Дорога смерти - Анни Эминеску

Я хмыкнул (я и не собирался спорить):

— Откуда ты знаешь, что у меня не воспаление легких?

— Ну, я все—таки врачом хотела стать, вот и читала много медицинской литературы. Ты заболел недавно (скорее всего, умудрился переохладиться: возможно, намочил ноги и промолчал), о воспалении легких еще рано говорить: пока таких осложнений нет. Вот когда ты будешь чувствовать сильную боль в определенном месте при вдохе и выдохе, когда появятся также сильные хрипы, лающий кашель и мокрота с кровью — вот тогда это будет воспаление. А пока будем усердно лечить то, что имеем… — Алекс прервала свою речь: подошла Энджи.

Она присела напротив Алекс и положила мне на лоб прохладную мокрую ткань. Я застонал от удовольствия. Но вот холодную воду Алекс мне пить не позволила — только теплую. Я уснул задолго до того, как вернулась Тори.

Меня снова разбудили (казалось, через совсем короткое время). Это была Энджи, в руках она держала дымящуюся кружку:

— Это горячий бульон, он сейчас тебе нужен. Давай, выпей.

Я приподнялся и забрал чашку из рук Энджи. Поблуждав взглядом, я наткнулся на фигуру Алекс: она сидела у спального мешка Леона и что—то ему говорила. Я задался вопросом, почему бульон мне принесла не она? Выпив все, я почувствовал, как на моем лбу снова выступает испарина. Энджи подскочила с земли и умчалась, но через пару минут вернулась, и снова я почувствовал прохладную ткань на своем лбу. Я приподнял уголки губ в улыбке: девочка была очень заботливой.

— Спасибо, Энджи, ты прелесть.

— Ой, да ладно, ты же болен, — отмахнулась она.

Немного погодя я снова уснул, так и не дождавшись, когда же ко мне подойдет Алекс. На душе заскребли кошки: она что, совсем не беспокоится обо мне?

На следующий день, едва я открыл глаза, встретился взглядом с голубыми глазами: рядом со мной сидела Энджи. Я окинул лагерь взглядом и не обнаружил Алекс. Резко сев, я устремил взгляд на Энджи.

— Где Алекс? — требовательно спросил я.

— Успокойся, Эйтор. Алекс с Тори и Леоном пошли за водой, они вернутся с минуты на минуту. Ляг обратно. — Энджи толкнула меня в грудь ладошкой, и я снова лег.

То, что Алекс и Леон с Тори, меня успокоило, но то, что она так и не подошла ко мне, меня расстроило.

Вернувшись, Алекс все—таки соизволила подойти ко мне: проверила мой лоб ладонью, снова прослушала легкие, заварила тот мерзкий чай и проследила, чтобы я выпил до дна. Я не разговаривал с ней: не хотелось, душила обида, что она так редко ко мне приближается. Забрав у меня пустую кружку, она ушла, но вернулась снова немного погодя. В руках у нее была какая—то баночка. Я взглянул на нее:

— Что это?

— Это тоже дала Набиру, вроде как это прогревающая мазь. Я сейчас разотру твою грудь и спину. Возможно, будет сильно гореть, но ты перетерпи, не пытайся раскрыться. Так надо, это поможет.

Я кивнул и стянул рубашку через голову, Алекс быстро и ловко растерла меня, наказала немедленно одеть рубашку и снова забраться в мешок — ей—богу, я чувствовал себя маленьким ребенком. Но я понимал, что все это для моего же блага.

Тори подходила ко мне каждые полчаса и справлялась о моем самочувствии, иногда она присаживалась рядом и мы болтали. Энджи не покидала меня, постоянно сменяя мне прохладные компрессы и отпаивая меня водой. Алекс подходила, но не так часто, как хотелось бы.

Когда Тори пожелала нам спокойной ночи и удалилась к своему спальному мешку, Энджи пересела ближе ко мне, ее взгляд был сердитым.

— Алекс совсем тобой не занимается! — возмущенно прошептала она. — Что она за жена такая! Она должна сидеть вместо меня и менять тебе компрессы. Ты прости меня, Эйтор, но такое впечатление создается, что она не любит тебя.

Ее слова снова больно ударили по мне и разозлили. Я не сдержался:

— Замолчи, Энджел! Это тебя не касается. Спасибо, что ухаживаешь за мной, но Алекс не трогай. Раз она так мало выделяет мне внимания, значит, на то есть причины. Чтобы я больше не слышал от тебя подобных речей!

Энджи надула губы и опустила глаза:

— Хорошо, Эйтор, я больше не буду лезть не в свои дела.

Я лег на бок, поворачиваясь спиной к Энджи. Ее слова опять посеяли семена сомнений во мне. Нужен ли я вообще Алекс? Полюбит ли она меня когда—нибудь? Она ведь так и не сказала мне о любви — только то, что я ей небезразличен, но это еще не любовь.

На следующее утро я почувствовал себя лучше, но температура все еще держалась, хотя уже и не такая высокая, как до этого. Я проснулся на рассвете. Несколько минут я наблюдал за тем, как встает солнце, прорезая листву деревьев яркими лучами. Повернув голову в другую сторону от восходящего солнца, я увидел, что Алекс тоже не спит: ее взгляд был устремлен на меня. Мы смотрели друг на друга в течение нескольких минут. Не отводя взгляда, Алекс выбралась из своего спального мешка и приблизилась ко мне. Встав на колени, в абсолютной тишине она расстегнула мой спальник и нырнула ко мне. Повозившись немного, она устроила свою голову на моей груди. Я обвил руки вокруг нее и прижал к себе теснее.

— Я больше так не могу, Эйтор, это неправильно, — тихо произнесла она.

Мое сердце остановилось и ухнуло в пятки. Она что, сейчас скажет, что не хочет быть со мной? На меня накатил страх, и я непроизвольно прижал ее к себе сильнее, не желая отпускать. Мой голос охрип — не то от волнения, не то от болезни — не имеет значения, но мой голос дрожал, когда я задавал вопрос:

— О чем ты, малышка?

Она подняла голову с моей груди и заглянула в мои глаза:

— Прости, что мало подходила к тебе эти дни. Я просто… Ох, я хотела, но ко мне подошла Энджи и сказала, что я могу заразиться от тебя, если буду проводить слишком много времени рядом с тобой, что если заболею и я, то останется только Тори и, в случае чего, за них некому будет бороться. Она предложила свою помощь. Я подумала, что она права, решила подходить к тебе как можно реже. Прости за это, я… Мне так жаль, но я больше так не могу: меня разрывает на части беспокойство. Как ты чувствуешь себя сегодня?

Я не верил своим ушам. Так вот оно что! Почему Энджи так поступила? Почему солгала мне? Я разозлился на нее. С другой стороны, на меня накатило облегчение: все—таки Алекс переживала за меня и её не хватило надолго, чтобы держаться от меня на расстоянии.

— Алекс, все хорошо, я не злюсь. Но вот почему—то меня настораживает поведение Энджи: она сказала мне, что не понимает, почему ты ко мне не подходишь, она вроде как злилась на тебя за это — не пойму, зачем она так сказала…