Годы нашей жизни - Исаак Григорьевич Тельман

Через несколько месяцев после сообщения о гибели Виктора прибывший на совещание командующий Восточным фронтом рассказывал о нескольких красноармейцах, которые оказались во вражеском тылу. Беляки преследовали их, но безуспешно. Красноармейцы ушли в болота, питались ягодами и вот теперь сумели пробраться к своим. Среди этих бойцов, которых считали погибшими, был и сын Саммера — Виктор. Узнав об этом, Ленин поручил связаться по прямому проводу, немедленно проверить. Получив подтверждение, он сам позвонил во второй Дом Советов, чтобы передать Саммерам счастливую весть.

ХЛЕБ И СОЛЬ

Хлеб и соль...

— Сколько стоит на рынке пуд зерна?

— Четырнадцать тысяч рублей.

— А пуд соли?

— В пять раз дороже.

Соляной голод... Даже для той соли, которую удается добыть в Донбассе, нет вагонов. А те, что возят, — дырявые, разбитые. Погрузят тысячу пудов, а привезут пятьсот, в лучшем случае восемьсот. Из Бахмута отправили сорок два вагона соли, в пути пришлось семнадцать отцепить.

Длинные, пожелтевшие пальцы Саммера бегают по строчкам сводок рыночных цен. Соль... В Харькове и Полтаве — 60 тысяч, в Киеве — 70 тысяч, в Чернигове — 73 тысячи рублей за пуд...

Соль и хлеб...

Рядом со сводками на столе лежат пачки бюллетеней. Заголовки повторяют слова «голод», «помощь голодающим».

Чем помочь Поволжью? Оно уже совсем без хлеба. Голод явился и в степные губернии Украины. Перед Саммером список «голодных уездов». Хлеб и соль занимают все мысли члена Совнаркома и председателя Всеукраинского кооперативного союза Ивана Адамовича Саммера.

В четыре ночи погас свет в его кабинете, окна которого раскрыты в весеннюю харьковскую ночь 1921 года. А в восемь утра Иван Адамович уже склонился над сводками. В девять у него заседание Центральной кооперативной комиссии помощи голодающим. В одиннадцать — чрезвычайная комиссия по соли. И целый день в его кабинет идут люди — из волостей, уездов, с сотнями вопросов и нужд.

Хлеб и соль... Мобилизация продовольственных ресурсов и запасов, давно исчерпанных. И все-таки поиски. Поиски товаров для закупок хлеба в «благополучных уездах». Митинг красноармейцев, постановивших отдавать в «фонд помгола» треть своего полуголодного пайка... Сбор грибов и ягод. Вагоны, которых не дает железная дорога... Рабочие бригады, уезжающие на помощь селу. Борьба с кулачеством, которое не хочет сдавать позиций, захваченных во многих кооперативах... Нападения банд на магазины сельпо... Революция победила, но кроме врагов внутренних и внешних на нее теперь покушаются неурожай, голод, разруха.

Поздним весенним вечером разговор об этом ведут Саммер и редактор «Вiстей» Блакитный. С Василием Блакитным они подружились. Иван Адамович уже привык — каждый день в «Вiстях» передовая за подписью Блакитного. «Тяжкие цепи разрухи грозят смертью... Разбить цели...»

Редактор — поэт душой и по призванию. Но его муза сейчас занята семенами, посевной, кооперацией, борьбой с голодом.

— Какие запасы хлеба у кооперации? — Блакитный, откинувшись на широкую спинку старого, видавшего виды кресла, провел рукой по покрасневшим векам.

— Хлеба осталось ничтожно мало, а будет еще меньше... Я должен говорить, а вы писать только правду. — Саммер ходит от стола к окну и обратно.

Они чем-то похожи друг на друга. Оба высокие, худые, бледные, с вытянутыми лицами. Гимнастерка висит на Блакитном. Почти вся страна теперь одета в гимнастерки и тужурки. Саммер по старой привычке носит пиджак и галстук. На нем старенький костюм, который носил еще вологодский помощник присяжного поверенного. Собеседники просидели до полуночи и сами не заметили, как от дел, от сводок, от передовой «Спасение от голода», которую Блакитный собирается написать, перешли к Пушкину, Шевченко и Лесе. Как давно Саммер не говорил о стихах! Еще со студенческих лет любовь к поэзии и музыке вошла в его сердце. И ни каземат Петропавловки, ни годы тюрем и ссылок — ничто не могло погасить его любовь к искусству.

К сожалению, теперь у него совсем нет времени. Спит он часа четыре в сутки, не больше, но все-таки иной раз урвет полчаса, чтобы полистать любимый том.

Они говорили о поэзии, а на столе, рядом с книгой стихов, лежали написанные на оберточной цветной бумаге сводки рыночных цен, в которых пестрели нули: пуд картофеля — 30 000 рублей, пуд мяса — 194 000, а пуд сахару — свыше полумиллиона.

Шел четвертый год республики...

НА ЗАСЕДАНИИ СОВНАРКОМА

Заседает Совнарком Украины.

Председательствует Влас Чубарь.

Члены Совнаркома сидят за небольшими столами.

Иван Адамович выступает уже третий раз. Дела торговли, кооперации не сходят с повестки дня. Но сегодня их особенно много. На середину июня намечена сессия ВУЦИКа специально по этим вопросам. Основной доклад поручен Саммеру. Положение необыкновенно трудное. Основной торговый аппарат в республике — кооперация. Но чем ей торговать? В рабкоопах и сельпо жестокий товарный голод. А на рынке, если сыщешь катушку ниток, аршин ситца, фунт мыла, нужно заплатить тысяч пятнадцать — двадцать, за пару подошв — пятьдесят, а то и все шестьдесят тысяч рублей.

Со всех концов республики требуют товары, а они поступают по нескольку десятков вагонов. И чуть ли не о каждом вагоне вопрос решает Совнарком.

Где взять товары?

Кооперация разослала людей на фабрики, чтобы вступить с ними в договорные отношения, оказать содействие в восстановлении, помочь в выпуске первой продукции. Действуя в духе новой экономической политики, кооперативы берут в аренду предприятия пищевой, кожевенной, химической промышленности. Уже удалось наладить несколько заводов для производства мыла, крахмала и патоки, консервов. Волынская кооперация стала выпускать кожу. В приморских районах открыли рыбные промыслы. Кооперация отправила большие артели заготовлять лес.

Саммер просит дополнительные вагоны для июньских перевозок. Но вагонов нет!

Фрунзе заметил, что Саммер говорит напрягаясь. И вид у него совсем больной. Еще с утра Иван Адамович чувствовал себя очень плохо. Но даже самому себе не хотел в этом признаться. И он поехал в Совнарком! Под вечер ему стало еще хуже. Начался жар, пошли круги перед глазами, люстра зашаталась. Не хватало еще свалиться на заседании Совнаркома!

В перерыве он стал у раскрытого окна. Казалось, сейчас подышит свежим воздухом, и все пройдет.

Фрунзе, показывая на него глазами, что-то говорил Чубарю. Влас Яковлевич подошел к Саммеру.

— Есть предложение вопрос о таможнях и борьбе с контрабандой перенести на