Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

должен даже на мгновение заподозрить, что вы здесь. Помните, он такой же ловкий, как и вы, и тоже научился приспосабливаться к условиям, чтобы выжить.

— Мы что же, должны молча сопровождать его и на званый ужин? — с сарказмом спросил Голубой. — Этот план не включает даже самого элементарного проекта!

— Проект поступит от Кендрика, — сказал Менни, на этот раз не прибегая к оскорблениям. — Если он у него есть, — тихо прибавил он, и в его голосе чувствовалось беспокойство.

— Что? — поднялся со своего стула Бен-Ами.

— Если все пойдет в соответствии с намеченным планом, Кендрик зайдет за арабом в десять часов. В сопровождении маскатского террориста он надеется выйти на связь с одним из агентов Махди, который может проводить его либо к самому Махди, либо к человеку, который сможет это сделать.

— Из чего он исходит? — недоверчиво спросил Бен-Ами.

— Между прочим, его план не так уж плох. Люди Махди думают, что случилось что-то непредвиденное, однако не знают, что именно.

— Дилетант, — взревел Красный. — Могут быть подставные лица, их дублеры и подставные лица этих дублеров. Какого черта мы здесь делаем?

— Вы здесь для того и находитесь, чтобы выявлять подставных лиц, их дублеров и подставных лиц этих дублеров! — крикнул в ответ Уэйнграсс. — Если я должен разжевывать, что именно вам надо искать, возвращайтесь обратно и опять начинайте с организации бойскаутов в Тель-Авиве. Вы должны следить, защищать, а также выявлять плохих парней. Вы должны расчистить путь для дилетанта, который рискует своей жизнью. Этот Махди — ключ к решению задачи, и если вы до сих пор этого не поняли, то тут я бессилен. Одно его слово — желательно, чтобы при этом к его голове было приставлено оружие — и в Омане все прекратится.

— В этом есть рациональное зерно, — сказал Бен-Ами.

— Но это лишено всякого смысла! — крикнул Яков. — Допустим, что этот Кендрик действительно доберется до вашего Махди. Как он поступит, что скажет? — Голубой заговорил с американским акцентом, сильно искажая слова. — «Прошу прощения, я предлагаю вам чертовски интересную сделку, дружище. Отзовите своих головорезов, и я вам подарю свои новые кожаные ботинки». Да это же смешно! Ему прострелят башку в тот самый момент, когда спросят, что же это за случай крайней необходимости.

— Тоже верно, — кивнул Бен-Ами.

— Теперь я уже имею дело с юристами! — поднял глаза к небу Менни. — Вы что же, считаете моего сына дураком? Думаете, он строит воздушные замки? Как только у него появится что-то конкретное — имя, место, компаньон — он свяжется с Маскатом, наш общий друг султан тут же позвонит американцам, англичанам, французам, словом, всем, кому он доверяет в Омане, и они примутся за работу. Здесь, в Бахрейне, к ним присоединятся их люди.

— Толково, — опять кивнул Бен-Ами.

— Не без этого, — согласился Черный.

— А чем вы будете заниматься? — почти миролюбиво спросил Яков, у которого заметно поубавилось агрессивности.

— Посажу в клетку толстую лису, которая сожрала много цыплят в курятнике, а никто об этом даже не знал, — сказал Уэйнграсс.

Кендрик резко открыл глаза. Он услышал нарушивший царивший в спальне покой шуршащий звук, который не имел ничего общего с уличным движением за стрельчатыми окнами. Это явно было ближе, однако это была не женщина, которую звали Калехла. Она ушла. Некоторое время он прищурившись смотрел на вдавленные подушки, лежавшие рядом с ним, и вдруг ему стало грустно. Он грустил о тех нескольких непродолжительных часах, проведенных с ней; Эван понимал, что между ними возникли особые отношения, бывшие лишь частью их безумной физической близости, которая сама по себе никогда бы не возникла без этого чувства теплоты.

Который теперь час? Он повернул запястье и увидел, что на нем не было часов. Черт побери, эта сука все еще их не вернула. Он выкатился из постели и поставил ноги на пол. Подошвы прикоснулись к твердым предметам. Он посмотрел вниз на коврик из шкуры белого медведя и опять прищурился. Все вещи, которые раньше находились в его карманах, лежали там — не было только пачки сигарет, которых в этот момент ему так не хватало. Затем его взгляд привлек лежавший на столе у кровати лист бумаги, окаймленный золотом. Он взял его.

«Думаю, мы оба были так нежны друг с другом, потому что очень нуждались в душевной теплоте. Я ни о чем не жалею. Кроме одного: мы с вами больше не встретимся. Прощайте».

Никакого имени, никакого адреса… Единственное, что он понял, так это то, что уже далеко не полдень. Ему с трудом удалось прочитать записку Калехлы, поскольку через окна проникали последние лучи заходившего солнца. Протянув руку к часам, он увидел, что было девятнадцать пятьдесят пять. Итак, он проспал почти четыре часа. Ему сильно хотелось есть, а годы, проведенные в пустынях, горах и на белой воде, научили его не совершать длительные путешествия на голодный желудок. «Охранник», — сказала она. «За дверью», — уточнила она. Эван резким движением сорвал простыню с кровати, завернулся в нее и направился через комнату к двери, затем остановился — на полу лежал конверт. Так вот какой звук ему послышался: конверт просовывали под дверью, двигая его туда и обратно, так как мешал толстый ковер. Подняв конверт, он надорвал его и стал читать. В нем был список, состоявший из шестнадцати имен, адреса и номера телефонов. Мак-Дональд! Список телефонных номеров, по которым он звонил в Бахрейне. Он приблизился к Махди еще на один шаг!

Эван открыл дверь и быстро поздоровался по-арабски с охранником, стоявшим у двери.

— Вы уже встали, сэр. Вас приказали не тревожить до двадцати тридцати.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы принесли что-нибудь поесть. Женщина сказала, что я могу получить кое-что из вашей кухни.

— Все, что пожелаете, сэр. А что бы вы хотели?

— Любую пищу, которую найдете. Мясо, рис, хлеб, молоко… Хорошо бы молока. И принесите все это как можно быстрее.

— Сию минуту, сэр! — Охранник, повернувшись, устремился по коридору к лестнице.

Прикрыв дверь, Эван какое-то время стоял, пытаясь найти свои вещи в комнате, где уже было темно. Он включил настольную лампу, стоявшую на краю бесконечно длинного комода, затем по толстому ковру направился к другой двери, ведущей к одной из самых богатых ванных комнат в Бахрейне.

Приняв душ и побрившись, он вышел оттуда через десять минут. Сейчас на нем был короткий купальный халат. Затем он направился к стенному шкафу, в котором, как утверждала Калехла, находилась его одежда — выстиранная и выглаженная. Открыв дверь,