Ангелы Опустошения - Джек Керуак

–  Проездом!  – говорит он помахивая большой ладонью,  – Посторонись, абрикосовое дерево!  – Бегом он возвращается к своей подножке и мы отчаливаем на сцепку – Я наблюдаю, в холодной смутно пахнущей фруктами ночи – звезды разбивают тебе сердце, чего они здесь?  – Вон там стоит холм с неясными огоньками улочек —

Мы сцепляемся, Коди вытирает и сушит руки в туалете пассажирского вагона и говорит мне

–  Парень разве ты не знаешь что я направляюсь на Иннисфри![84] Да сэр с теми лошадками я наконец научусь улыбаться снова. Чувак я просто буду улыбаться все время таким богатым я буду – Не веришь? Ты разве не видел что на днях случилось?

–  Ну да но это не важно.

–  Что не важно, день-ги?  – Он оскаливается вопя на меня, злой на своего брата что тот такой Иннисвободный —

–  Ладно, станешь ты миллионером. Не надо мне яхты с блондинками и шампанским, подай мне избушку в лесах. Хижину на Пике Опустошения.

–  И возможность,  – похлопывая меня, выпрыгнув,  – разыгрывать систему на те деньги которые я буду посылать тебе «Западным Союзом» как только мы будем готовы расширить наш бизнес на всю страну – Ты закроешь нью-йоркские бега, я буду держаться рельсов здесь и закрывать эти бега и отправим Старого Соню Рафаэля пусть сплавает на Тропические Парковые Острова – он может закрыть Флориду – а Ирвин Новый Орлеан —

–  А Марлон Брандо Санта-Аниту,  – говорю я —

–  А Марл пральна и вся банда —

–  Саймон в Сетабустопосском Парке в Сардинной России.

–  Семопальная Россия для Лазаря поэтому дорогой мой мальчик все это у нас в мешке намертво глухой крепкоголовый верняк,  – бья себе кулаком в ладонь,  – вот только мне надо спинку формы почистить, вот щетка, смахни у меня пылинки со спины будь добр?

И я гордо, как старый новоорлеанский проводник спального вагона из кино в старых поездах, начисто счищаю с его спины пылинки —

–  Прекрасно, мальчик мой,  – говорит Коди, кладя «Беговой формуляр» аккуратно в боковой карман форменки, и вот мы маршируем к Саннивейлу,  – вот он там старый Саннивейл,  – говорит Коди выглядывая пока мы с лязгом въезжаем на станцию, и он выходит выкрикивая «Саннивейл» пассажирам, дважды, и некоторые зевают и поднимаются – Саннивейл где мы с Коди вместе работали, а проводник сказал что он слишком много болтает хоть Коди только и показал мне как не надо забираться на подножку дизеля – (Если будешь забираться не с той стороны то тебя затянет под колеса, иногда в темноте этого не замечают) (Стоишь в темноте на путях и ничего не увидишь потому что низкая платформа подкрадывается к тебе словно змея)  – Поэтому-то Коди и есть Проводник Небесного Поезда, и нам всем он компостирует билеты поскольку мы все были хорошими ягнятками и верили в розочки и лампы и в глаза луны —

Вода с луныСтекает слишком рано

100

Но он злится на меня за то что я притащил к нему домой Рафаэля на выходные, хоть ему и наплевать, но он прикидывает что Эвелин тот не понравится, или то – Мы сходим с поезда в Сан-Хосе, будим Рафаэля и забираемся в его новую семейную машину, универсал-«рэмблер», и вперед, он зол, он швыряет автомобиль злобными выкрутасами однако шины не издают ни звука, он научился этому старому трюку раньше – «Ну ладно», кажется хочет сказать он, «приедем на фатеру и завалимся спать. И», произносит он громко, «вы парни вдвоем наслаждайтесь завтра Большим Футболом Профессионалов – „Упаковщики“ против „Львов“, я вернусь к шести и отвезу вас на заре в понедельник к первому обратному поезду – к тому на котором сам работаю, видите чтоб вам не пришлось волноваться о посадке – Ну ребятки, вот и хаза», свернув на узкий проселок, потом на другой, в проезд и к гаражу —

–  Вот мой отпадный Испанский Особняк и первым делом спать.

–  Я где сплю?  – спрашивает Рафаэль.

–  Ты спишь на диване в гостиной,  – говорю я,  – а я буду ночевать на травке в своем спальнике. У меня там уже есть свое местечко на заднем дворе.

Ну ладно, вылезаем и я иду на зады громадного двора посреди кустов и расстилаю свой мешок, из рюкзака, на росистой травке, и звезды холодны – Но этот звездный воздух бьет мне в голову и когда я забираюсь к себе в мешок это как молитва – Спать вот что как молитва, но под звездами, если просыпаешься среди ночи, часа в 3, то видишь в каком большом прекрасном Небесном Млечнопутном зале спишь, облачно-молочном с сотнями тысяч мириад вселенных и даже больше, количество неимоверно молочно, никакая Машина Унивак[85] с мозгопромытым разумом не сможет измерить протяженность нашей награды того что мы способны заглядывать туда —

А сон восхитителен под звездами, пусть земля и бугриста ты приспосабливаешь к ней свои члены и ощущаешь земную сырость но она лишь убаюкивает, во всех нас есть Индеец Палеолита – Кроманьонец или Гримальдийский Человек, который спал на земле, естественно, и зачастую под открытым небом, и глядел на звезды лежа на спине и пытался вычислить дипанкарово их количество или худу-улагу их тайну туманившуюся там – Без сомнения, он спрашивал «Почему?» «Почему, имя?» – Одинокие губы людей Палеолита под звездами, ночь кочевника – треск его костра —

Да-да, и звон его тетивы —

Купидон Пусти в меня Стрелу, я просто сплю вон там, крепко – Когда проснусь уже заря, и серо, и морозно, а я лишь зарываюсь обратно и сплю дальше – В доме Рафаэль переживает еще один опыт сновидения. Коди другой, Эвелин еще один, трое детей еще более иной, и даже песик – Все это осенит нежный рай тем не менее.

101

Я просыпаюсь под два восхитительных голоска пары маленьких девчушек и мальчугана:

–  Проснись Джек, завтрак готов.  – Они как бы выпевают «завтрак готов» поскольку им велели но затем отправляются на минутку поисследовать мои кусты потом вообще уходят и я встаю и бросаю вещмешок прямо там в соломенной траве Осени и захожу в дом умыться – Рафаэль проснулся и размышляет в кресле в углу – Эвелин вся такая сияющая блондинка поутру. Мы ухмыляемся друг другу и болтаем – Как я и думал она говорит

–  А чего ты в кухне на кушетке не спал?  – а я отвечаю

–  О я люблю спать у вас во дворе, у меня там всегда такие хорошие сны —

Она говорит

–  Что ж хорошо если людям в наше время еще хорошие сны снятся.

Она приносит мне кофе.

–  Рафаэль о чем задумался?

–  Я задумался о твоих хороших снах,  – произносит он отсутствующе грызя ноготь.

Коди устроил суматоху в спальне переключая Телевидение и зажигая сигареты и бегая в туалет совершать свой утренний туалет между программами и сценами —

–  Ох ну не дорогуша ли?  – говорит он про тетку которая выходит рекламировать мыло, а из кухни Эвелин слышит его и говорит что-то вроде:

–  Старая кляча должно быть.

–  Кляча-подляча,  – откликается Коди,  – да только в постель завсегда пожалста —

–  О фу,  – отзывается она и этим все и кончается.

Весь день Рафаэль никому не нравится, он проголодался и просит у меня еды, я спрашиваю у Эвелин бутербродов с джемом, сам же их и делаю – Мы с детишками уходим на волшебную прогулку по маленькому Королевству Кошек – Там одни сливовые деревья, прямо с которых я ем, мы идем через дороги и поля к волшебному дереву с волшебным домиком под ним который выстроил мальчик —

–  Что он в нем делает?  – спрашиваю я.

–  О,  – отвечает Эмили, 9-и лет,  – просто сидит и поет.

–  Что он поет?

–  Все что захочет.

–  А еще,  – говорит Габи, 7-и лет,  – он очень хороший мальчик. Тебе надо с ним познакомиться. Он очень смешной.

–  Да, хи-хи, он очень смешной,  – подтверждает Эмили.

–  Он очень смешной!  – говорит Тимми, 5-и лет, и так низенько от земли совсем снизу держась за мою руку что я совсем про него забыл – Ни с того ни с сего я брожу в опустошении с маленькими ангелами —

–  Мы пойдем по секретной тропке.

–  По короткой.

–  Расскажи нам сказку.

–  Не-а.

–  Куда эта дорожка ведет?

–  Она ведет к Королям,  – отвечаю я.

–  К Королям? Хм.

–  К люкам и улюлюкам,  – говорю я.

–  О Эмили,  – объявляет Габи,  – правда Джек смешной?

–  Еще какой,  – чуть ли не вздыхает Эмили, насмерть серьезная. Тимми говорит:

–  Мне с руками весело,  – и показывает нам мистических птичек мудры́ —

–  А вон птичка на дереве поет,  – показываю им я.

–  О я слышу его,  – говорит Эмили,  – Пойду дальше на разведку.