Ирбис. Том 5: Во мраке - Андрей Мошков

трактирщика рядом с собой. В общем-то, сопротивляться взятый за руку и притянутый к любимой зверолюд мог легко, но совершенно не хотел.

Если девушка, деля с мальчишкой дорожный мешок в качестве подушки, уснула быстро, лёжа на боку, при этом уткнувшись носиком тому в щёку и положив руку на грудь, то у Ирбиса сна не было ни в одном глазу. По первости, притворяясь спящим и наслаждаясь близостью любимой, он сильно нервничал из-за того, что давно не мылся, и теперь девушка вынуждена нюхать его пот. Но затем червячок сомнений разросся в душе настолько, что игнорировать его воплей более не осталось сил.

Пользуясь возможностью как следует всё обдумать, зверолюд предался размышлениям. Успокоившись после неожиданной встречи, мысли вновь начинали выстраиваться во что-то, казавшееся более или менее логичным. Самым важным, на что удалось обратить внимание, были несостыковки между тем, что рассказывал о себе Порок и говорил Самди. Заявления обитателя лабиринта, будто в этом месте нет власти богов, вызывали сомнения, особенно с учётом того, что златоглазый без труда проворачивал свои глупые шутки, а так же, судя по всему, заранее знал, что находится впереди. К тому же имели место проявления гнева того, кого он называл «хозяином этого места», начавшиеся ещё у входа в гномьи шахты. И молодой странник не без оснований полагал, что хозяином лабиринта являлся никто иной, как Син.

Конечно, происходившему можно было придумать и другие объяснения. Например, Самди мог лгать, лишь создавая видимость своих возможностей. Но верилось в это с трудом. На основании всего увиденного и пережитого ранее, юноша склонялся к тому, что врало именно существо, назвавшееся Пороком. Вот только этот вывод отнюдь не добавлял оптимизма, ведь рядом находилась Тиль. Чем дольше продолжались размышления, тем больше возникало подозрений на её счёт, заставляя сердце болезненно сжиматься.

Появление девушки оказалось очень странным, особенно с учётом провалов в памяти и начавшихся у Арваде видений. Попытки вспомнить детали состоявшегося с любимой разговора не выявили более ничего подозрительного, однозначно говорящего о фальшивой природе. Мальчишке очень хотелось верить в придумываемые на ходу оправдания всех странностей, например, незнанием того, как работает чужая магия, но не получалось. Возникавшие подозрения сводили с ума, заставляя ругать за недоверие уже себя самого, но при этом лишь подливали масла в огонь, став аргументом в пользу того, что она не настоящая и создана местным обитателем с целью сбить с толку.

Доведенный до крайности противоречивыми чувствами и сомнениями, начинающий друид решился пустить в ход магию, попробовав ощутить мысли любимой. Увы, но разум девушки почувствовать не удалось, словно её вовсе здесь не было. Сидевший рядом Арваде, напротив, в качестве эксперимента читался как открытая книга. Не требовалось открывать глаз, дабы понять, что наёмник сам с собой играет в карты, за обе стороны продумывая различные комбинации и пути к победе.

Успокоения задумка не принесла, приведя чувства в ещё больший раздрай. Разум, неустанно твердивший о том, что любимая — фальшивка, и сердце, требовавшее верить ей и защищать, заняли противоположные позиции, не позволяя найти единого решения. Отчаявшись разобраться во всём самостоятельно, Ирбис попытался мысленно обратиться за ответами к златоглазому, требуя объяснений по поводу втягивания девушки в его махинации. А получив в ответ лишь тишину, перешёл на грубости, повторяя некоторые из услышанных от товарища выражения. Хотелось сыпать всевозможными угрозами, но настолько далеко не позволяли зайти сохранившиеся крупинки благоразумия, дававшие понять, что обещанного исполнять не станет. Да и грозить то было почти нечем. Руганью мальчишка желал не столько дать выход эмоциям, сколько просто спровоцировать молчавшего бога проявить себя.

* * *

— Спи уже! Сопля рыжая, — раздражённо фыркнул Самди, возникая возле лежащего с закрытыми глазами юноши. Визитёра парень не заметил, моментально соскользнув в глубокий сон без сновидений.

— Опять вмешался! — возмутился появившийся рядом белый лисёнок.

— Как вмешался?

— Усыпил Ирбиса!

— И что? Син, ведь наверняка постоянно мысли нашей парочки считываешь. Значит, знаешь, какой у котика словесный понос в мой адрес начался… Раздражает своей наглостью. Считает, будто я его личный информатор, работающий бесплатно.

— Что с того? Ваши личные взаимоотношения к делу не относятся. Ты усыпил зверолюда, который собирался ещё долго мучить себя размышлениями, в итоге не отдохнув. Теперь он выспится.

— Не подумал об этом. Разбудить?

Лисёнок задумчиво взглянул на спящего парня, после чего отрицательно качнул головой: — Ладно уж. Пусть спит. Но вмешательство имело место быть!

— Не намеренное. По факту Ирбис всё ещё является моим посланником. Прямое и намеренное оскорбление бога является поводом для вмешательства при любых обстоятельствах. Я в своём праве поступать с ним, как сочту нужным.

— Во-первых, это договорённость действует исключительно с эльфами. Я сейчас похож на эльфа? А во-вторых, как ты в праве разбираться с собственным посланником, так и я свободно могу обвалить ему на голову стену. Самди, дашь причину так не поступать?

— Понял-понял. Сразу выкладывай, чего хочешь.

— Уйди и не появлялся здесь, пока не придёт пора играть твою роль.

— Без проблем. Даже пообещаю… Обещаю, что уйду из этого подземелья и не стану вмешиваться прямо либо косвенно, даже если их поубивают. Ограничусь пассивным наблюдением со стороны. Появлюсь, только когда придёт мой черёд выходить на сцену. Доволен?

— Да. Теперь сгинь отсюда!

— Как скажешь, мой мелкий пушистый «господин». Кстати о пушистости: чего в последнее время шкурку мелкого зверька носишь?

— Пользуюсь последним использованным шаблоном внешности. Не было причин создавать новый.

— Обзаведись уже постоянным телом…

— Сгинь! Внизу кого-нибудь раздражай!

* * *

Разбудил Ирбиса товарищ, велевший быстро перекусить и собираться.

— Отойди! — было первым сказанным мальчишкой, увидевшим, что наёмник стоит в прильнувшей к нему девушке. Тот без возражений отошёл в сторону и прислонился к стене. Разбудив любимую и достав из дорожного мешка немного вяленого мяса, добытого из пожитков группы убитых золотыми пауками гномов, обнаруженных неподалёку от входа в лабиринт, юноша протянул ей кусочек. Та отказываться не стала, приняв предложенное и принявшись жевать. Наблюдавший за этим наёмник скептически спросил: — Что сейчас с мясом сделал?

— Тиль дал.

— Нет. Ты еду на пол уронил.

Подойдя к парню, человек нагнулся к ногам зверолюдки, жевавшей угощение, и поднял с пола невесть как там оказавшийся целый кусок вяленого мяса, после чего сунул себе в рот и вернулся на прежнее место.

— Я… Но ведь вот он.