Дорога смерти - Анни Эминеску

Возвращались мы в лагерь, держась за руки. Я напомнил Алекс о траве Набиру, что ей следует выпить, она беспечно улыбнулась и кивнула. После произошедшего на водопаде она была немного ошеломлена, я тоже никак не мог прийти в себя. Мы два сапога пара: совершенно несдержанные, вспыльчивые и противоречивые. Тори усмехнулась и подмигнула нам, видя наши довольные лица. Энджел, как и обещала, держалась от меня подальше, но я ощущал на себе её пристальный взгляд. Это нервировало, но я старался обращать на нее поменьше внимания.

В эту ночь Алекс легла со мной. Она жалась ко мне всем телом, дарила короткие чувственные поцелуи, она больше не скрывала своих чувств, Алекс открылась мне полностью, и я пребывал в блаженном состоянии от этого.

— Я люблю тебя, малышка, — прошептал я, когда меня окончательно сморил сон и я едва держал глаза полуоткрытыми.

Алекс положила свою руку туда, где ровно билось мое сердце:

— И я люблю тебя, Эйтор. Спокойной ночи.

Я улыбнулся и положил свою руку поверх ее:

— Или спокойных пару часов, которые остались мне на сон: я должен буду заменить Тори на карауле. Так что, сладкая, давай уже спать.

Я поцеловал Алекс в висок и моментально провалился в сон, даже не помня, что произошло первым: отключился мой мозг или закрылись глаза.

***

Всю следующую неделю все было довольно тихо: никто не встречался на нашем пути; с Алекс у нас все наладилось, мы не вспоминали о нашей размолвке. Энджел была притихшей. Алекс проводила с ней время, пытаясь наладить контакт, но Энджи с каждым днем становилась все угрюмее.

Я разводил костер, когда ко мне подошла Алекс и присела рядом на корточки:

— Эйтор, Тори ушла набрать воды, Энджи сейчас захотела тоже сходить к реке искупаться. Давай я пойду с ней, а оттуда мы уже вернемся с Тори? Мы быстро, обещаю: тут совсем рядом.

Я кинул взгляд на Энджи: она стояла в нескольких шагах от нас, понурив голову; глаз я ее не видел, но вид ее был очень несчастным. Взяв руку Алекс в свою, я прикоснулся губами к ее ладони:

— Будь внимательна. Оружие при тебе?

Алекс поднялась и продемонстрировала свой пистолет, который был заткнут за пояс ее брюк с карманами, которые, я не сомневался, были напичканы ее метательными ножами.

Отпустив их, с легкой тревогой на душе я взялся за готовку нашего ужина. Я пытался отогнать от себя внезапно накатившее чувство страха, но оно вцепилось в меня мертвой хваткой. Вздохнув, ругая себя, я поднялся на ноги. Я жуткий параноик! Нарезав пару кругов у костра, я уже собирался плюнуть на лагерь и, взяв с собой дремлющего Леона, направиться за девочками, но я остановился как вкопанный, когда увидел фигуру Тори — одну. Мое сердце екнуло и забилось, как сумасшедшее.

— Где Алекс с Энджел? — Я почти подбежал к Тори.

Она смотрела на меня удивлённо:

— Разве они не с тобой оставались?

Этих слов хватило. Убедившись, что оружие при мне, я свистнул Тэйни:

— Тэй! Алекс, след!

Тэйни в мгновение ока оказалась рядом и, поведя носом по воздуху, побежала по следу.

— Тори, оставайся в лагере с Леоном, — это я прокричал уже на бегу.

В моей голове уже сложился миллион картинок того, что могло случиться с Алекс и Энджел.

Бежать далеко не пришлось, Тэй потрусила в противоположную от реки сторону. Я захлебнулся своим дыханием, когда в поле моего зрения появилась Алекс и Энджел, направляющая пистолет на Алекс. Я сбавил шаг, приближаясь к ним. Тэйни я приказал сесть и оставаться на месте. Поза Алекс была напряжённой, но она не держала, по обычаю, свои ножи в руках — она была совершенно безоружна. Я споткнулся на ровном месте, когда услышал наполненный злобой голос Энджел:

— О! А вот и причина нашего раздора с Алекс — великолепный Эйтор!

Она театрально сделала поклон в мою сторону. Я вытащил свой пистолет, но не торопился направлять его на Энджел. Я ничего не понимал, но одно я знал точно: здесь есть угроза только для Алекс.

— Энджел, что ты делаешь? Убери оружие! Ты понимаешь, что целишься в Алекс? Что такого она тебе сделала?

Губы Энджел скривились в горькой, злой улыбке.

— Она не хочет отдавать тебя! Я бы не тронула ее: Алекс славная, такая правильная; но она стоит на моем пути — пути моего счастья с тобой, Эйтор.

Я оглядел Энджел: она не шутила, все было очень плохо. Я перевел взгляд на Алекс: она даже не пыталась сопротивляться Энджел. Тут все ясно: она не будет пытаться защитить свою жизнь убийством Энджел, она не сможет поднять на нее руку — это было написано на ее лице.

— Энджел, успокойся, ты несешь околесицу, это несерьезно… — я говорил успокаивающим, ровным тоном, но это не действовало, вид Энджел представлял собой безумие.

Следующие свои слова она почти прокричала:

— Эйтор, я люблю тебя! Люблю сильнее жизни, как ты не видишь этого?! Я лучше Алекс! Она никогда не полюбит тебя так, как я, — никогда, Эйтор! Я не отдам тебя ни ей, ни кому—либо еще: ты мой!

Я смотрел на эту девочку и понимал: ей уже не помочь, она увязла в своем мире. Она не выдержала, эта жизнь её сломала; она была не в себе, её потянуло на дно сумасшествие — Энджи слетела с катушек, образно говоря. Мне было жаль её, но я не намерен из—за своего сострадания потерять Алекс.

Руку с оружием я все еще не поднимал: меня не покидала надежда уговорить девочку. Я покосился на Алекс. Она стояла не подвижно, её глаза блестели от непролитых слез, она смотрела на Энджел с неимоверной болью. Я сделал медленный шаг навстречу Энджи. Она тут же подняла пистолет выше, целясь в сердце Алекс.

— Энджел, опусти оружие. Пожалуйста, не надо, просто брось пистолет на землю — и мы все спокойно обсудим, мы найдем выход из этого положения…

Меня оборвал дикий смех Энджел — безумный смех. По моему телу прошлась дрожь, стало не по себе.

— Нет! Алекс будет мертва! Так — и никак иначе — ты простишь меня. Со временем я заглажу свою вину, у нас все будет хорошо, а теперь прощайся со своей бывшей любовью. — Ее рука напряглась, палец чуть сжался на курке.

Я поднял свое оружие, целясь Энджел в голову:

— Энджел, нет! Моя рука не дрогнет, когда я нажму на курок! Не вынуждай меня это делать: ты мне не оставляешь другого выхода. Я выберу Алекс — я всегда выбираю ее, прости.

Энджи встретилась со мной взглядом, её холодные, голубые глаза горели огнем ненависти.