Ангелы Опустошения - Джек Керуак

–  О,  – отвечает Эмили, 9-и лет,  – просто сидит и поет.

–  Что он поет?

–  Все что захочет.

–  А еще,  – говорит Габи, 7-и лет,  – он очень хороший мальчик. Тебе надо с ним познакомиться. Он очень смешной.

–  Да, хи-хи, он очень смешной,  – подтверждает Эмили.

–  Он очень смешной!  – говорит Тимми, 5-и лет, и так низенько от земли совсем снизу держась за мою руку что я совсем про него забыл – Ни с того ни с сего я брожу в опустошении с маленькими ангелами —

–  Мы пойдем по секретной тропке.

–  По короткой.

–  Расскажи нам сказку.

–  Не-а.

–  Куда эта дорожка ведет?

–  Она ведет к Королям,  – отвечаю я.

–  К Королям? Хм.

–  К люкам и улюлюкам,  – говорю я.

–  О Эмили,  – объявляет Габи,  – правда Джек смешной?

–  Еще какой,  – чуть ли не вздыхает Эмили, насмерть серьезная. Тимми говорит:

–  Мне с руками весело,  – и показывает нам мистических птичек мудры́ —

–  А вон птичка на дереве поет,  – показываю им я.

–  О я слышу его,  – говорит Эмили,  – Пойду дальше на разведку.

–  Только не заблудись.

–  Я великан на дереве,  – говорит Тимми карабкаясь по стволу.

–  Держись крепче,  – советую я.

Я сажусь и медитирую и расслабляюсь – Все хорошо – солнышко теплое сквозь ветви —

–  Я совсем улетел,  – говорит Тимми, уже выше.

–  Еще бы.

Мы возвращаемся и на дороге к нам подходит собака и трется о ногу Эмили и та говорит

–  О, она совсем как человек.

–  Она и есть человек,  – отвечаю я («более или менее»).

Мы идем обратно к дому, жуя сливы, все довольные.

–  Эвелин,  – говорю я,  – чудесно когда у тебя трое детей я не могу отличить одного от другого – они все одинаково милы.

Коди с Рафаэлем орут друг другу ставки в спальне на какую-то игру по телевизору – Эвелин и я сидим в гостиной и как у нас часто бывает долго и спокойно разговариваем о религии —

–  Это всего лишь разные слова и фразы для выражения одного и того же,  – говорит Эвелин взвешивая в руках сутры и толкования – Мы всегда говорим с нею о Боге. Она покорилась необузданности Коди поскольку это так как должно быть – Однажды она даже возрадовалась в возможности поблагодарить Господа когда гадкие дети швырялись яйцами ей в окно: «Я благодарила Его за то что дал мне возможность прощать». Она очень хорошенькая женщина и первоклассная мать – Однако, так или иначе, ее ничего не волнует вообще в принципе – Она в самом деле достигла той истины холодной пустоты о которой мы все треплемся, и на практике излучает тепло – чего еще вам надо? На стенке висит странный золото-парчовый Христос которого она вышила когда ей было 14, видно как струйка крови вытекает из Его пронзенного бока, очень средневековый – а над каминной доской два хороших портрета ее дочерей, написанные без затей – Днем она выходит в купальнике, светловолосая и типа везет же вам если живете в Калифорнии, и загорает, пока я показываю ей и детишкам прыжки ласточкой и бомбочкой – Рафаэль смотрит матч, купаться не хочет – Коди уезжает на работу – Возвращается – Спокойный воскресный день в деревне. Чего дергаться?

–  Очень очень тихо, дети,  – говорит Коди снимая свою кондукторскую форму и переодеваясь в халат.  – Ужин, Мамочка… Нам что поесть здесь вообще не дадут?  – добавляет он.

–  Ага,  – говорит Рафаэль.

А Эвелин выдает превосходный вкусный ужин который мы все съедаем при свечах после того как Коди с детьми читают Маленькую Молитву Господню об ужине – «Благослови пищу которую мы сейчас съедим» – В ней больше никаких слов нет, но они должны произнести это все вместе, пока Эвелин наблюдает, я закрываю глаза, а Рафаэль недоумевает —

–  Это сумасшествие, Поумрей,  – наконец изрекает он,  – И ты в самом в самом деле истинно веруешь во все эти дела?  – Ну ладно можно и так —

Коди врубает «Целителей Возрождения Оклахомы» по Телевидению и Рафаэль говорит

–  Дерьмо собачье!

Коди отказывается соглашаться – в конце концов Коди немного молится вместе с Телевизионной публикой где целитель просит уделить внимание молитве, Рафаэль с ума сходит – А вечером появляется женщина, которой задают Вопрос На 64 000 Долларов, и объявляет что она рубщица мяса в Бронксе и видно ее простое серьезное лицо, может жеманничает самую малость, может нет, и Эвелин с Коди соглашаются и держатся за руки (на своем конце постели, на подушках, а Рафаэль сидит Буддой у их ног и потом еще я у дверей с пивом).

–  Разве ты не видишь что это простая искренняя христианка,  – говорит Эвелин,  – просто добрые старомодные люди – примерные христиане,  – и Коди соглашается

–  Именно так, дорогая,  – а Рафаэль вопит:

–  ДА ЧТО ВЫ ЕЕ СЛУШАЕТЕ, ОНА ЖЕ СВИНЕЙ УБИВАЕТ!  – И Коди с Эвелин это шокирует так что они даже в лице меняются, смотрят оба на Рафаэля широко раскрыв глаза, к тому же он заорал так неожиданно, и то что именно он говорит, они не могут не видеть что это правда но это не может быть неправдой, она убивает свиней —

Вот Рафаэль начинает стебать Коди и чувствует себя гораздо лучше – Все переходит в ночь хохота, мы улетаем по движущимся программам которые смотрим, Розмари Клуни распевает так славненько, и Миллионно-Долларовые Киноленты которые мы не можем посмотреть потому что Коди вскакивает и перещелкивает на снятый кусок спортивного матча, затем перескакивает на голос, на вопрос, скачет дальше, ковбои палят из игрушечных пистолетов среди маленьких пыльных холмов, потом бац попадаем на большое озабоченное лицо в телевикторине или передаче «Вы задаете вопросы» —

–  Как нам передачу посмотреть?  – вопит Рафаэль и Эвелин в то же время —

–  Но ведь это все одна передача. Коди знает что делает, он все знает – Смотри Рафаэль, сам увидишь.

Потом я выхожу в прихожую посмотреть что за шум (Король Коди: «Сходи посмотри что там такое») а там большой бородатый Патриарх Константинопольский в черной замшевой куртке и в очках и Ирвин Гарден, возникающий из мрака России позади него – Мне страшно это видеть!  – Я заскакиваю обратно в комнату, наполовину обеспамятев и наполовину говоря Коди «Ирвин приехал» – За Ирвином Саймон и Гиа – Саймон раздевается и прыгает в бассейн, совсем как шофер неотложки на коктейле Потерянного Поколения[86] в 1923 году – Я вытаскиваю их на шезлонги у сияющего луной бассейна чтоб дать Эвелин и Коди поспать – Гиа стоит рядом, смеется и ходит засунув руки в карманы, она в брюках – в какой-то миг я думаю что она мальчик – она сутулится и курит как мальчишка – одна из банды – Саймон толкает ее ко мне:

–  Она тя любит, Джек, она тя любит.

Я надеваю темные очки Рафаэля когда мы сидим в кабинке ресторана что оттуда в десяти кварталах по шоссе – Заказываем целый чан кофе, в «сайлексе»[87] – Саймон громоздит тарелки и тосты и сигаретные бычки высоченными грязными Вавилонскими ярусами – Администрация беспокоится, я велю Саймону прекратить

–  И так уже высоко,  – Ирвин напевает песенку:

«Тихая ночь      святая ночь»[88] —

Улыбаясь Гие.

Рафаэль раздумывает.

Мы возвращаемся в дом, где я буду спать в траве, а они прощаются со мною в проезде, Ирвин при этом говорит

–  Посидим во дворе напоследок.

–  Нет,  – отвечаю я,  – если вам надо ехать езжайте.

Саймон целует меня в щеку как брат – Рафаэль отдает мне в подарок свои темные очки, после того как я возвращаю ему крестик, а он все равно упрямится чтоб я его оставил себе – Грустно – Надеюсь они не видят моего усталого прощального лица – смуть времени у нас в глазах – Ирвин кивает, такой маленький простой дружеский печальный убедительный и ободряющий кивок,

–  Ладно, увидимся в Мексике.

–  До свиданья Гиа,  – и я ухожу к себе во дворик и сижу некоторое время куря в шезлонге а они уезжают прочь – Я гляжу в бассейн как директор школы, как кинорежиссер – как Мадонна в ярких водах – сюрреалистический бассейн – затем бросаю взгляд на дверь кухни, там тьма, и вижу материализуется быстро видение группы темнокожих людей с серебряными четками и серебряными феньками и крестиками на темных грудях – приходит очень быстро затем пропадает.

Как блестят те сияющие штуки в темноте!

102

На следующий вечер, когда я покончил с поцелуями Мамочки и малышек на прощанье, Коди отвозит меня на товарный двор Сан-Хосе.

–  Коди мне вчера ночью было видение компании темных людей вроде Рафаэля и Дэвида Д’Анджели и Ирвина и меня все мы стояли во мраке со сверкавшими серебряными распятиями и с цепочками на шеях которые спускались нам на темные замурзанные груди!  – Коди, Христос действительно еще придет.