — это поможет вам восстановить силы..

Сделав несколько глотков, Бенедикт опустил голову на подушки. Вся левая часть его тела ныла от боли.

— Долго ли я здесь пролежал?

— Три дня мы везли вас в замок и еще три дня вы пролежали здесь без сознания. Сегодня четвертый.

Бенедикт попытался собраться с мыслями. Ему казалось, что с момента грабительского нападения прошла целая вечность.

— А что с моей женой и другими паломниками? — медленно произнес он, словно боясь услышать ответ. — Я хочу сказать, как вы поступили с их телами?

— К сожалению, нас было слишком мало, чтобы забрать их с собой. Но мы собрали всех погибших и аккуратно сложили их вместе. И сообщили о случившемся священнику из ближайшей деревни. Он пообещал предать их земле согласно обычаю. Как только вам станет лучше, я смогу отвезти вас в то селение. Если захотите.

— Благодарю.

Фейсал с лукавым видом склонил голову набок.

— Однако мы до сих пор ничего о вас не знаем: ни имени, ни титула… Между собой мы называем вас «молодым франком», но этого, согласитесь, недостаточно.

Бенедикт слабо улыбнулся.

— Честно говоря, я бы и предпочел остаться. «молодым франком», но если вы хотите знать мое имя, то не стану его скрывать Меня зовут Бенедикт де Реми. Своим домом я считаю Нормандию и Англию. Мой отец процветающий виноторговец, а тесть разводит лошадей для "норманнских и английских дворов.

— Ага, понятно, — протянул Фейсал. Услышанное не произвело на него особого впечатления, но как-то заинтересовало. В отношении людской породы он разделял точку зрения, которой придерживался его могущественный господин, считавший, что о человеке следует судить по его делам, а не по деяниям отца и прочих родственников. — А что представляете из себя лично вы?

Бенедикт широко улыбнулся.

— Вы вправе думать, что родители послали меня в паломничество, чтобы укрепить мой дух и характер. Многие состоятельные люди "именно так и поступают со своими своенравными и непокорными отпрысками.