Егерь: заповедник - Алекс Рудин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Зверь раскапывал землю, чтобы добраться до кур.
Ну, не кот же копал?
А снега у стены почти нет — ему не давал сюда падать длинный свес крыши. Но я все же нахожу поблизости отпечатки лисьих лап.
Глава 27
— Это не Бандит украл вашу курицу, Татьяна Семеновна, — говорю я.
— Бандит? — недослышав, пугается женщина. — Какой бандит? Кот курицу стащил, я сама видела.
— Я про кота и говорю. Не он это. Видите следы?
Я показываю соседке отпечатки лисьих лап.
— Ничего без очков не вижу, — недовольно ворчит Татьяна Семеновна.
Но все же наклоняется и смотрит на отпечатки.
— Это не кошачьи лапы, — говорю я. — Лисица ходила. Хромая лисица. Ей в лесу трудно добыть пищу, вот она и залезла к вам в курятник.
— Может, и лисица, — соглашается Татьяна Семеновна. — А может, и собака. Не разбираюсь я в следах этих. А курицу точно кот тащил, я сама видела. Да и перья у тебя по двору разбросаны.
С этим не поспоришь, да я и не собираюсь спорить. Но нехорошо получится, если соседка станет рассказывать по деревне, что мой кот ворует кур, а я его покрываю.
— Я отдам вам деньги за курицу, Татьяна Семеновна, — говорю я. — Сейчас схожу домой и принесу.
Соседка машет рукой.
— Да не надо. Ты, главное, кота своего запри, Андрей Иванович, и из дома не выпускай. А лучше — избавься от него.
— Погодите, — говорю я.
Неожиданно мне приходит в голову еще одна мысль.
Лисица, хоть и хромая, но ни за что не отдала бы свою добычу без боя. Даже такому наглому коту как Бандит.
Я обхожу двор. Следы большей частью затоптаны, но я иду вдоль самого забора, ища лазейку, через которую уходила лисица.
Ага, вот она!
Дырка в заборе, а к ней ведет след. И не просто отпечатки лап — я замечаю на снегу длинные полосы, оставленные перьями. Курица махала крыльями, отбиваясь от лисы.
А вот и отпечатки кошачьих лап.
Возле самого забора снег вытоптан. Я нахожу несколько куриных перьев и клочок длинной бело-рыжей шерсти. Это шерсть лисы — она длиннее кошачьей.
Получается, Бандит поймал лисицу, когда она с курицей в зубах протискивалась под забором. Выбрал самое подходящее время и напал. Лисе было несподручно отбиваться от наглого кота. Она выронила курицу, а Бандит подхватил ее и бросился домой.
Ну, котяра, ну, жулик!
Мало ему мышей и крыс, он теперь еще и на лис охотиться вздумал.
Я возвращаюсь к ожидающей меня соседке. Непросто будет переубедить Татьяну Семеновну, но я попробую.
— Подождите меня, Татьяна Семеновна, — говорю я. — Сейчас схожу домой за деньгами.
Не слушая возражений соседки, я возвращаюсь домой. Бандит все так же лежит на крыше собачьей будки, следя за мной немигающим взглядом.
— Вылезай, — говорю я ему. — Добегался. Запру тебя в доме, и будешь сидеть там.
Кот и ухом не ведет. Как лежал, так и лежит. На его морде большими буквами написано, что он совершенно не считает себя виноватым. А что такого он сделал? Отобрать курицу у лисы не запрещается. А то что принес добычу домой — так он всегда так делал.
— Ты идешь в дом, или нет? — спрашиваю я. — Нельзя тебе пока по деревне бегать. Если соседка еще раз увидит тебя в своем дворе, тебе несдобровать, понимаешь? Или по-хорошему. Посидишь недельку под домашним арестом, а я за это время разберусь с лисой.
Кот не поддается на уговоры. И тогда я иду на крайние меры — беру в сарае обрезок доски, гвозди, молоток и заколачиваю щель под дверью вольера.
— Ты сам выбрал себе место временного заключения, — говорю я коту. — Если передумаешь и захочешь в теплый дом — три раза жалобно мяукни.
Серко и Бойкий удивленно следят за мной. Бойкий нерешительно тявкает, как будто спрашивает — что это я делаю.
— Это временно, — успокаиваю я пса.
Бойкий улавливает мой тон. Широко зевает, показывая розовый язык, крутит хвостом и лезет обратно в будку.
А я беру из ящика стола зеленую трехрублевую бумажку. Огорченно хмыкаю — зарплата еще нескоро — но прячу бумажку в карман. Подумав, достаю из буфета коробку шоколадных конфет и иду обратно к Татьяне Семеновне.
Молоток и гвозди я беру с собой — надо же помочь соседке отремонтировать курятник.
Соседка так и бродит по двору, окончательно затаптывая следы. Не дожидаясь ничьей помощи, она решила спасать своих куриц самостоятельно.
— Как думаешь, Андрей Иванович, — спрашивает она меня. — Если дырку старой табуреткой загородить, лиса не пролезет?
Он кладет табуретку боком, загораживая дырку в стене потертым деревянным сиденьем.
— Можно еще камнем подпереть. Не сдвинет лиса камень?
— Не надо табуреткой, — говорю я. — Обрезки досок у вас найдутся?
— В сарае посмотри, — говорит Татьяна Семеновна. — Мне председатель на дрова целую машину отходов с совхозной лесопилки привез. Сухие, хорошие.
Я одобрительно киваю. Федор Игнатьевич по мере сил заботится обо всех жителях Черемуховки — особенно, о стариках.
Я протягиваю Татьяне Семеновне коробку конфет.
— Это вам, за беспокойство. И это тоже, за курицу.
Я отдаю ей деньги.
— Да куда столько? — пугается Татьяна Семеновна. — Курица столько и не стоит.
— Берите-берите, — киваю я.
— Может, чаю попьешь с конфетами? — с надеждой спрашивает соседка.
Ей одиноко целыми днями без компании. Жизнь в деревне всегда наполнена будничными хлопотами и заботами. Скучать некогда, но иногда хочется и поговорить.
— С удовольствием, — киваю я.
— Тогда я поставлю чайник, — говорит Татьяна Семеновна и идет в дом, тяжело шаркая галошами по заснеженному двору.
А я выбираю в темном сарае подходящие обрезки сухих еловых досок и заколачиваю все дыры в курятнике. Куры внутри испуганно квохчут. Петух громко и задиристо кукарекает, вызывая меня на бой.
— Сиди спокойно, — с улыбкой говорю я петуху. — А то придет лиса и унесет тебя за дальние моря, за синие горы.
Петух испуганно замолкает.
Гнилую штакетину, под которой лисица пролезла во двор к соседке, я оставляю на месте. Эту тропку лисица уже знает, вот и не стану
