Неожиданный удар - Ханна Коуэн

– Не могу. Думаю, я слишком устала.

Я бессознательно кручу холодное серебряное кольцо на ее пальце, пока не касаюсь бриллианта в центре.

– Да? Я тоже. Во сколько мы собираемся к твоей маме?

– В час, когда она пообедает. Врачи говорят, тогда она наиболее вменяема.

Я сжимаю ее руку и кладу себе на грудь. Скарлетт сонно мычит, но я уже знаю: надежды на то, что она снова заснет, нет. Скарлетт – самая упрямая соня в мире. Это было одно из моих первых наблюдений, когда я уговорил ее переехать к нам с Купером два года назад.

Хотя мне хотелось бы, чтобы она переехала как можно скорее, я знал, что это невозможно. Нам всем требовалось время, чтобы приспособиться к изменениям в наших жизнях, и она не хотела покидать свою маму, пока не осталось другого выбора, кроме поисков дома престарелых. Поддержать ее решение было легко, к тому же я знал, что это значило для нее.

Только когда Амелия больше не могла жить в собственном доме без круглосуточного ухода, Скарлетт приняла решение устроить ее в дом престарелых. Пару месяцев она сохраняла это жилье, но оно стало пустым и одиноким и, как она сказала мне ночью перед тем, как выставить его на продажу, больше не ощущалось домом.

– Как думаешь, как она отнесется к новости? – спрашиваю я свою невесту.

Мне нравится, как это звучит. Я сделал ей предложение три недели назад и до сих пор не привык к тому, как сильно мне нравится использовать этот титул при любой возможности.

– Она любит тебя так же сильно, как меня. Она будет счастлива. Наверное, даже в восторге.

– Не думаю, что она может любить кого-то так же сильно, как тебя, но соглашусь.

Скарлетт приподнимается на локте и смотрит на меня. Ее волосы спутаны, и я, не удержавшись, протягиваю руку и отвожу их от ее лица, пропуская шелковистые пряди между пальцами.

– Когда все собираются? Мне потребуется пара часов, чтобы зарядить свою социальную батарейку, – шутит она, хотя в этом есть доля правды.

Я посмеиваюсь.

– Перед ужином. Я сказал им не задерживаться, учитывая, как ты устаешь в последнее время.

– М-м, спасибо, – шепчет она, подается вперед и прижимается к моим губам в мягком поцелуе.

Когда она собирается отстраниться, я покусываю ее губу и притягиваю ближе, удерживая на своей орбите. Обхватываю ее талию свободной рукой и затаскиваю на себя, она судорожно вдыхает.

– И куда ты собралась? – бормочу я ей в губы.

Скарлетт вращает бедрами и трется о растущий в моих трусах бугор.

– Уже никуда. Думаю, я застряла здесь.

– Ты так говоришь, будто мой член – это наказание, но я ни разу не слышал, чтобы ты жаловалась, пока я тебя трахаю, детка, – шепчу я, скользя губами вниз по ее челюсти к чувствительной коже под ней и всасываю, оставляя метку, чтобы все видели.

Она хнычет, после чего быстро освобождает мой член и отодвигает свои трусики в сторону. Стон застревает у меня в горле, когда она поднимает бедра и, поравнявшись с головкой, опускается на меня, вбирая каждый чертов дюйм.

– О да… – вздыхает Скарлетт.

Я скольжу рукой под футболку, которую она накинула вчера вечером – мою футболку, – и веду по ее боку и вперед, пока не накрываю ладонью грудь.

– Ты просто рай. Узкая и мягкая и только для меня.

Я подкидываю бедра вверх и смотрю, как закатываются ее глаза, и она начинает сильнее и быстрее двигаться на мне.

Я скольжу пальцами по теплой, влажной коже между ее ног и трогаю клитор, тереблю его, пока киска пульсирует, а с губ Скарлетт срываются прекрасные звуки.

– Боже… Адам, я… душ, – ахает она, запрокинув голову, и тянется ко мне, ее бедра дрожат.

Зная, что это значит, я встаю с кровати с дрожащей Скарлетт на руках, не выходя из нее, и иду в ванную. Она утыкается лицом мне в шею и трясется, впиваясь ногтями в мою спину, пока я включаю душ и шагаю под него, не утруждаясь подождать, пока нагреется вода.

– Твою мать, – рычит она, и я не уверен, это от холодной воды или от того, как я прижимаю ее к стене душевой и начинаю трахать как сумасшедший.

– Кончишь для меня, детка? Кончишь на этот член?

Она лихорадочно кивает, после чего напрягается и кусает мою шею. Ее ноги дрожат, а киска тесно сжимает меня.

– Адам… о черт, – скулит она, и я чувствую, как она взрывается, заливая мой член своими соками.

Ее оргазм запускает мой, и я низко рычу, наполняя ее, оставаясь в ней по самые яйца, пока не чувствую сил выйти, не уронив ее.

После этого я крепко прижимаю ее к себе и тянусь между ее ног, стараясь не задеть ее опухший, сверхчувствительный клитор.

– Что ты делаешь? – спрашивает она, когда я скольжу пальцем между ее припухшей плотью и заталкиваю сперму, которая вытекает из ее киски, обратно.

Несколько секунд я держу палец в ней, почти в трансе, после чего ловлю взгляд ее расширившихся от желания зрачков и улыбаюсь.

– Нам нужна каждая капля, если мы хотим, чтобы ты забеременела, Суровая Специя, мы же не хотим терять моих головастиков в канализации.

Сквозь ее любопытство пробивается улыбка.

– Ты смешной.

К этому времени вода уже давно нагрелась, но все еще прижатая к стене душевой Скарлетт дрожит. Я убираю руку и ставлю Скарлетт под воду, встав за спиной, чтобы помочь ей помыть волосы.

Мысль о совместном ребенке со Скарлетт не нова. За последние несколько месяцев мы несколько раз обсуждали ее и недавно спрашивали Купера, что он думает по этому поводу. Кажется, он пришел в больший восторг, чем мы. Это был момент гордости для меня.

– Желание видеть, как ты носишь моего ребенка, не смешно. Некоторые считают, что иметь склонность к размножению у мужчины – это сексуально. Оукли как-то говорил мне это.

Скарлетт громко смеется:

– Вы обсуждаете склонности? Что, собираетесь, как в книжном клубе, только вместо книг разговариваете о своих пристрастия?

Я выдавливаю на ладонь шампунь и начинаю втирать ей в волосы.

– Возможно.

– Забавно, я совсем не замечала, чтобы ты сбегал на встречи этого клуба.

– Я встречаюсь с ними в нашем кружке после того, как ты каждый вечер вырубаешься в восемь тридцать.

– Точно-точно. Вполне. – Я взбиваю пену у нее в волосах, и она тихонько стонет. Шагает под поток воды и смывает шампунь, а я беру ее модный кондиционер. – Тогда, может, мне придется спросить об этом у ребят, когда они придут.

В ответ я смеюсь, но ее замечание заставляет меня поторопиться и начать наш день. Не рассказывать никому из знакомых о том, что я наконец сделаю Скарлетт своей женой, – настоящая пытка, и теперь я больше не хочу терять