История нового имени - Элена Ферранте

— Вдруг Стефано приедет раньше, а тебя нет? Что я ему скажу? Ты все поняла?

— Все.

Мы пошли на пляж. Лила сияла. Она без конца обнимала и целовала меня, повторяя, что по гроб жизни будет мне благодарна. Но меня терзало чувство вины за то, что я приплела к нашему вранью учительницу Оливьеро, как будто она настолько поправилась, что могла веселиться на вечеринке в Барано, хотя я догадывалась, что ей сейчас намного хуже, чем в тот день, когда ее у меня на глазах выводили из дома и даже когда я навещала ее в больнице. Удовлетворение от удавшейся проделки исчезло, как и чувство сообщничества с Лилой, уступив место негодованию. С какой стати я покрываю Лилу, которая собралась изменить мужу, нарушить священные узы брака, сделать то, чего не делают порядочные женщины? Узнай об этом Стефано, он ей голову оторвет. Я вдруг вспомнила, что она устроила со своим портретом в свадебном платье, и у меня скрутило живот. Ведь и сейчас она делала то же самое, только корежила не портрет, а личность синьоры Карраччи. И опять привлекла меня в помощницы. Нино для нее — не более чем инструмент. Как ножницы, клей, краски, он нужен ей, чтобы себя изуродовать. На что ужасное она меня толкает? И почему я на это ведусь?

Нино уже ждал нас на пляже.

— Ну что? — взволнованно спросил он.

— Да! — ответила она.

Они побежали купаться, мгновенно забыв про меня. Да я бы с ними и не пошла. Мне было холодно, вероятно от тревоги, да и какой смысл лезть в воду, чтобы крутиться у берега, а заплывать на глубину я боялась.

День был ветреный, небо облачное, на море поднялась рябь. Но они бросились в волны не раздумывая, а Лила издала радостный вопль. Они были счастливы, переполнены своей любовью, из них ключом била энергия — они знали, чего хотят, и не сомневались, что вот-вот получат желаемое. Цена их не волновала. Они поплыли вдаль, и скоро я потеряла их из виду.

Я связала себя невыполнимым обещанием. Какой мукой обернулись для меня эти каникулы! Ведь это я уговорила Лилу ехать на Искью. Я использовала ее в отчаянной надежде увидеться с Нино. Я бросила работу в книжном магазине на виа Меццоканноне и согласилась взять у нее деньги. Я не возражала против того, что она меня нанимает, а теперь оказалась в роли служанки, прикрывающей шашни хозяйки. Я стала ширмой для ее супружеской измены, которую сама же и выпестовала. Я помогла ей заполучить Нино, отнять его у меня, и теперь она будет трахаться с ним — да, трахаться! — день и ночь напролет и целовать его взасос. Кровь стучала у меня в висках, я пнула пяткой песок, раз, и второй, и третий, в голове у меня, вызывая дрожь, теснились слова из детства, описывающие секс, который я плохо себе представляла. Лицей, книги, переводы с греческого и латинского — все это исчезло. Я долго вглядывалась в мерцающее в лучах солнца море, в длинную белесую полоску облаков, плывущую по голубому небу к линии горизонта, пока наконец не различила вдали две черные точки — Нино и Лилу. Было непонятно, плывут они от берега или возвращаются назад. Лучше бы они сейчас утонули, подумала я, так и не изведав наслаждений, которые сулил им завтрашний день.

67

Кто-то окликнул меня по имени, и я резко обернулась.

— Значит, я не ошибся, — насмешливо произнес мужской голос.

— Я же тебе говорила, это она, — отвечал ему женский.

Я сразу узнала их и вскочила на ноги. Это были Микеле Солара и Джильола; с ними был ее младший брат, мальчишка лет двенадцати по имени Лелло.

Я приветливо с ними поздоровалась, но присаживаться рядом со мной не предложила. По понятным причинам я очень надеялась, что они сейчас уйдут, но Джильола аккуратно расстелила на песке свое полотенце и полотенце Микеле, положила сверху сумочку, сигареты и зажигалку и сказала брату: «Поваляйся на горячем песочке, пока плавки не просохнут, а то замерзнешь». Что же делать? Я изо всех сил старалась не смотреть в сторону моря, чтобы не привлекать их внимания к купальщикам, и начала задавать им всевозможные вопросы, обращаясь в основном к Микеле, который отвечал мне в своей привычной равнодушной манере. Они решили немного отдохнуть — в Неаполе стояла невыносимая жара. Утром сели на паром, вечером собирались обратно. Проветриться… В магазине на пьяцца Мартири остались Пинучча и Альфонсо, точнее сказать, Альфонсо и Пинучча, потому что от Пинуччи сейчас мало толку, зато Альфонсо молодец. Кстати, в Форио они приехали по совету Пины. Она им так и сказала: идите вдоль пляжа, и обязательно их увидите. Они так и сделали. Все шли и шли, а потом Джильола воскликнула: «А вон и Ленучча!» И правда, это ты. Я пробормотала, что мне очень приятно. Тем временем Микеле, не стряхнув с ног песок, рассеянно встал на полотенце Джильолы. «Эй, ты куда?» — возмутилась она, но он не обратил на ее слова никакого внимания. Теперь, когда они доложили, какими судьбами оказались на Искье, я ждала неизбежного вопроса, который прочитала в глазах Микеле еще до того, как он его задал:

— А где Лина?

— Плавает.

— При таком волнении?

— Ну, не такое уж сегодня волнение.

Разумеется, они с Джильолой развернулись к морю, по поверхности которого пробегали белые барашки. Но особенно вглядываться в даль они не стали и даже не встали с полотенец. Микеле сердито одернул брата Джильолы, которому не терпелось еще раз искупаться. «Сиди спокойно! — цыкнул на него Микеле. — Утонуть хочешь?» Он сунул ему в руки журнал комиксов, бросив Джильоле: «Этого больше ни за что с собой не возьмем».

— Отлично выглядишь! — восхищенно сказала мне Джильола. — Так загорела! И волосы стали еще светлее.

Я смущенно улыбнулась. На самом деле меня заботило одно: как сделать так, чтобы они убрались.

— Пойдемте к нам, — предложила я. — Нунция будет вам рада.

Они отказались: часа через два им возвращаться на паром, так что лучше посидеть на пляже.

— Тогда давайте сходим в бар, перекусим?

— Хорошо. Дождемся Лину и пойдем.

Как всегда в сложных ситуациях, я начала забалтывать парочку, обрушив на них целый ворох вопросов: как поживает отец Джильолы кондитер Спаньюоло, что новенького у Марчелло, появилась ли у него девушка, нравится ли Микеле новая серия обуви и что по этому поводу думают его отец, и мать, и дед… Потом я поднялась и сказала: «Пойду позову Лину». Подойдя к линии прибоя, я закричала: «Лина! Плыви назад! Микеле с Джильолой приехали!» Но все было бесполезно — она меня не слышала. Я вернулась на место и снова принялась отвлекать их разговорами. Я надеялась, что Лила и Нино, подплывая к берегу, увидят, какая опасность их поджидает, и проявят осторожность. Но если Джильола внимательно меня слушала, то Микеле даже не давал себе труда притвориться, что ему интересна моя болтовня. Я поняла, что он приехал на Искью специально, чтобы поговорить с Лилой о новых моделях обуви, и теперь с нетерпением вглядывался в морской простор, по которому пробегали уже довольно высокие волны.

Наконец он ее увидел. Он увидел, как она выходит из воды, держа за руку Нино. Эта пара притягивала к себе взгляды — оба высокие, красивые, они касались друг друга плечами и улыбались друг другу. Поглощенные собой, они не сразу заметили, что я не одна. Едва Лила узнала Микеле, она отпустила руку Нино, но было уже поздно. Джильола, возможно, и не сообразила, что происходит, как и ее брат, увлеченный своими комиксами, но Микеле все видел. Он повернулся ко мне, ища на моем лице подтверждение своей догадки, и по тому страху, который на нем мелькнул, понял, что прав. Медленно и веско, как всегда, когда речь шла о принятии важного решения, не терпящего отлагательства, он произнес: «Минут через десять пойдем. Только поздороваемся».

На самом деле они пробыли с нами больше часа. Услышав фамилию Нино, которого я представила как нашего бывшего одноклассника по начальной школе и своего хорошего знакомого по средней, Микеле, даже не стараясь быть любезным, спросил:

— Так ты сын того самого типа, который пишет в «Риме» и «Вечернем Неаполе»?

Нино нехотя кивнул. Микеле посмотрел на него долгим взглядом, словно пытаясь по его глазам еще раз убедиться, что не ошибся в своем предположении, после чего повернулся к Лиле и в дальнейшем обращался уже исключительно к ней одной.

Лила была с ним приветлива, а на его вопросы отвечала с беззаботной насмешкой.

— Твой брат-трепач утверждает, что новые модели придумала ты, — сказал он.

— Так и есть.

— Так вот почему они такие дерьмовые.

— Вот увидишь, это дерьмо раскупят быстрее, чем прежнее.

— Возможно, но только если ты сама этим займешься.

— Джильола справится не хуже.

— Джильола нужна мне в кондитерской.

— Это твои проблемы. У меня лавка, ты же знаешь.

— Если согласишься перейти в магазин на пьяцца Мартири, получишь полную свободу действий.

— Полную или неполную, мне плевать. Меня и лавка устраивает.