Любовь не кончается: Джулитта - Элизабет Чедвик

Нисколько не задетый его молчанием, торговец переключил свое внимание на других паломников. Отряд состоял из восьми человек. Супруги де Реми, торговец, три клюнийские монахини, священник, пользовавшийся покровительством Бенедикта и Жизели, и бродячий музыкант, знавший множество как духовных, так и богохульных песенок, которые он распевал всю дорогу.

При первых каплях дождя менестрель спрятал свою драгоценную арфу в футляр и прикрыл капюшоном рыжие кудри. Монахини увлеченно щебетали с торговцем. Священник, спрятавший лицо в недрах широкого капюшона и укрывший руки в длинные рукава рясы, так же, как и Бенедикт, упорно хранил молчание.

Дорога резко сузилась и превратилась в тонкую белую ленту, зажатую между отвесной скалой с торчащими пучками травы и обрывистым склоном.

Сквозь пелену дождя Бенедикт различил зеленые верхушки сосен, примостившихся среди серых, как грозовые тучи, каменных глыб, лежавших на дне ущелья. Узкий горный ручей стремительно нес свои воды. Зрелище завораживало и в то же время пугало. Бенедикт не мог оторвать глаз от воды, плещущейся далеко внизу, и осознавал, что ему было достаточно сделать один-единственный неосторожный шаг, чтобы сорваться и камнем полететь с обрыва.

Всю дорогу ехавшие бок о бок, путники выстроились в цепочку… Жизель, словно окаменев, неподвижно сидела в седле, боясь пошевелиться и стараясь не заглядывать в ущелье. От страха она так плотно сжала губы, что они побелели. Бегло взглянув на жену, Бенедикт иронично усмехнулся. Как странно: стоя на коленях в построенной человеческими руками церкви, она на все лады прославляла Господа, а теперь пришла в ужас, лицом к лицу столкнувшись с его творением.

Где-то вдалеке грянул гром, тучи приобрели зловещий багровый оттенок. Лошадь торговца, жалобно заржав, попятилась назад. Камни из-под ее копыт сорвались вниз и гулко загрохотали глубоко внизу. Монахини начали усердно молиться, но приближающийся с востока гром заглушил их тонкие голоса, как и звучный баритон подхватившего молитву священника.

Вскоре среди клубящихся в вышине туч сверкнула молния. Раскаты грома стали еще более оглушительными. Жеребец торговца круто развернулся и, встав на дыбы, передними копытами толкнул в грудь привязанного веревкой к его седлу навьюченного пони. Маленькая лошадка потеряла равновесие и начала сползать по обрыву, увлекая за собой лошадь торговца — лицо всадника исказила гримаса ужаса, рот открылся в беззвучном крике.

Недолго думая, Бенедикт соскочил со спины Сайли и перерезал ножом веревку. Пони рухнул вниз. Вскоре все услышали стук упавшего на камни тела.

Промокший до нитки Бенедикт взял лошадь торговца под уздцы и повел по тропе.

— Спешивайтесь и идите за мной, — раздраженно бросил он тучному всаднику и оглянулся. Остальные паломники, потрясенные случившимся, застыли на месте как вкопанные. — Вы все, тоже быстрее спешивайтесь. По крайней мере, останетесь в живых, если лошадь сорвется в пропасть.

Перепуганные до смерти люди немедленно последовали его совету. Торговец соскочил на землю последним. Его огромный живот тяжело колыхался при каждом движении. От страха он еле держался на ногах.

— Вы не должны были перерезать веревку, — вместо благодарности возмущенно воскликнул толстяк.

— Неужели? — спросил Бенедикт. — Вам действительно так хотелось рухнуть в пропасть вместе со своим жеребцом? — Он всучил поводья в трясущиеся руки торговца и взял под уздцы Сайли.

Вернувшийся, чтобы выяснить причину задержки, Понс нисколько не удивился.

— Такое случается, — заметил он, пожав плечами. — Вам еще повезло, что лошадь была вьючной. — Его оценивающий взгляд остановился на Бенедикте. — Значит, это ты перерезал веревку?

— Да. Я не видел другого выхода.

— Ты правильно поступил, франк, — сказал Понс. — Не такой глупый, как все остальные. — Он повернулся и зашагал вперед, быстро исчезая за стеной дождя.

Что-то в голосе проводника насторожило Бенедикта В нем слышалась смутная угроза.

Погода становилась все хуже и хуже, а паломники продолжали путь. Теперь они шли очень осторожно. Спустя сотню ярдов тропа расширилась так же неожиданно, как и сузилась, и взглядам путников открылась долина Хотя под ногами снова была твердая почва, никто не решался сесть в седло. Замерзшие, подавленные и промокшие, странники уныло брели вперед, не замечая красот окружающего пейзажа. Дождь продолжал лить как из ведра.

Путаясь в отяжелевших от воды юбках, Жизель еле передвигала ноги.

— Заткни подол за пояс, так будет легче идти, — посоветовал ей Бенедикт, когда она, пошатнувшись, чуть не упала.

— Это очень неприлично, — возразила Жизель.

— Да кто на тебя смотрит? — сердито буркнул Бенедикт. — Неужели ты думаешь, что сейчас кого-то волнуют правила этикета?

С дрожащими губами, она неуклюже приподняла подол платья и заправила его за пояс. Наблюдавший за ней Бенедикт раздраженно скрипнул зубами. Временами, особенно в такие моменты, как сейчас, он особенно остро тосковал по сообразительной и практичной Джулитте Уж она-то, и глазом не моргнув, поддернула бы юбку, а то и сменила бы ее на широкие мужские штаны… И никаких угрызений совести или мыслей об этикете.

Наконец усталые путники добрались до постоялого двора, расположенного в долине. Вопреки всеобщим ожиданиям, он представлял собой просторную, но жалкую лачугу с низкой и дырявой крышей, покрытой соломой Дождь лил все сильнее Хозяин постоялого двора сказал, что его заведение набито постояльцами, спящими по трое на одной кровати, и не способно вместить больше ни одного человека. Но долгие уговоры и щедрое вознаграждение сделали свое дело. В конце концов он согласился впустить поздних гостей в зал, предложив им для ночевки место у камина. Возмущенные крики торговца, требовавшего для себя более достойного ложа, не произвели на хозяина ни малейшего впечатления.

— Да будь вы самой царицей Шебой, вам все равно пришлось бы спать на полу, — невозмутимо заявил он. — Если уж решились отправиться в такое дальнее путешествие, то должны радоваться и конюшне. Ваш Господь, кажется, не брезговал и ею, когда хотел спать.

После убогого ужина торговец все-таки заснул на рассыпанных по земляному полу грязных и мокрых опилках вблизи чадящего камина. А Бенедикт и на самом деле пошел в конюшню, где было много душистого и сухого сена.

Пришедшая туда вместе с ним Жизель первым делом спряталась за копну соломы, чтобы сменить промокшую насквозь одежду на чуть более сухую, лежавшую в дорожном мешке. Раздевшись до нательных штанов, Бенедикт вырыл в стогу сена что-то вроде глубокой норы Одежду он разложил рядом, понадеявшись, что к утру она высохнет.