Игра Эндера - Орсон Кард

— Вы сказали, он построил плот. А сколько времени он уже здесь находится?

— Два месяца. Мы планировали задержаться всего на несколько дней. Но, по-видимому, он совсем охладел к продолжению образования.

— О, очередная терапевтическая помощь.

— Но в этот раз у нас нет шансов подвергнуть цензуре ваш разговор. Мы идем на риск. Нам очень нужен Эндер. Все человечество нуждается в нем.

К этому времени Валентина уже достаточно повзрослела, чтобы оценить враждебность мира. Кроме того, она довольно долго была Демосфеном, поэтому без колебаний решила исполнить свой долг.

— Где он?

— Внизу, на отмели, возле лодки.

— Где купальник?

Эндер не пошевелился, увидев ее, спускающуюся с холма. Он не улыбнулся и не произнес ни единого слова, когда она ступила на лодочный помост. Но она знала, что он рад видеть ее. Она догадалась по его глазам, не на секунду не выпускающим ее из вида.

— Ты стал намного больше, чем я запомнила тебя, — глупая, ничего не значащая фраза сама вырвалась у нее.

— Ты тоже, — ответил он, — я также помню, что ты была красивее.

— Память часто посмеивается над нами.

— Нет, это не то. Твое лицо не изменилось. Просто я забыл, что такое красота. Пошли. Прокатимся по озеру.

Она оглядела маленький плот с явными опасениями.

— Просто не нужно долго стоять на одном месте, вот и все, — подбодрил ее Эндер.

Он заполз на него, подобно пауку, действуя руками и ногами.

— Это первая вещь, которую я построил своими руками. А помнишь, как мы строили крепости из кубиков?

Она рассмеялась. Им очень нравилось сооружать разнообразные конструкции, которые выдерживали и стояли даже тогда, когда вынимались все видимые опоры. Питер же, наоборот, любил вынимать таким образом, чтобы дом мгновенно разрушался, если кто-то случайно прикасался к нему. Питер часто дурачился, но то, что он делал, все равно оказывало влияние на их детство.

— Питер сильно изменился, — заметила она.

— Давай не будем говорить о нем, — предложил Эндер.

— Ладно, — согласилась она.

Она заползла на плот, правда не так проворно и быстро, как Эндер. Он взял весло и начал грести, плот двинулся к центру частного озера. Она заметила, каким он стал сильным и загорелым.

— Мускулы — это от Школы Баталий, а загар — от долгого пребывания на солнце, — пояснил он, — я провожу все время на воде. Плавание немного сродни невесомости. Кроме того, пока я в воде, мне кажется, что берега расположены там, где я хочу.

— Это все равно, что жить в сфере.

— Я прожил в подобной сфере четыре года.

— Значит мы теперь чужие?

— А разве нет, Валентина?

— Нет, — отрезала она. Она протянула руку и дотронулась до его ноги. Затем резко сжала его колено в том месте, где очень щекотно.

Но почти в тот же момент он перехватил ее руку, сильно стиснув запястье. Его пожатие оказалось довольно сильным, несмотря на то, что его руки были меньше и тоньше. На какой-то момент он выглядел озлобленным и угрожающим, затем его лицо расслабилось.

— Да, забыл, — произнес он уже спокойно, — ты ведь просто хотела пощекотать меня.

— Я передумала, — произнесла она.

— Хочешь искупаться?

Вместо ответа она легонько оттолкнулась от края плота и упала в воду. Вода была чистой и прозрачной, здесь явно не ощущалось хлорки. Она немного поплавала, затем вернулась к плоту и растянулась на нем, млея под яркими лучами солнца. Где-то рядом прожужжала пчелка. Описав вокруг нее круг, она уселась возле головы девочки. Обычно, зная, что рядом оса или пчела, она сильно пугалась. Так было всегда, но не сегодня. Пусть себе отдыхает и купается в солнечном тепле, как и я, решила она.

Вдруг плот покачнулся, она обернулась на Эндера и увидела, как он спокойно раздавил осу пальцем.

— Проклятое отродье, — сказал Эндер, — они набрасываются и жалят тебя раньше, чем ты успеваешь замахнуться на них.

Эндер рассмеялся.

— Я выучил много всяких нападений и атак. И здорово преуспел. Никому еще не удалось выиграть у меня. Я лучший солдат школы.

— А разве могло быть иначе? — произнесла она, — ведь ты — Виггин.

— А что это значит?

— Это означает, что тебе суждено изменить мир.

И она рассказала ему обо всем, чем они с Питером занимаются.

— Сколько лет теперь Питеру, четырнадцать? И он уже мечтает править миром?

— Он думает, что он — Александр Великий. А разве это невозможно? А почему и тебе им не стать?

— Мы не сможем оба быть Александрами.

— Две стороны одной медали. А я составлю вам само тело медали.

Произнеся эти слова, она сама удивилась, насколько попала в точку. За последние годы она срослась с Питером, и даже в те моменты, когда она презирала его, она хорошо понимала его. А Эндер жил для нее лишь в памяти до сегодняшнего дня. Для нее он оставался маленьким, хрупким и нежным мальчиком, нуждающимся в ее защите. Она запомнила его другим. Тот мальчик не имел ничего общего с этим загорелым повзрослевшим подростком с холодными глазами, равнодушно давящим ос одним пальцем. Возможно, он и Питер, и даже я похожи, и всегда были такими. Возможно, мы просто придумали, что отличаемся друг от друга.

— Вся беда медали в том, что вверху может быть только одна сторона, а другая неизменно обращена к полу.

— А ты уверен, что именно твоя сторона на полу? Они хотят, чтобы я подстегнула тебя к дальнейшей учебе.

— У нас нет занятий и учебы, у нас сплошные игры. Только игры без начала и конца с правилами, которые взбредут учителям в голову.

Он протянул ей ладони.

— Видишь жилы?

— Но ты сам можешь воспользоваться их игровыми методами.

— Нет. Только если они сами захотят, чтобы я воспользовался. Только если они сочтут, что ими следует воспользоваться. Все это слишком тяжело и невыносимо, я пресытился игрой и не хочу больше играть ни в какие игры. Лишь только я почувствую себя счастливым, решу, что держу вещи в своих руках и управляю ситуацией, они тут же всаживают в меня очередной нож. Меня измучили ночные кошмары, именно поэтому я здесь. Мне постоянно снилось, что я в комнате баталий, только вместо невесомости они придумали разные вариации с гравитацией. Они изменяют ее направление. И я никогда не достигаю той стены, куда хотел подлететь. Я попадаю совсем в другие места, далеко не те, куда наметил. Я молю выпустить меня в двери, а они захлопывают их перед моим носом, и я снова остаюсь запертым в проклятой комнате баталий.

Она уловила явную злобу в его голосе и решила, что она предназначена для нее.

— Полагаю и я здесь именно для этого. Для того, чтобы поглубже затолкнуть тебя в ту же комнату.

— Мне совсем не хотелось видеть тебя.

— Они предупреждали меня.

— Я боялся, что все еще слишком люблю тебя.

— Надеюсь на это.

— Мои страхи и твое желание — полностью совпали и оправдали себя.

— Эндер, это действительно правда. Может мы еще слишком молоды, но мы не бессильны. Мы слишком долго играли по их правилам, и в конце концов это все стало нашей собственной игрой.

Она ухмыльнулась.

— Меня выбрали в президентскую комиссию. Питер был очень зол.

— Они не разрешат мне пользоваться сетями. Да там и нет настоящего компьютера; за исключением примитивных домашних мини-систем с некоторой долей защиты и набором стандартных команд. Такое ископаемое чудовище. Их изобрели, наверное, целую вечность тому назад. Тогда еще компьютеры не планировали использовать для серьезной переработки информации. Но они забрали у меня мой компьютер, лишили моей армии, ты можешь хоть что-нибудь понять в этом? Я уже давно перестал что-либо понимать.

— Но ты сам для себя можешь стать весьма неплохой компанией.

— Не я. Лишь моя память.

— Возможно ты и есть то, о чем ты помнишь.

— Нет. Мои воспоминания — это чужаки. Это скорее память баггеров.

Слова резанули по Валентине как пронзительный порыв ветра, и она невольно съежилась.

— Но я навсегда отказался смотреть фильмы о баггерах. Там все одно и тоже.

— Я изучал их долгими часами. Особенно, как их корабли преодолевали космическое пространство. И только здесь, загорая на берегу озера, до меня дошло. Я наконец-то понял, что все битвы, в которых баггеры и люди сражались непосредственно друг с другом, отсняты во времена Первого Нашествия. А во всех сценах Второго Нашествия, где действуют наши бравые солдаты ИФ, во всех тех сценах баггеры уже были мертвы. Их тела безжизненны, чувствуется, что они не владели ситуацией. Вообще нет ни намека на следы борьбы или сопротивления. А битва Мазера Рекхема — ведь нет ни одного фильма, где бы эта битва была отснята полностью.

— Возможно было применено какое-то секретное оружие.

— Да нет, я не об этом. Меня абсолютно не заботит, каким образом их уничтожили. Я о самих баггерах. Я ведь ничего о них не знаю, а когда-то я рассчитываю сражаться с ними. В моей жизни уже были полеты, и будет еще множество полетов, иногда игровых, иногда не игровых. До сих пор я всякий раз побеждал, потому что знал, о чем думает мой враг. Что предпримет в ответ. Я знал, как они воспринимают мои действия, и даже то, каким они видят окончание боя. И именно на этом предвидении и строилась моя тактика. Без лишней похвальбы могу сказать, что преуспел в этом. В понимании мыслей других людей.