Установление и Империя - Айзек Азимов

– Да, – голос капитана был тверд. – Или вы думаете, что я бегу из страха? Я побывал на Калгане

вскоре после его падения под натиском Мула. В течение месяца на свободе не осталось ни одного из

офицеров бывшего военного диктатора, потому что они могли стать естественными военными

руководителями любого восстания. Подполью всегда было известно, что ни одна революция не

сможет добиться успеха без контроля хотя бы над частью Флота. Мул, видимо, тоже это знает.

Лис задумчиво кивнул.

– Вполне логично. Мул предусмотрителен.

– Я избавился от формы так быстро, как только смог. Я отрастил бороду. Впоследствии может

выясниться, что и другие поступили подобным образом.

– Вы женаты?

– Моя жена умерла. Детей у меня нет.

– Тогда вы ничем не рискуете в смысле заложников.

– Да.

– Хотите совет?

– Почему бы и нет?

– Я не знаю, в чем заключается политика Мула, или чего он добивается, но опытные рабочие

пока что не пострадали. Расценки поднялись. Производство всех видов атомных вооружений идет

полным ходом.

– Да? Выглядит так, словно он продолжает наступать.

– Я не знаю. Мул – хитрый сукин сын, и он, может быть, просто успокаивает рабочих, приводя

их к повиновению. Если Селдон не смог вычислить его со всей своей психоисторией, то мне не стоит

и пытаться. Но на вас рабочая одежда. Это уже хорошо, а?

– Я не опытный рабочий.

– Вы проходили военный курс атомной техники, не так ли?

– Конечно.

– Этого достаточно. Здесь, в городе, расположена Корпорация "Атомно-полевые подшипники".

Скажите им, что у вас есть опыт. Вонючки, которые руководили фабрикой при Индбуре, по-прежнему

руководят ею при Муле. Они не будут задавать вопросов до тех пор, пока им требуются новые

работники, чтобы набивать жиром свои горбы. Они выдадут вам удостоверение, и вы сможете

затребовать комнату в жилом квартале Корпорации. Вы могли бы начать прямо сейчас.

…Вот таким образом капитан Хэн Притчер из Национального Флота сделался Ло Моро,

техником по защитным полям в 45-й мастерской Корпорации "Атомно-полевые подшипники". А от

агента Разведки он опустился по социальной лестнице до "заговорщика" – каковое прозвище

доставило его спустя месяцы к месту, где раньше был личный сад Индбура.

В саду капитан Притчер сверился с радиометром на ладони. Внутреннее поле предупреждения

все еще действовало, и он выжидал. Атомной бомбе у него во рту оставалось полчаса жизни. Он

осторожно покатал ее языком.

Наконец радиометр померк в зловещей тьме, и капитан быстро двинулся дальше.

Пока что дела шли хорошо.

Он отстраненно подумал, что жизнь атомной бомбы является и его собственной жизнью; что

ее смерть станет его смертью – и смертью Мула.

И наступит грандиозный поворот в четырехмесячной личной войне: войне, проходившей

через бегство, через фабрику в Ньютоне…

Два месяца капитан Притчер носил свинцовый фартук и тяжелый щиток на лице, пока в его

облике не изгладилась военная выправка. Он был рабочим, который копил жалованье, проводил

вечера в городе и никогда не говорил о политике.

Два месяца он не видел Лиса.

А затем однажды какой-то человек споткнулся около его скамьи, и в его кармане оказался

клочок бумаги. На нем было нацарапано: "Лис". Притчер швырнул его в атомную урну, где тот

растаял в невидимых клубах, на миллимикровольт повысив выход энергии, – и вернулся к своей

работе.

В тот вечер он пошел к Лису, где принял участие в карточной игре – с тремя другими

мужчинами, двоих из которых он знал понаслышке, а еще одного – по имени и в лицо.

Играя и подавая знаки "пас", "ставка", они переговаривались. Капитан сказал:

– Это фундаментальная ошибка. Вы живете взорванным прошлым. Восемьдесят лет наша

организация выжидала подходящего исторического момента. Мы были ослеплены селдоновской

психоисторией, одно из первых утверждений которой гласит, что личность не имеет значения, что она

не делает истории, что она подчинена сложным социальным и экономическим факторам, являясь,

можно сказать, их марионеткой, – он аккуратно поправил свои карты, оценил их и, делая ставку,

добавил: – Почему бы не убить Мула?

– Ну и что из этого выйдет хорошего? – со злостью поинтересовался человек, сидевший от него

слева.

– Вот видите, – сказал капитан, сбрасывая две карты, – таково всеобщее отношение. Что такое

один человек среди триллионов? Галактика не перестанет вращаться, если один человек умрет. Но

Мул не человек, он Мутант. Он уже опрокинул план Селдона. Призадумайтесь над следствиями. Это

означает, что он – один человек, один мутант – опрокинул всю селдоновскую психоисторию. Если б он

никогда не жил, Установление бы не рухнуло. Если он перестанет жить, Установление не замедлит

возродиться из руин. Полно, демократы восемьдесят лет боролись с мэрами и торговцами, стыдливо

отводя глаза. Давайте попробуем убийство.

– Как? – вмешался холодный и здравомыслящий Лис.

Капитан медленно произнес:

– Три месяца я думал над этим и не находил решения. Я пришел сюда и догадался за пять

минут, – он коротко глянул на человека, чье широкое, розовое, напоминающее дыню лицо улыбалось

ему справа. – Вы были раньше камергером Мэра Индбура. Я не знал, что вы принадлежите к

подполью.

– И я не знал того же о вас.

– Что ж, тогда, исполняя ваши обязанности камергера, вы должны были периодически

проверять работу системы сигнализации во дворце.

– Да, я проверял ее.

– А теперь дворец занимает Мул.

– Так было объявлено – хотя он и скромный завоеватель, который не произносит речей, не

издает прокламаций и никогда не появляется публично.

– Это старая история, и она ни на что не влияет. Вы, дорогой экс-камергер, и есть все, что нам

нужно.

Карты были открыты, и все ставки собрал Лис. Не торопясь, он начал сдавать карты по новой.

Человек, бывший некогда камергером, подбирал свои карты по одной.

– Сожалею, капитан. Я просто проверял систему сигнализации обычным порядком. Я ничего о

ней не знаю.

– Я ожидал этого, но ваше сознание хранит эйдетическую память о ее системе контроля, и если

его достаточно глубоко прозондировать – психозондом…

Румяное лицо камергера неожиданно побледнело и опало. Карты в его руке с треском

переломились в сведенных судорогой пальцах.

– Психозонд?

– Вам не стоит беспокоиться, – резко сказал капитан. – Я знаю, как им пользоваться. Он не

повредит вам, разве что несколько дней будете чувствовать слабость. А если и повредит, то это риск,