Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси

не обремененные… И вообще, сложившуюся ситуацию можно характеризовать формулой «или мы, или они…» Но все же, как быстро меняется человек… Или не меняется, а просто избавляется от ненужных качеств вроде гуманности? Как-то это все сложно…

А в офисе меня уже ждал Паша Немец, который со времени нашей последней встречи сильно преобразился, буквально как в знаменитой среди этой публики песне: «… модно одетый, с букетом в петлице, в сером английском пальто…»

На Немце был очень приличный костюм-тройка, серый, в полоску. «Там полосатый клифт и здесь полосатый, — пошутил Немец. — Привычка!» Он был чисто выбрит, благоухал одеколоном, а очки придавали его лицу какой-то профессорский шарм.

Я рассказывал о том, что случилось за последнее время, а он одобрительно кивал. Затем мы обсудили дальнейшую тактику действий…

Городской криминальный мир на стыке восьмидесятых и девяностых не был каким-то единым организмом. Как и в любом большом и сложном коллективе, в нем присутствовали очень разные люди, между которыми выстраивались разные отношения — все как всегда, кто-то кого-то не любит, кому-то завидует, с кем-то конфликтует… Многие представители «черной масти», особенно те, которые были постарше, лидерство Вити Гусара если и признавали, то формально, а к самому Гусару относились без особого почтения. Тем более, что он практически не «работал», полностью игнорируя традиционное ремесло преступного мира — кражи и мошенничество. Гусар и его приближенные занимались относительно новым промыслом — вымогательством, к которому далеко не все «ортодоксы» преступного мира относились положительно. Одно дело, когда ты силой забрал у спекулянта или цеховика деньги (что тоже не очень хорошо с точки зрения «ортодоксов», грабитель не слишком большая величина в преступном мире, куда «честнее» украсть или обыграть в карты!), а совсем другое дело, когда ты за эти деньги защищаешь коммерсанта. Практически, вступаешь с коммерсантом в деловые отношения и становишься как бы немного ему сродни. Подобное не приветствовалось многими, но предъявить «крышевание» Гусару никто из его коллег не решался.

Двое совсем молодых парней, лет по семнадцать-восемнадцать, слегка нервничали, но вид имели важный. Один из них с любопытством разглядывал компьютер на моем столе.

— Так чего передать-то велели? — пряча улыбку спросил я.

— Гусар зовет вас на разбор! — со значением сказал один из парней. — Завтра в шесть, в «Софию».

— А если не придете, — добавил второй, — объявит вас беспредельщиками.

— Отчего же не придем? — в этот раз я не смог спрятать улыбку. — Очень даже придем. Привет ему передавайте. Пламенный.

— Передадим, — сказал один из парней, явно стараясь, чтобы это прозвучало угрожающе.

— Ну вот и прекрасно, — кивнул я. — А вы, пацаны, дурную компанию себе выбрали. Не доведет она вас до добра.

Ответом мне, конечно же, было гордое:

— Сами разберемся!

Похоже, что Гусар серьезно рассчитывал на то, что мы не придем на разбор, и он вынесет такое решение, какое посчитает нужным. Я потянулся к телефону…

Разбор состоялся в большом зале ресторана «София», где обычно отмечались свадьбы и банкеты. А еще поминки, почему-то подумалось мне.

— Ниче, — пошутил Серега, когда мы подъехали к ресторану. — Раз в кабак позвали, значит резать сразу не будут.

— А че? Пусть попытают счастья, — мрачно сказал Матвей, оглядывая свое воинство — пару десятков парней устрашающего вида.

— Так, господа-товарищи, — сказал я твердо, — никто ничего не забыл? Ведем себя спокойно, не нервничаем, лишнего не говорим, исключительно по делу…

— Наизусть знаю, — вздохнул Валерик. — Не нужно было ехать. По их понятиям мы всяко виноватыми окажемся.

— Разговорчики, — сказал я, строго посмотрев на Валерика. — Все, идем.

Швейцар распахнул перед нами дверь и сказал таинственно:

— Вас уже ждут!

Этот благообразный дедуля не соврал, нас действительно ждали — весь центровой «блат-комитет» был в сборе. Наших оппонентов собралось десятка три — большей частью, Гусар собрал своих прихлебателей, с которыми занимался совместными делами — крышеванием, угонами машин с последующей перепродажей, наперстками и прочим. Но было и несколько «независимых» — известных городских картежников. Братва сидела за пустыми столами, никакой закуски и выпивки, дело серьезное.

Во главе стола сидел пожилой мужчина в мешковатом костюме. Справа от него расположился Гусар, а слева черноволосый толстяк в ярком свитере. Толстяка я частенько встречал в ресторанах.

— Кто это в президиуме? — тихонько спросил я Матвея, который лучше меня знал кто есть кто в городском преступном мире.

— По центру Толя Худой, — ответил Матвей тоже шепотом. — А кто слева… Рожа вроде знакомая, но лично не знаю.

— А Худой — гусаровский? — спросил я.

Матвей с сомнением покачал головой.

— Вроде нет. Он старенький уже, вроде вообще от дел отошел…

— Значит, не совсем отошел.

— Как вас много! — громко удивился Худой, которого мы успели немного обсудить. — И все здоровые такие! Ну проходите, ребятушки, не толпитесь, рассаживайтесь.

— Комсомольцы, — насмешливо сказал толстяк в ярком свитере и притворно вздохнул: — С кем приходится работать!

— Ну комсомольцы, и че теперь? — возразил ему Худой. — Я, например, пионером был. Я на лица смотрю, на лица! По лицам видно, что ребята порядочные! Во всяком случае, большинство. И то, что коллективом пришли — это правильно. Набедокурили вместе, вместе и отвечать. Так, что ли, молодежь?

— Нет, не так, — ответил Матвей. Он развалился за столом и смотрел на собравшихся с вызовом и презрением. Его команда могла в считанные минуты расправится с ними.

— Может не так, — согласился Худой, — а может и так. Решим, пацанчик. Мы же для того здесь и собрались, чтобы все решить по справедливости. Ты не возражаешь?

Матвей сделал царственный жест рукой, что должно было означать — не возражает.

— И распрекрасно, — добродушно сказал Худой. — Давай, Витя, рассказывай, чего мальчики натворили. Ты рассказывай, а мы внимательно послушаем, покумекаем…

Гусар поднялся с места.

— Совсем недавно, — торжественно начал он вещать, — этими людьми был избит наш товарищ Саша Зяблик. Они же спалили ему тачку.

— Было? — спросил Худой, пристально разглядывая нашу компанию.

— Было, — ответил я. — Немного погорячились.

Худой скептически усмехнулся.

— Из-за чего произошло? — спросил он.

— Мы давно просили Виктора Федоровича, чтобы его люди не лезли на водочный завод, — ответил я. — Это наше дело. И