Установление и Империя - Айзек Азимов

прежними похитителями. С ним связано нечто важное, Бейта, нечто не подлежащее забвению, но что

именно – мы еще не знаем. Маньифико должен знать что-то фатальное для Мула. Я в этом уверен.

Побледневший Маньифико слабо запротестовал:

– Государь мой… благородный господин… в самом деле, клянусь, это выше моих бедных

суждений – проникать в ваши желания. Я рассказал вам все, что знал, до последнего предела, и с

помощью вашего зонда вы вытянули из моего скудного разума и то, что я знал, но не знал, что знаю.

– Я понимаю… понимаю… это что-то необычное. Намек столь незначительный, что ни ты, ни я

не признаем его за то, чем он является. И все же я должен его найти – поскольку Мнемон и Исс скоро

падут, и тогда мы станем последними остатками, последними капельками независимого

Установления.

…С приближением к сердцевине Галактики звезды начинают тесниться. Гравитационные поля

перекрываются при интенсивностях, достаточных внесения в межзвездный прыжок возмущений,

которыми уже нельзя пренебрегать.

Торан осознал это, когда прыжок доставил их корабль прямо в сияние злобно вцепившегося в

них красного гиганта, чья хватка была сперва ослаблена, а затем отброшена лишь после двенадцати

бессонных, изнурительных часов.

Имея под рукой только карты ограниченного масштаба и отнюдь не располагая большим

опытом в математике и пилотировании, Торан перед каждым прыжком посвящал дни тщательному

прокладыванию курса. Это стало своего рода всеобщим занятием. Эблинг Мис контролировал

математические расчеты Торана, а Бейта проверяла возможные маршруты на присутствие

действительных решений различными обобщенными методами. Даже Маньифико был приставлен к

работе на компьютере, делая простые вычисления – работа, которая после объяснений стала для него

источником развлечения, и которую он выполнял на удивление искусно.

Так что к концу месяца или около того Бейта смогла наметить красную линию,

пробивавшуюся на объемной корабельной модели Галактической Линзы до половины пути к ее

центру, и сказать с оттенком ехидства:

– Знаешь, на что это похоже? На десятифутового земляного червя с ужасным несварением

желудка. Ты в конце концов посадишь нас обратно на Хэйвен.

– Посажу, – проворчал Торан, разъяренно шурша картами, – если ты не заткнешься.

– И притом, – продолжала Бейта, – есть, вероятно, прямой путь, гладкий как линия меридиана.

– Ага! Но, во-первых, тупица ты моя, чтобы найти этот путь, тыкаясь вслепую, понадобилось

бы пятьсот лет и пятьсот кораблей, а мои паршивые карты сомнительной надежности его не

показывают. Кроме того, очень может быть, что от этих прямых путей стоит держаться подальше.

Они, скорее всего, забиты кораблями. И, кроме того…

– Ох, ради Галактики, перестань нести чепуху и сопеть в праведном негодовании, – она

запустила руки в его шевелюру.

Он взвыл:

– Ух! Вот я тебе задам!

Схватив жену за запястья, он дернул ее вниз, после чего Торан, Бейта и кресло образовали на

полу сумбурную триединую композицию: картину соревнования по борьбе, состоявшего в основном

из сдавленных смешков и разнообразных притворных ударов.

Торан вырвался в тот самый момент, когда в комнату тихо вошел Маньифико.

– Что там?

Морщины беспокойства избороздили лицо клоуна и растянули до побеления кожу на его

огромной переносице.

– Приборы ведут себя странно, сударь. Я, сознавая свое невежество, ни к чему не прикасался…

В две секунды Торан оказался в пилотской рубке. Он спокойно сказал Маньифико:

– Разбуди Эблинга Миса. Приведи его сюда.

Бейте, которая старалась пальцами кое-как уложить свои волосы, он сказал:

– Мы обнаружены, Бей.

– Обнаружены? – руки Бейты упали. – Кем?

– Галактика знает, – пробормотал Торан, – но, думается, кем-то с уже наведенными и

пристрелянными бластерами.

Сообщив тихим голосом по субэфиру опознавательный код корабля, он присел. Когда вошел

Эблинг Мис, закутанный в халат, со слипающимися глазами, Торан сказал, с трудом сохраняя

спокойствие:

– Кажется, мы находимся в границах некоего Внутреннего Королевства, именуемого

Автархией Филии.

– Никогда не слышал о таком государстве, – бросил Мис.

– Я тоже, – произнес Торан, – но мы, тем не менее, остановлены филианским кораблем, и я не

представляю, что из этого выйдет.

Капитан-инспектор филианского корабля ввалился на борт в сопровождении шести

вооруженных людей. Он был короткого роста, с редкими волосами, тонкими губами и сухой кожей.

Садясь, он резко закашлялся и рывком открыл папку, которую держал подмышкой, на чистой

странице.

– Ваши паспорта и корабельное свидетельство, пожалуйста.

– У нас их нет, – сказал Торан.

– Нет, кхэ-кхэ? – он выхватил микрофон, подвешенный к поясу, и быстро проговорил в него:

– Трое мужчин, одна женщина. Бумаги не в порядке, – он сделал соответствующую пометку в

папке.

Потом он спросил:

– Откуда вы?

– Сивенна, – осторожно сказал Торан.

– Где это?

– Сто тысяч парсеков, восемьдесят градусов к западу от Трантора, сорок градусов…

– Неважно, неважно!

Торан заметил, что его инквизитор записал: "Место отбытия – Периферия".

Филианец продолжил:

– Куда вы направляетесь?

– Сектор Трантора, – сказал Торан.

– С какой целью?

– Увеселительная прогулка.

– Везете какой-нибудь груз?

– Нет.

– Хм-м-м. Мы это проверим.

Он кивнул, и двое его людей принялись за дело. Торан не пытался им помешать.

– Что привело вас на нашу территорию? – глаза филианца недружелюбно сверкнули.

– Мы не знали, где мы находимся. У меня отсутствуют подходящие карты.

– За это вам придется заплатить сто кредитов – а также, конечно, обычную плату, требуемую

таможенной службой, и так далее.

Он снова заговорил в микрофон, выслушал какое-то сообщение, а затем обратился к Торану.

– Понимаете что-нибудь в атомной технологии?

– Немного, – осмотрительно ответил Торан.

– Да? – филианец закрыл папку, добавив: – Люди с Периферии имеют в этих делах широко

известную репутацию. Наденьте скафандр и идите со мной.

Бейта ступила вперед:

– Куда вы его забираете?

Торан нежно отстранил ее и холодно спросил:

– Куда вы хотите меня отвести?

– Наш реактор требует небольшой подстройки. Он тоже отправится с нами, – его указательный

палец уперся прямо в Маньифико, чьи карие, заплаканные глаза широко открылись, выражая

бесконечное отчаяние.

– А причем тут он? – едва сдерживал ярость Торан.