Муссолини. История одного диктатора - Альдо Каззулло

очевиден, когда немцы спрашивают, через какое время итальянские власти хотят получить все это, и слышат в ответ: «Немедленно». Для перевозки всего запрошенного потребовалось бы 17 тысяч поездов по 50 вагонов каждый, то есть 45 поездов в день в течение года.

А главное, если бы нацисты пошли на эти условия, итальянская промышленность все равно бы не знала, что с этим делать.

Говоря короче, Италия в войну не вступает. Гитлер возмущен: «Они ведут себя как в 1914 году», когда Рим отказался от союза с Берлином и Веной, чтобы вмешаться вместе с Лондоном и Парижем. Фюреру не нужна Италия, но он боится ее измены. Дуче вызывает эмилианских иерархов в Палаццо-Венеция и делает свирепое лицо. Внутренние враги, а не иностранцы – вот его цель. Нужно срочно зачистить все «укромные местечки», где до сих пор укрываются «масонские, еврейские, ксенофильские обломки антифашизма», «блеющие бараны и паршивые овцы», «жалкий человеческий балласт», чья жизнь уже сводится к попыткам укрыться в «темных углах кладовых».

Бенито Муссолини сбит с толку: он может не все! Ловкость и безжалостность при завоевании власти мало что дают в мировых масштабах. Теперь, когда дуче переживает один из самых важных моментов для любого диктатора, войну, он совершенно запутался. Гитлер сокрушает Польшу при невмешательстве Советского Союза. Муссолини злится: «Фюрер, я обязан добавить: ваши отношения с Москвой обернутся катастрофой для Италии. Здесь антибольшевизм – сущность всего… Еще четыре месяца назад Россия была врагом номер один».

Бенито Муссолини фактически подталкивает Гитлера, уже воюющего с британской и французской империями, противостоять второй промышленной державе в мире. Фюрер совершает роковую ошибку. Объявив войну Франции и Великобритании, он объявит ее и Советскому Союзу, а затем и Соединенным Штатам. Таков этот «гениальный и дальновидный государственный деятель».

Итак, 18 марта 1940 года дуче встречается с Гитлером на заснеженном перевале Бреннер. Разговор длится два с половиной часа, и в течение двух часов десяти минут из них фюрер говорит без умолку. Бенито понимает все и несколько раз показывает переводчику, что будет молчать. Адольф Гитлер, как всегда, пускается в путаные рассуждения, голос то повышается до визга, то понижается до едва различимого шепота. Муссолини уже определился: Чиано запишет, что еще до переговоров ему приснился пророческий сон. Вопрос не в том, вступать ли в войну вместе с Германией, вопрос в том, когда! Союзник вызывает у дуче омерзение: «Гитлер – нечто среднее между Жанной д’Арк и Шарло». И также: «Геббельс заслуживает, чтобы к нему относились снисходительно, как к любому калеке», а «Геринг слишком толстый, чтобы строить из себя героя». Вот только почему он готов принести Италию в жертву людям, которых с долей страха презирает и находит смешными?

В первую военную зиму студенты университетов приглашаются добровольцами на фронт в обмен на «военные дипломы». Ответ ледяной: в Риме принимают 87 студентов, в Генуе – 30 из 3 тысяч, в Турине и Милане менее 200 из более чем 9 тысяч.

Мобилизованная армия состоит из ополчения, ветеранов, сквадристов бок о бок с младшими братьями и сыновьями, итого 800 тысяч человек. Дрянное оружие, скверное снаряжение, негодные офицеры, никакого престижа. Такая команда идеально подошла бы для священных партийных представлений, культа дуче, клятв верности с кинжалами, но на фронте все эти люди часто оказываются мертвым грузом, почти всегда находятся в тылу и вызывают подозрение у настоящих офицеров, альпийских батальонов и пехоты, которые совершенно не стремятся знать о военных планах дуче.

Армия слаба, армия не готова. У Муссолини 3 тысячи генералов, но оружие устарело, и его не хватает. Начальник штаба генерал Пьетро Бадольо все еще свято верит, что война ведется на уровне пушек, винтовок, мулов и людей. Выясняется, что в Италии жесточайшая нехватка тяжелых танков, истребителей и бомбардировщиков.

Военные привыкли к казарменной жизни и охране общественного порядка. Им чужд фашизм, во всяком случае классический. У каждого офицера есть ординарец. Офицерская форма сшита из тонкого сукна, у солдат – из грубого. Солдатских мундиров не хватает, и если приходится давать парад для заезжего генерала, то можно заметить, как одни полки раздеваются рядом с другими, одевающимися.

Офицеры едят в отдельной столовой: официанты в белых перчатках, мясо, спагетти, вино… Для унтер-офицеров и тем более для солдат никаких кулинарных изысков не предусмотрено. Англичане крайне удивлены: в их армии все едят одно и то же. Но только после неудачного нападения на Грецию Муссолини скажет генералу Уго Кавальеро: «Нужно заставить офицеров и солдат есть один и тот же паек. По отдельности, но с общей кухни». Впрочем, на деле ничего не меняется, разве что единственной посудой солдат становятся котелок и крышка от него.

Обучение минимальное и едва ли не исчерпывается гусиным шагом: длинные марши, долгие парады, редкие тактические учения. Стрельба – только холостыми патронами. Винтовки – 1891 года производства, автоматического оружия просто нет. Огневая мощь итальянского пехотного отделения составляет четверть французского и девятую часть немецкого. С другой стороны, итальянский рюкзак самый тяжелый: 35 килограмм, которые превращают каждый марш практически в крестный путь.

Муссолини – военный министр, он много лет контролирует военно-морской флот и военно-воздушные силы, но Италия совершенно не готова к войне. У нее даже нет полноценных танков! Легкие – без пушек, с одним пулеметом, к тому же их броня едва останавливает стрельбу. Солдаты называют эту недоделку коробкой сардин. Средние – в 1939 году все еще в доработке из-за дефектов наведения. Тяжелые – даже не переданы в производство. Бенито Муссолини очень нравится гигантский советский танк. Он даже передает его фотографию главному инспектору технических служб генералу Марио Караччоло с карандашной пометкой: «Нам тоже надо». Фашисты остановятся на деревянной модели, игрушке диктатора, которая никогда не станет настоящим танком… Даже противовоздушная оборона очень слаба и полностью возложена на ополчение. Итальянские города фактически будут отданы на милость вражеским бомбардировщикам.

Строго говоря, дуче думал о войне в течение 20 лет, хотя так к ней и не подготовился. Но теперь, объявив о ней, он горит желанием победить как можно быстрее. Он безапелляционно заявляет Филиппо Анфузо[236]: «В Италии все еще есть глупцы и преступники, которые думают, что Германия будет побеждена, раздавлена. Я говорю вам, Германия победит!»

2631 замороженный в июне

16 апреля 1940 года Муссолини приказывает провести первые антибританские демонстрации. Бригады чернорубашечников поднимают соответствующие плакаты, недовольных избивают. Диктатор понимает – Италия сейчас воевать не способна, но в своих речах очень сильно преуменьшает этот факт. «Если бы я ждал, когда армия будет