Любовь не кончается: Джулитта - Элизабет Чедвик

— За этим поворотом есть широкий ручей. Напоите лошадей и наполните водой бутыли. Я проверю дорогу впереди и вернусь, — сказал баск, но пошел не прямо, а свернул на уводящую влево тропинку и торопливо зашагал прочь.

— Куда это, интересно мне знать, вы направляетесь? — В наступившей тишине оклик торговца прозвучал, как щелчок хлыста.

Не оборачиваясь, Понс развел руками.

— Неужели вы полагаете, что сейчас я выложу вам все как на духу? Разве там, в Бордо, у вас не бывает никаких маленьких секретов от клиентов? — Он хмыкнул и зашагал дальше своей легкой, пружинящей походкой. Спустя несколько мгновений его тоненькая фигурка скрылась из вида.

Хладнокровие проводника еще больше взбесило торговца. Задетый за живое, он принялся сыпать в адрес Понса проклятьями.

Не испытывавший симпатии ни к тому, ни к другому, Бенедикт криво усмехнулся и зашагал к повороту. Все остальные двинулись за ним.

Огромные валуны разделяли большой ручей на несколько маленьких. Некоторые из них были узкими и глубокими, остальные — широкими и мелкими Паломники с удовольствием спешились, напоили лошадей и расположились на отдых. Прозрачная как стекло ледяная вода сверкала на солнце. Камни на дне походили на изумруды. Бенедикт напоил лошадей водой, следя, однако, чтобы они не выпили слишком много.

Одна из монахинь, стыдливо приподняв подол рясы и чуть-чуть обнажив худые белые ноги, осторожно ступила на мелководье и тихонько вскрикнула. Затем позвала двух своих сестер, предлагая последовать ее примеру. Некоторое время те с сомнением поглядывали на нее, но в конце концов тоже вошли в воду. Священник умылся и сел у воды, положив на лысину мокрый платок. Торговец скинул тунику и пристроился в тени лежащего в отдалении огромного камня. Тяжело отдуваясь, он обмахивался куском ткани.

Именно он умер первым.

Никем не замеченный Понс подкрался к ненавистному толстяку и перерезал ему горло, из которого тут же забил фонтан крови.

— Ты не ошибался насчет меня, — зловеще прошептал баск, зажав рот хрипящей в агонии жертве. — Я давно горел желанием пощекотать тебе шейку.

Бенедикт осознал, что на них совершено нападение, только тогда, когда в его тело вонзились две стрелы: одна в бок, другая в левую руку. Увидев, что муж как подкошенный рухнул в воду, Жизель с криком ужаса бросилась к нему, но в следующий миг тонко просвистевшая в воздухе стрела оборвала ее крик навеки.

Вода окрасилась в алый цвет, красные полосы, похожие на развевающиеся на ветру праздничные ленты, поплыли вниз по течению. Но Бенедикт уже не видел ничего вокруг. Он лишь ощущал чудовищную боль и чье-то тело, навалившееся на него сверху. От этого было еще больнее. На губах появился привкус крови, затем в горло хлынула ледяная вода. Задыхаясь, Бенедикт начал судорожно хватать ртом воздух. Он попытался, но не сумел поднять голову, зато увидел, кто лежал сверху. Широко открытыми от удивления глазами на него смотрела мертвая Жизель. Бенедикт, попытался произнести ее имя, но из его горла вырвался глухой хрип. А потом на землю пал беспросветный мрак.

ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ

Небо было чистым, но это не мешало едущему по горной дороге в сопровождении небольшого отряда Фейсалу ибн Мансуру, мавританскому лекарю, состоящему на службе у господина Родриго Диаса де Бивара, витать в облаках.

Уставший от долгого сидения в жестком, неудобном седле, Фейсал мечтал о доме и мягкой перине, а когда ненадолго прикрывал глаза, то ясно видел умиротворенное и улыбающееся лицо своей жены Мэриам, растирающей ему ноги перед сном. До него доносился даже радостный смех детей, резвящихся рядом.

Его мул споткнулся и испуганно заржал. Вздрогнув и открыв глаза, Фейсал мигом рухнул с небес на землю. Перед ним предстала жуткая картина. На полянке возле широкого каменистого ручья были беспорядочно разбросаны бездыханные тела, похожие сейчас на тряпичных кукол.

— О, Аллах Всемогущий! — воскликнул лекарь и натянул поводья так резко, что застывший на месте мул чуть не сбросил его на дорогу. Над поляной парили коршуны и канюки. Два черных грифа, сидящие на одном из трупов, лениво взмыли в воздух и опустились на нижнюю ветку ближайшего дерева, застыв в ожидании.

Фейсал устало слез со спины мула и подошел ближе. С первого же взгляда он узнал в убитых христианских паломников: три монахини, священник, бродячий менестрель, два торговца и молодая женщина, все одетые скромно, но добротно. На еще влажной после вчерашнего дождя почве виднелись следы копыт, но лошадей видно не было. Фейсал не сомневался, что паломников перебили и ограбили местные разбойники, промышлявшие по дороге на Компостелу. Печально покачивая головой и причмокивая, лекарь переходил от тела к телу, надолго задерживаясь у каждого убитого, прижимая пальцы к его шее в надежде нащупать пульс и поднося к губам маленькое зеркальце. В глубине души он понимал, что надеяться не на что.

Вообще-то Фейсал свято верил в человеческую доброту и благородство. Служа у такого уважаемого человека, как господин Родриго, среди мавров больше известного как Сид, он не мог не научиться ценить людей и человеческую жизнь. Однако в такие мрачные моменты, как сейчас, маленький седобородый лекарь всерьез задумывался о природе людской жестокости и злобы. Это были те болезни, справиться с которыми наука врачевания не могла.

Воины вытащили из воды пронзенные стрелами тела женщины и мужчины. Почесав редкую бороду, лекарь направился к ним. Женщину стрела пронзила в спину и вошла прямиком в сердце. Судя по всему, несчастная умерла еще до того, как упала в воду. Фейсал печально посмотрел на ее стройное худенькое тело и приятное овальное лицо с тонкими чертами. Видимо, грабители обыскивали женщину в спешке и не обратили внимания на ее крепко сжатый кулак. Осторожно раздвинув мертвые пальцы, Фейсал обнаружил инкрустированный драгоценными камнями маленький футлярчик. Ему даже не нужно было открывать его, чтобы узнать о содержимом. В подобных футлярчиках хранились мощи святых. Он знал, что христиане относились к таким предметам с еще большим трепетом, чем к собственному богу, и понимал почему: изящные, красивые вещицы услаждали взор и вселяли надежду.

Вытащив из мертвого тела стрелу, Фейсал уложил женщину на землю. Затем повернулся к последнему убитому и невольно вздрогнул. Карие глаза молодого человека внимательно наблюдали за ним.

— Принесите одеяло, быстро! — прокричал он. — Один жив, но я не знаю, сколько он продержится. — Лекарь опустился на колени и, прижав пальцы к шее раненого, ощутил под ними немного замедленный, но довольно ровный пульс. Он быстро вытащил из-за пояса острый нож с изогнутым клинком. — Нет, нет, я не причиню вам зла, — заверил он, заметив, как округлились от ужаса глаза несчастного. — Я хочу вам помочь.