Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

из узкого проулка выскочили двое. Вот дураки! Вместо того, чтобы спасаться, побежали в самое пекло. Рани хотел бы прогнать их, но не мог, и вместо этого невольно засмотрелся. Слишком быстрые для обычных людей, они передвигались гигантскими прыжками. Не пригибались, не прятались, а бесстрашно сиганули прямо на монстра и полезли по выпуклому боку. Чудовище попыталось сбросить наглецов, растоптать их, но один из людей хлопнул по верткому щупальцу, и оно осыпалось пылью. Монстр, казавшийся неуязвимым, дрогнул и отступил.

— Искаж-ш-шение, — прошипел голос чуть ниже затылка Рани.

Ему показалось, или в нем прозвучала брезгливость и злоба?

— Они должны были исчезнуть еще тогда. Следом за остальными. Как им удалось остаться?

Ноги чудовища подломились. Оно завалилось набок, и в него тут же ударила струя пламени. Рани смотрел, затаив дыхание. Сердце колотилось от восторга. Неужели тьма не всесильна? Он закусил губу и загадал: если они смогут победить чудовище насовсем, если оно больше не встанет, тогда он, Рани, тоже сумеет вырваться и стать свободным.

— Пора заканчивать этот фарс, — шуршащий голос зазвучал со всех сторон.

Рани потянуло вперед. Воздух загудел от ярости и напряжения. Из жесткой оболочки кокона выпростались нити. Внезапно над головой хрустнуло, как будто разбилась глиняная миска. Порыв воздуха скользнул по макушке. И сразу же хрустнуло снова, уже с другой стороны.

Тьма содрогнулась. Рани ощутил, как стремительно, с легким шелестом, кокон наращивает слои. Произошло что-то настолько опасное, что тьма испугалась. Рани и не думал, что божество вообще возможно напугать. Мальчик изо всех сил вывернул шею, пытаясь разглядеть упавший предмет. Новое теневое зрение не подвело. На мостовой лежал нож. Узкий, маленький, с короткой металлической рукояткой и острым даже с виду лезвием. Рани передернуло. В него пытались попасть вот этим? Будь он хоть немного выше ростом, клинок угодил бы ему в лицо. Он завертел головой, чтобы найти врага, но не увидел никого, кроме поверженного чудовища и сгрудившихся рядом с ним жрецов огня. Даже те двое странных куда-то подевались.

— Призови баргестов.

Рани замотал головой. Капля сорвалась с кончика носа. Концы нестриженных волос прилипли к мокрым щекам и ресницам.

— Призови сейчас же. Глупое бесполезное дитя! — разъяренное шипение сдавило грудь и виски. Послышался короткий тихий щелчок, язык и горло получили свободу.

— Выходите, — покорно шепнул Рани. Давление ослабло.

— Выбирайтесь оттуда, — повторил он и зажмурился.

Слишком маленький, слишком слабый, чтобы бороться. Стоит надавить — и он опять пугается и делает все, что скажут. Трус. Трус, сопля и слабак. Скоро город погибнет, и виноват в этом будет только он. «Разве не этого ты хотел? — шевельнулось в памяти. — Как горячо ты мечтал, чтобы они все сгинули! Разве не это было главным из твоих желаний, дитя?» Рани зажал бы уши, скорчился бы в комок, но кокон держал крепко.

Глаза Рани все еще были зажмурены, поэтому он не видел, как окаменевшая шкура большого монстра хрупнула, будто скорлупа, и развалилась. Тьма клубами повалила наружу. Ее частицы разделялись и стремительно меняли форму, отращивая лапы, пасти, игольчатые клыки.

Рани не видел баргестов, но чувствовал их всем телом, как будто твари-из-тьмы были его частью, излишне самостоятельной и зубастой. «Я не хотел. Я никогда не хотел такого», — билось в голове.

* * *

Игнасий шагал по темной улице. Пятнышко света от фонаря было большим риском. Глупостью со всех сторон, как ни погляди. Но сейчас он не смел от него отказаться. Куда он сможет прийти, если станет натыкаться на стены, как слепой? Заплутав, будет невозможно никого спасти. Игнасию оставалось надеяться, что он сумеет проскочить мимо тварей тьмы или что они бродят где-то в других кварталах. Не затаились, не поджидают в ближайшем переулке. Об этих, затаившихся, думать малодушно не хотелось. Но если они рядом, то учуют его все равно. Хоть с фонарем, хоть без.

Куда именно ему нужно прийти? Игнасию всегда лучше всего думалось на ходу, но на этот раз трюк не срабатывал. Темнота давила, мешая сосредоточиться. Мысли упрямо топтались на месте. Где может находиться алтарь бога тьмы? Где бы Игнасий сам стал его прятать, если был бы жрецом изгнанного в небытие божества, которое пытается вернуться? В укромном местечке где-нибудь на окраине? Или, напротив, на самом видном месте? Там, где никто и не подумает искать?

Игнасий потер переносицу и остановился. Йарахонг слишком велик, ему ни за что не успеть обойти его весь. Если бы он мог обратится к Всебесцветному и всеведущему Яэ-Истине! Но бог по-прежнему молчал, и Игнасию приходилось обходиться собственными силами.

Что он знал о личности и характере бога Тьмы, о его привычках и пристрастиях? Непозволительно мало. Даже имя не сохранилось. Он и прежде, до войны, похоже, держал его в тайне, открывая только избранным жрецам. А уж теперь-то… Бог тьмы был одним из тех, кого восемьдесят лет назад изгнали из мира. Всех служителей истребили, алтарь сломали и истолкли в мелкую крошку, чтобы никто не сумел его восстановить. Так поступили со всеми божествами, побежденными в той войне, и множество лет все было спокойно. Но он все-таки вернулся.

Что Игнасий мог сказать про бога Тьмы сейчас? Он хитер и неглуп. Непросто пробиться из небытия. Еще сложней подгадать момент, когда пророки перестанут следить за вероятным будущим, будут заняты только собой и своим идиотским заговором. Еще он явно действовал напрямик. Не прятался, а нападал в открытую и не чурался мести. Если Игнасий верно вспомнил написанное в исторических книгах, именно пророки были теми, кто восемьдесят лет назад сыграл решающую роль в войне. Вернувшаяся тьма сокрушила их первыми из чувства мести, или из-за того, что они удачно подвернулись на пути?

И еще одна деталь не давала Игнасию покоя. Он отчетливо почувствовал момент, когда пророки перехватили хранительство над городом, но когда он подошел к площади, свечения от узора в моноптере видно не было. И к нападению темных тварей жрецы Ахиррата оказались не готовы, хотя обычно они видят вероятности на шаг вперед. Их застали врасплох. Это могло означать, что к тому моменту уже пострадал алтарь пророков, и жрецов отрезало от божественных сил. Игнасий представил, как человек, готовившийся призвать в этот мир Тьму, хитростью проник в опустевший храм Ахиррата и перепосвятил старый и мощный, напитанный силой, алтарь своему божеству. В этом случае все сходилось. И сила только что возрожденной Тьмы, и неожиданная беспомощность пророков. Возможно, Игнасий ошибался, но все равно решил первым проверить именно это место.

Оставался последний вопрос: что Игнасий станет делать,