Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

— Справятся! — бросил старший. — А нет, невелика беда. Они нас раньше не жалели.

Младший скривился.

— Кишками чую: если не влезем, будет хуже. Боишься — иди. Я и один смогу.

Его взгляд снова обратился внутрь. Голос звучал отстраненно, как будто он прислушивался к искажениям в собственном теле. Впрочем, так оно и было.

— Вот еще! — фыркнул старший. Его глаза сверкнули зеленым и потухли.

— Раздавим их поскорей и домой. Я спать хочу.

Младший молча кивнул.

За эту короткую минуту ситуация переменилась. Твари брызнули в стороны и растаяли в темноте. Жрецы Фаршаха растерянно застыли возле умирающего товарища. В их ладонях угасал огонь.

Братья широкими полупрыжками-полушагами оказались рядом с ними. Заозирались, торопливо искажая глаза так, чтобы видеть в темноте. Ничего. Даже измененное зрение не могло засечь тварей. Похоже, они были не теплее камней и стен. Даже подпалины на шкурах, которые младший видел еще несколько секунд назад, быстро остыли и сделались незаметны.

— Они все еще здесь, — шепнул он.

Мрак навалился, сжимая улицу и рассудок. Отовсюду поползли шепотки и паскудное хихиканье, похожее на шорох сминаемой бумаги.

— Пугает, — зло бросил старший, — значит, грызть уже нечем. Держитесь?

Он оглянулся на огненных.

— Держимся, — прогудел жрец пламени с длинной бородой, когда-то, должно быть, заботливо уложенной, а теперь торчавшей драными клочьями. Его ладони в тепловом зрении все еще виделись тлеющими, красными.

— Держимся, только надолго ли? — равнодушно пожала плечами юная девушка с измазанным копотью лицом. Третий, сидящий, даже не поднял головы.

— Прорвемся, — задрал подбородок младший из братьев.

За его спиной высилась стена без окон и дверей и стояли обессилевшие люди. Впереди сгущалось непроглядное. Он напряженно всматривался, боясь пропустить движение, шорох — любую примету, которая подскажет, с какой стороны ждать нападения. Потому именно он первым заметил частицу живого тепла. Приглушенную и размытую, будто ее что-то хорошенько прикрывало.

— Там! — шепнул он.

В ту же секунду тьма проросла нитями, тонкими и цепкими, как паутина. Еле заметными, черными на черном. Если бы Эрна могла их увидеть, она бы содрогнулась от узнавания. Именно такие схватили Лландера, когда он был птицей, и вырваться он уже не сумел.

На фоне темноты нити виделись синими, холодней всего вокруг. Они тянулись не слишком быстро, но их было много. Братья отпрянули раз, увернулись другой, и как-то внезапно вышло, что оба уже попались. Липкие концы уцепились за одежду, потянули. Младший рванулся, освобождая локоть. Нить с тихим звоном лопнула, но несколько новых уже заплели колено и плечо. Он схватил их — они ожгли ладонь, как железо в мороз — и потянулся к средоточию, черпая силу. Пучок пророс усиками вьюнка и рассыпался стаей мотыльков. Ага! Так их! Второй с тихим вздохом растаял в воздухе. Третий… Брат рядом сдавленно зашипел. Младший обернулся к нему и чуть не упал. Десяток нитей дернул колено. Он потянулся вниз рукой — исказить, обратить в прах, хоть во что! — и понял, что не может наклониться. Плечо и горло заплело.

Из тьмы выскочили твари. Ближняя целилась в лицо. Младший из братьев успел поднять руку, и зубы вцепились в предплечье. Он закричал от боли. Рванулся. Впечатал вторую пятерню в дымный лоб, туда, где должны быть глаза. Череп чудовища пошел волной, выгнулся, истончился. Тварь беззвучно заскулила, разжав пасть.

За спиной братьев с гудением разгоралось пламя.

Полукольцо огня окружило их, взметнувшись почти до пояса. Жаркая вспышка заставила зажмуриться и отпрянуть к стене. Нити сгорали мгновенно, как волосы, закручиваясь на концах в колечки, и так же воняли паленым.

Старший из братьев подался к младшему. Его лицо перекосило злостью и тревогой.

— Паршиво, — ответил тот на незаданный вопрос.

Рукав промок насквозь, предплечье пульсировало болью. Он зажмурился. Из-под век текли слезы. Огонь бил по чувствительным глазам, сливаясь в сплошное пылающее пятно.

— Дай.

Старший бесцеремонно отвел в сторону здоровую руку брата и разорвал ткань. Младший зашипел, стиснув зубы. Он ощутил, как прохладные пальцы ткнули в рану и скользнули к кисти. Боль притихла, укрывшись в костях и сухожилиях.

— Я отключил боль и немного переделал кожу. Мог бы и сам. Вечно мне…

Он не договорил и замолчал. Только тогда младший отважился приоткрыть один глаз. Рука выглядела отвратительно — разорванная черно-багровая кожа, проглядывающее мясо мышц. Все это покрывала полупрозрачная пленка. Он судорожно вдохнул и пошевелил рукой. На пробу сжал кулак. Пальцы слушались. Внутри раны шевельнулась, сокращаясь, мышца. Его передернуло.

— Эй, вы там. Стена долго не продержится, — прогудел огненный, — скоро сам сниму. Готовьтесь.

Братья расступились. Жрецы огня встали между ними. Единственный шанс — попытаться вместе.

— Сейчас.

Бородач повел плечами, сбрасывая невидимую ношу, и языки пламени в центре стены опали. В брешь полетели два раскаленных шара.

Свет и тени сложились в зубастые пасти, выгнутые дугой хребты с шипами по позвоночнику, когтистые лапы. Твари беззвучно зашипели, вздыбив шерсть на загривках, и подались в стороны. Все-таки боятся огня! За ними, в глубине, проявилось остроконечное веретено. Вокруг него клочьями кружилась тьма. В воздухе мелькнули черные нити. Огненные шары лопнули, разбрызгавшись ослепительными каплями.

Младший сощурился, отсекая из поля зрения жар огня и стоящих рядом людей. Да. Теперь он был уверен точно. В веретене кто-то находился. Оно было чем-то вроде кокона, а внутри прятался человек небольшого роста. Ребенок? Исходящее от его тела тепло потихоньку сочилось сквозь скорлупу.

— Там человек! — выдохнул младший и повторил громче. — Там, в коконе, человек!

Еще два пылающих снаряда с гудением вылетели из рук жрецов огня. Младший зажмурился, чтобы не ослепнуть, а когда посмотрел снова, кокона уже не было. Отступил, скрылся. Значит, уязвим. Испугался!

В тот же момент в брешь сунулись безглазые иглозубые морды. Младший увернулся, пропуская первую тварь мимо себя, и впечатал ладонь в бок. Дымная шкура подалась под рукой, как желе. Тварь приземлилась на лапы и неуловимо быстрым движением обернулась к нему. Плоть на ее боку текла и застывала полупрозрачными мутными каплями. Скорлупа, — вспомнил младший. Они с братом покрыли шкуру большого чудовища каменной коркой так, что оно не смогло двигаться. Подушечки пальцев зудели Искажением.

Тварь пригнулась и скользящим змеиным движением ринулась к ногам. Младший еле успел отвердить колено и выставить его вперед. Тварь вцепилась именно туда. И почему такое не пришло ему в голову раньше! Боли не было — только легкое неудобство. Зубы впустую царапали броню. Младший хлопнул растопыренной пятерней в покатый лоб и потянул мысль между средоточием и тварью. Дымная шерсть, кожа, череп твердели и сжимались под пальцами, превращаясь в