Пыль - Хью Хауи

но сейчас наступил редкий момент облегчения. Турман достал пластиковый пакет и открыл его. Дональд понял, для чего тот предназначен, достал из кармана старый окровавленный платок и бросил его в пакет.

— Для анализа?

Турман покачал головой:

— Здесь нет ничего такого, чего мы не знаем. Это так сказать... жест. Ты ведь понимаешь, что я пытался тебя убить. Эта попытка была проявлением слабости, и именно из-за этой слабости у меня ничего не получилось. Как оказалось, ты был прав насчет Анны.

— А Эрен действительно мертв?

Турман кивнул. Дональд развернул платок, затем сложил его.

— Эрен мне нравился.

— Он был хорошим человеком. Одним из моих рекрутов. Ты знаешь, кто его убил?

Теперь Дональд понял, для чего был нужен платок. Плохой коп стал хорошим копом. Он покачал головой. Попытался вообразить, как Шарлотта кого-то убивает, и не смог. Впрочем, он не смог бы представить, как она управляет дроном и сбрасывает бомбы или как делает полсотни отжиманий. Она была для него загадкой еще с детства и постоянно удивляла.

— Не могу представить, что кто-либо из тех, кого я знаю, убивает человека подобным образом. Кроме тебя.

Турман не отреагировал на эти слова.

— Когда меня сунут в ящик?

— Сегодня. У меня есть и другой вопрос.

Дональд взял с подноса стакан с водой и долго пил из него. Вода была холодной. Просто невероятно, какой приятной на вкус может быть вода. Надо сказать Турману о Шарлотте прямо сейчас. Или дождаться, пока его начнут укладывать в спячку. Он никак не мог бросить ее там в одиночестве. Тут он понял, что Турман ждет.

— Валяй, — сказал Дональд.

— Ты помнишь, как Анна ушла из арсенала, когда ты был наверху? Насколько я понимаю, ты недолго пробыл с ней.

— Нет, — ответил Дональд. По его ощущениям, он пробыл с Анной чуть ли не вечность. — А что? Она что-то сделала?

— Ты помнишь, как говорил с ней о линиях подачи газа?

— Подачи газа? Нет. Я даже не знаю, что это такое. А что?

— Мы обнаружили, что кто-то вмешивался в управление этими линями между медицинским отделом и отделом контроля населения. — Турман махнул рукой, отметая невысказанную мысль. — Повторю: я думаю, что ты был прав насчет Анны.

Он повернулся, собираясь уходить.

— Погоди, — остановил его Дональд. — У меня тоже есть вопрос.

Турман остановился, уже коснувшись ручки на двери.

— Что со мной происходит? — спросил Дональд.

Турман опустил взгляд на красный платок в пластиковом пакете.

— Ты видел когда-нибудь, как выглядит поле боя после сражения? — Он заговорил тише, с ноткой печали в голосе. — Твое тело сейчас — поле боя. Вот что происходит внутри тебя. Там сражаются миллиардные армии. Одни машины стремятся разобрать тебя на кусочки, а другие надеются сохранить тебя в целости. И со временем их сапоги превратят твое тело в обломки и грязь.

Турман кашлянул в кулак и стал открывать дверь.

— В тот день я не собирался перейти через холм, — сказал Дональд. — И вышел не для того, чтобы меня увидели. Я просто хотел умереть.

— Потом я это тоже сообразил. — Турман кивнул. — Не надо было тебе мешать. Но они врубили сигнал тревоги. Я пришел наверх и увидел, как мои люди спешно надевают комбинезоны, а ты уже прошел половину расстояния до холма. В мой окоп упала граната, и я годами знал, что сделаю, если такое когда-нибудь произойдет. И я закрыл ее своим телом.

— Не надо было, — сказал Дональд.

Турман открыл дверь. За ней ждал Бревард.

— Знаю, — сказал Турман и вышел.

45

УКРЫТИЕ 1

Дарси работал, опустившись на четвереньки. Он макал красную тряпку в ведро с красной водой и выжимал ее, пока она не становилась розовой, а затем снова принимался оттирать кровь в лифте. Стены были уже чистыми, образцы посланы на анализ. Работая, он бурчал под нос, изображая Бреварда: «Возьми образцы, Дарси. Вычисти тут все, Дарси. Сделай мне кофе, Дарси». Он не понимал, почему приготовление кофе и вытирание крови стали частью его служебных обязанностей. Дарси уже скучал по безмятежным ночным дежурствам и не мог дождаться, когда же снова сделается нормальной жизнь. Поразительно, что́ именно начало восприниматься как нормальная жизнь. Он уже почти не ощущал медного запаха крови и металлического привкуса на языке. Это было как с ежедневными лекарствами в бумажных стаканчиках, пресной едой и даже с адским жужжанием заклиненных в открытом положении дверей лифта. Со всем, к чему привыкаешь, пока это не исчезает. С тем, что стихает до еле заметной боли, подобно воспоминаниям о прежней жизни. Дарси мало что помнил о своей прежней жизни, но знал, что свою работу делал хорошо. У него было ощущение, что он работал охранником давным-давно, в том мире, о котором никто не говорит, в мире, оставшемся в старых фильмах и снах. Ему помнилось смутно, что он был приучен принимать пулю на себя вместо кого-то другого. Дарси снился один четкий повторяющийся сон о том, как он бежит трусцой ранним утром, ветерок охлаждает пот на лбу и шее, чирикают птицы, а он бежит позади какого-то мужчины возрастом старше, тот в спортивном костюме, и Дарси отмечает, как этот мужчина постепенно лысеет. Дарси помнил, как наушник в ухе становился скользким, не держался на месте и постоянно выпадал. Помнил, как наблюдал за людьми вокруг, и как учащался пульс, если лопался воздушный шарик или стрелял глушитель ветхого мотороллера, и как он всегда ждал шанса принять...

Пуля.

Дарси перестал елозить тряпкой и вытер лицо рукавом. Он уставился в промежуток между полом и стеной лифта, где застряло что-то блестящее, некий металлический камешек. Попытался достать его пальцами, но они не пролезали в щель. Пуля. Но к ней в любом случае нельзя прикасаться.

Тряпка плюхнулась в ведро. Дарси выбежал в коридор и схватил набор для взятия образцов. Лифт продолжал жужжать и жужжать — он ненавидел стоять на месте, ему хотелось куда-нибудь отправиться.

— Остынь, — буркнул Дарси.

Он достал из набора коробочку с пакетиками для образцов, достал пакетик. Пинцета на положенном месте не оказалось. Дарси копался на дне футляра, пока не отыскал пинцет, и обругал людей из других смен, которые не уважают коллег. Это как жить в общежитии, подумалось Дарси. Нет, сравнение неправильное, и воспоминание тоже неправильное. Это как жить в казарме — видимость порядка с бардаком внутри. Накрахмаленные простыни со сложенными уголками поверх запятнанных матрацев. Вот что это такое — люди не кладут вещи на место.

Он ухватил пулю пинцетом и уронил ее в пластиковый пакетик. Она немного потеряла форму, но лишь слегка. Не ударилась обо что-то твердое, но во что-то попала. Потерев о пулю о внутреннюю стенку пакетика и посмотрев на просвет, он увидел на пластике маленькое розовое пятно. Кровь. Он осмотрел пол и проверил, не размазал ли он воду с кровью поблизости от того места, где застряла пуля, и не могла ли кровь попасть на нее из-за его небрежности.

Не могла. Человек, которого нашли мертвым, был ранен в шею, но рядом с ним лежал пистолет. Дарси взял десяток образцов крови в разных местах внутри лифта. Лаборант-медик отвез образцы наверх; и Стивенс, и шеф уже сказали ему, что все образцы соответствуют крови жертвы. Но теперь у Дарси, очень возможно, имелся образец крови нападавшего, все еще остававшегося неизвестным. Человека, убившего Эрена. Настоящая улика.

 

Дарси стиснул пакетик с пулей в кулаке и дождался прибытия скоростного лифта. У него мелькнула было мысль передать улику Стивенсу, что соответствовало бы протоколу. Но ведь это он нашел пулю, знал, что это такое, и аккуратно упаковал улику. Поэтому и результат следует узнать ему первому.

Прибывшая кабина лифта приветливо звякнула. Из нее вышел усталый на вид человек в фиолетовом комбинезоне. Он толкал рукояткой швабры ведро на колесиках. Вместо сообщения о своей