Стажерка в Академии Теней - Анна Сергеевна Платунова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лаура говорила все медленнее, а мне почему-то сделалось не по себе, по коже побежали мурашки.
– Он увидел меня… И приказал страже отвести меня во дворец. На мои крики и мольбы никто не реагировал, все опустили глаза и стояли столбом… На этом мое обучение закончилось. Остальное время я была заперта в комнате со стенами из кемния – минерала, который добывают только в Тирре. Сквозь него не построить портал.
Мне стало совсем жутко. Страшно представить, что чувствовала Лу, превратившись из беглянки в пленницу.
– А он, этот правитель… – я сглотнула, не в силах договорить.
Лаура покачала головой:
– Нет. Он не стал брать силой. Он думал, что это любовь, но это была разрушающая страсть. Он давил, и выматывал, и убеждал, и уговаривал. Я чувствовала, скоро его терпение подойдет к концу, и мечтала только о том, чтобы сбежать.
– И тебе удалось!
– Чудом…
Лаура вскинула на меня взгляд.
– Но я чувствую, он не оставит меня в покое. Ты не знаешь этого человека!
– Поэтому ты решила выйти замуж за Аида, – сообразила я.
За время рассказа я почти забыла о том, что передо мной сидит невеста Аида, которая вот-вот заберет себе любовь всей моей жизни.
– Да. А еще потому, что отец откроет торговый факультет, если я соглашусь на брак. Позволит мне учиться. Такая у нас сделка…
Сочувствие испарилось.
– Так нельзя! Это неправильно!
Лаура распрямилась и поглядела холодно.
– Давай, расскажи мне, что правильно! Притворяться невестой за несколько серебряных монет, обманывать чужого жениха! Да он возненавидит тебя, как только узнает, какого дурака вы с папочкой из него сделали.
Я зажмурилась, будто мне закатили оплеуху. Все правда. Я обманщица, и Аид имеет полное право меня ненавидеть.
– У тебя с ним нет будущего, – сказала Лу мягче. – Сама подумай. Такие отношения ни к чему хорошему не приводят, уж поверь. Мой отец…
– Что твой отец?
– Не важно!
– А где твоя мама, Лаура?
– Умерла, когда мне было десять. От болезни. Я плохо ее помню, но очень скучаю.
– Моя умерла, когда мне было двенадцать…
Может, не такие уж мы разные, Лу? И сумеем понять друг друга. Но Лаура на мои слова о смерти матери отреагировала очень странно. Вскочила и едва не опрокинула стул. Она тяжело дышала, как после быстрого бега.
– Итак, кольцо, – процедила она. – Отдавай и иди.
Я тоже поднялась.
– Не отдам. Аид подарил его мне!
Лаура гневно сузила глаза.
– Он подарил его своей невесте!
– Он подарил его…
Я осеклась, а Лу ахнула, догадавшись. Прижала пальцы к вискам.
– Какая же ты идиотка! Это же надо было все так запутать!
– Он поймет, что ты изменилась, – мстительно сказала я. – Он не простит меня за обман, но и на тебе не женится.
Лаура изогнула бровь.
– Да что ты! Свадьба через две недели, как-нибудь продержусь. А потом все станет не важно!
Мы стояли друг напротив друга, сжав кулаки. Две рыжеволосые решительные девушки, которые в другой жизни, возможно, могли бы стать подругами… Но стали врагами.
– Кольцо! – прошипела она. – Иначе я вызову стражу и скажу, что ты меня обокрала! Тебя исключат из Академии!
В глазах от бессилия и несправедливости закипели слезы. Я вынула из кармана колечко, последний раз посмотрела на него и кинула на пол. Металл тихонько звякнул на плитах столовой.
– Забирай! – выплюнула я.
Развернулась и выбежала прочь.
Глава 28
Я раньше не знала, что у грусти есть столько оттенков.
Когда я вспоминаю о том, что Аид больше никогда не поцелует меня, не обнимет, она становится холодной и темной, как омут. Затягивает и топит.
Когда на службе я встречаю Аида взглядом, а он улыбается в ответ как боевому товарищу, она прошивает сердце раскаленными иглами.
По ночам грусть сворачивается в груди и лежит там, как тяжелый камень. Ее может растопить только Кусь, когда пристраивается рядом и мурлыкает.
Порой грусть становится светлой, и мне почти не больно вспоминать все хорошее, что было между мной и Идом. То, как он впервые прикоснулся губами к моей руке… То, как прижимал меня к себе, стоя над бездной, и мы не знали, выживем или нет… Его открытую мальчишескую улыбку… Пылинки, которые серебрятся в луче света в самый важный вечер моей жизни…
– Я сейчас пойду и расцарапаю ему всю физиономию! – поначалу горячился Кусь.
Крусбыс знал только то, что мы с Идом стали близки, но и предположить не мог, в какой сложный узел завязалась моя жизнь.
– Он не знает, что я – это я! – Вот и все, что позволил ответить магический договор. – Я не могу объяснить. Да и поздно…
– Иди и скажи ему прямо сейчас! – настаивал фамильяр.
Я пыталась представить, как это будет. Безродная девочка Тэмми, сирота и бесприданница, подходит к блистательному аристократу и, вытирая нос рукавом (я никогда так не делала, но воображение – штука безжалостная!), заявляет: «А знаешь, парниша, вообще-то ты переспал не со своей невестой, а со мной! Да-да, я обманула тебя за пригоршню монет и перевод на пятый курс, но теперь как честный человек ты должен на мне жениться!»
Я будто наяву видела отвращение на лице Аида. Лучше оставить все как есть. По крайней мере, сейчас он смотрит на меня без ненависти.
Из темноты на свет выходила смеющаяся Лаура: «Да не слушай ты эту ненормальную, у нее крыша поехала! Смотри, вот кольцо, которое ты мне подарил!»
Аид и Лу в моем видении тут же начинали страстно целоваться. И, пока Ид не смотрит, Лаура поднимала в мою сторону палец с кольцом: на, мол, полюбуйся.
– Не решай за него. – Кусь выдернул меня из кошмара. – Ты не знаешь, чем обернется правда. Хуже-то все равно не будет, потому что хуже некуда. Погляди, какая ты бледная, круги под глазами. На призрака похожа!
– Будто ты видел призраков, – хмыкнула я.
– Хм… Да, в некотором роде видел… – Кусь фыркнул, хотя я не понимала, что здесь может быть смешного. – Хочешь, я сам расскажу?
– О нет! – крикнула я, испугавшись. – Нет!
Если Аид узнает… Как низко я упаду в его глазах…
– Детеныш, – вздыхал фамильяр. – Глупый детеныш.
Между тем дни шли своим чередом. Был один Перекресток – с Богашем, степным миром, где бушевали ветры. Ничего особенного, если не считать нескольких поваленных деревьев и сорванной с домов черепицы. Я отыскала среди лабиринта улочек тонконогого лина, который совсем растерялся, когда бескрайнее небо степей над его головой закрыли каменные стены. Метался, сбивая копытца, жалобно блеял и никого
