Капитали$т: Часть 4. 1990 - Деметрио Росси

Капитали$т: Часть 4. 1990

Глава 1

Теперь у меня есть собственный кабинет. Небольшая, но довольно уютная комната, на втором этаже. В углу у окна стоит двухсоткилограммовый сейф. Рядом — шкаф, заваленный бумагами, громадный письменный стол производства ГДР — мое рабочее место. На столе телефон — обычный рижский VEF, простенький, но зато с автоматическим определителем номера. Здесь же, на столе, пришелец из мира высоких технологий — IBM 386 с VGA-монитором. На компьютере у меня установлены очень важные и нужные программы — «Tetris», «Sim City» и «Barbarian». На окнах цветы — куча кактусов, обязательное «денежное дерево» и еще какие-то экзотические, неизвестные мне, но зато хорошо известные Люсе, которая, собственно, за ними и ухаживает. Еще у меня стоит японский двухкассетник «Sharp», и иногда я врубаю «Металлику» на полную катушку. У сотрудников примета — если в кабинете грохочет «металл», значит настроение у начальства так себе и лучше его по пустякам не беспокоить.

Кабинет мой находится на втором этаже старого купеческого дома дореволюционной постройки. Здесь раньше была какая-то малозначительная организация, которая долго трансформировалась, распадалась и меняла названия, пока, наконец, не исчезла вовсе. Теперь в доме бывшего купца и промышленника расположилась весьма значительная организация — кооператив «Астра». Мы арендуем его за смешную сумму, о которой и говорить неприлично. Решение вопроса с арендой в исполкоме обошлось нам в два ящика водки и три бутылки коньяка. Практически бесплатно. Впрочем, мы сделали приличный ремонт. Приличный, конечно же, в том понимании, которое имело место в году одна тысяча девятьсот девяностом…

Водка! Мы — обладатели ценнейшего ресурса, мы не только богаты, но и влиятельны, мы процветаем и с уверенностью смотрим в будущее, потому что у нас есть водка. Простая бутылка водки решает множество вопросов. С ее помощью запросто можно подкупить, например, пожарного инспектора. Или участкового. Ящик водки решает вопросы более существенные. С помощью ящика водки я могу договориться о поставке на завод зерна. Или напечатать в типографии нужное количество этикеток. Ящик водки на советского человека в девяностом году производит гораздо большее впечатление, чем чемодан денег, это я могу сказать по собственному опыту. Чемодан денег — это недоверчивое удивление, а водка — восторг!

Наш кооператив разрастается, в соответствии со всеми законами великого Паркинсона, как и положено любой нормальной бюрократической организации. Даже я не могу сказать точно, сколько у нас работает людей в тот или иной момент времени. Если меня спросить об этом, то я пожму плечами и отвечу: «Где-то человек двадцать. Наверное. Это не считая смежников, конечно».

Мы разрослись, расширились и углубились. У нас появился свой собственный, а не приходящий главный бухгалтер — миниатюрная женщина лет пятидесяти, Мария Степановна Воронкова. Очень деловая, немногословная и тихая дама, имевшая громадные связи в финансовой сфере региона. Я не мог не отметить ее дальновидность, Мария Степановна уволилась из «системы», наплевав на потенциальные льготы, выслуги и прочие плюшки, и устроилась в частную контору. Она зарабатывает у нас в десять раз больше, чем на своей прошлой должности и, кажется, вполне довольна. А мы не имеем никаких проблем с отчетностью.

Серега в нашей конторе занимается производственными вопросами — помимо производства пленки у нас появился и небольшой столярный цех, производящий как оконные и дверные блоки, так и всякую мелочь типа декоративной рейки и плинтусов. Товар, естественно, расходился нарасхват. Серега купил-таки новую «девятку», отпустил усы и набрал килограммов десять. Он долго привыкал к роли советского капиталиста и, наконец, привык.

Мой одноклассник Валерик занимается сбытом, снабжением и лотреей. За последнее время он тоже повзрослел, появилась в нем какая-то солидность, а больше всего на свете он хотел походить на гангстера. Причем, голливудского. Отсюда и любовь к дорогим костюмам, прилизанным прическам и золотым цепям. Впрочем, Валерик без проблем мог позволить себе реализацию любых причуд.

Охранник Боря продолжает работать у нас и даже делает карьеру. Теперь он официальный начальник охраны — под его началом пятеро крепких парней, работающих посменно.

Водка! Мы получаем с завода полторы тысячи бутылок ежедневно — это наша доля за то, что помогли Григорию Степановичу Бубенцову решить потенциально нерешаемые проблемы. Все эти полторы тысячи ежедневных бутылок оптом выкупает у нас Евгений Михайлович Лисинский, причем до торговых сетей они не доходят — водкой барыжат таксисты и цыгане, водка меняется на другие товары, водка реализуется по двойной (а то и больше!) цене через кооперативные кафе и рестораны. Водка — всеобщий эквивалент, она нужна всем и всегда, водки постоянно не хватает, и сколько ее ни бери, все равно два раза бегать! И Евгений Михайлович очень хорошо понимает это. В конце Перестройки кто владеет водкой, тот владеет миром.

Григорий Степанович Бубенцов тоже процветает. Он опутал завод сетью кооперативов, которые, используя механизмы хозрасчета, активно перекачивают бабло из государственного сектора в частный и зарабатывает безумные деньги. Время от времени, связанные с Григорием Степановичем предприятия попадают в сферу внимания криминала, и тогда Бубенцов вызывает меня к себе и сообщает небрежно, что «появился один вопросик, требующий проработки». В последнее время криминал размножается ударными темпами, буквально не по дням, а по часам, так что «вопросики» появляются все чаще и чаще. В зависимости от ситуации, я звоню либо Матвею, либо Гусару, сбоев эта система пока еще не давала.

Григорий Степанович правит своим заводом, подобно средневековому феодалу. Он и внешне стал похож на какого-то пожилого графа или барона, появилось в его взгляде что-то аристократическое. Впрочем, как говорят, он все чаще дегустирует собственный товар…

Зарабатываем мы примерно тысяч шестьсот в месяц, большую часть из которых дает, конечно, водка. В гараже у нас появилась «двадцать четвертая» Волга черного цвета, купленная у азербайджанских помидорных королей за немыслимые сорок тысяч. Отец почти достроил дом — двухэтажную кирпичную громадину. Валерик вступил в кооператив, с прицелом на новую «двушку». Серега, ко всеобщему удивлению, купил дачу — вот уж кого сложно было заподозрить в любви к сельскому хозяйству! Мы тратим деньги, выплачиваем щедрые премии работникам, помогаем детскому дому, госпиталю инвалидов войны и даже (с подачи Гусара) городской тюрьме, но денег как-то меньше не становится.

Мы столкнулись с проблемой, с которой примерно в это время столкнулся один парень на другом конце мира. Некий Пабло Эскобар Гавирья. И проблема эта звучит как «слишком много наличных». Слишком много, мать