Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

— Хэй! — радостно воскликнул Олаф, и все присутствую­щие дружно кинулись к муляжу, чтобы обозреть результаты преступления.

Целлофановый пакет лопнул, ком глины развалился надвое, от настоящей головы такого ожидать было нельзя, но ясно бы­ло, что без последствий такой удар не остался бы. Разлетевши­еся кусочки глины бесследно исчезли в высокой, давно не стри­женной траве и кустах. Алиция проворчала что-то на тему убытков, так как она собиралась использовать эту глину в сво­их керамических целях, после чего со свойственной ей после­довательностью потребовала повторения эксперимента.

— А вдруг Олафу случайно удалось попасть? Один шанс из тысячи... — с упрямым видом заявила она.

— А вдруг и ей случайно удалось, — съязвила Магда нево­образимо приторным голоском.

— Я сказала «один из тысячи»! Пусть еще раз попадет.

— А глины не жалко?

— В пакете же осталась, а больше не дам. Я должна быть уверена.

Оживились все, кроме Эльжбеты и Олафа. Эльжбета во­обще отличалась каменной невозмутимостью, тогда как Ола­фа возможность повторить эксперимент только обрадовала. Я ради такого случая смоталась в ближайшую лавку за дыней, поскольку классика жанра гласит, что для замены головы нет ничего лучше. Был еще вариант с тыквой, но сезон тыкв еще не начался. Мажена за это время отыскала более крепкий па­кет, который, в конечном счете, не понадобился, так как Сте­фан предложил обвязать дыню веревкой и за нее же подве­сить. И все это исключительно ради заупрямившейся Алиции.

Войдя в раж, Олаф удлинил разбег, однако это ничуть не помешало ему и во второй раз попасть по дыне. Свой очеред­ной подвиг он сопроводил боевым кличем:

— Вмордаплюх!

Лопнувшая дыня от удара забрызгала всех экпериментаторов, а также очки на носу Алиции, что заставило ее окончатель­но поверить в реальность такого варианта развития событий.

— Ладно, ваша взяла. Скажу вам всю правду, — заявила она уже сидя за столом в саду, допивая холодный кофе и пы­таясь протереть очки бумажной салфеткой. — Иоанна, зачем ты такую перезрелую дыню купила, не могла, что ли, пожест­че выбрать? Короче, мне так хотелось, чтобы это оказалась она, что нужна была стопроцентная уверенность. Одного хо­тения мало.

— Боялась самовнушения? — догадалась я. — У меня так же было, только наоборот. Поначалу она такой симпатичной казалась, порядочной, и настолько измученной этим панголи­ном... И стойкой, преодолевала свои болячки, старалась не быть в тягость...

Эльжбета презрительно фыркнула, Стефан и Магда син­хронно пожали плечами, Мажена не сказала ничего, так как именно в этот момент подносила Олафу чистую «Выборову», извиняясь за отсутствие бигуса. Олаф не привередничал и ве­село поднял польско-датский тост:

— Скол! Плюх!

— В этом и заключается вся ее зловредная сущность, — сердито объяснила мне Магда и отправилась в кухню за но­вым кофе и рюмкой для себя.

При этом она проявила альтруизм и захватила с собой еще несколько рюмок.

— Честно говоря, и я так думала, — призналась Алиция, нацепляя на нос все еще заляпанные брызгами дыни очки. — На фоне панголина она выглядела чуть ли не святой. Казалось, это он ее подавляет и что это по его вине в моем доме воз­никла такая гнусная атмосфера. Мне и вправду показалось, что я сама стала врединой.

— Ничего подобного, комары вредин не едят, — автори­тетно заявила Мажена.

Я с обидой ее поблагодарила, потому что как раз мне они объявили голодовку. Она утешила меня сообщением, что ее тоже комары не едят, а значит, нас, таких вредин, уже две, и охотно приняла рюмку от Магды. В лигу вредин вступили так­же Стефан с Эльжбетой, а за ними и Магда, которая, правда, о комарах ничего такого не слыхала, но ее привлекла возмож­ность оказаться в хорошей компании. Зато Алиция заявила, что комары как раз решили продемонстрировать всю полно­ту своих привязанностей, поэтому плевать она хотела на све­жий воздух, и ушла в дом

Комаров на весь сад летало штуки две-три, но, что правда, то правда, все они с упорством обреченных кучковались во­круг Алиции. Поэтому мы из солидарности с хозяйкой тоже расстались с садом-огородом и свежим воздухом, и не ска­зать, чтобы с большим огорчением.

После чего, уже за кухонным столом, мы приняли муже­ственное решение не стучать властям, когда об этом не про­сят. Пусть датские полицейские сами ловят преступницу. Мы свое дело сделали, и нам достаточно сознания собственной правоты.

Юлия вернулась прямо к обеду, по виду уставшая и изму­ченная.

— У нее или большой актерский талант, или солидные по­знания в области медицины, — сообщила мне, отозвав на тер­расу, Эльжбета. — Или и то и другое, а медицинские знания она пополнила, пока лечилась. Но иногда у нее актерство о медицину спотыкается.

Мы обе следили за тем, как держится Юлия. Эльжбета — очень внимательно и с самого начала, а я — приблизительно с середины, так как перед этим была занята мытьем головы. Оказалось, что у меня в волосах застряли ошметки дыни, ко­торые мне мешали, поэтому пришлось от них избавляться при помощи воды. С кое-как накрученными и недосушенными локонами я вышла вслед за Эльжбетой на террасу.

— Как спотыкается?

— Юлия переигрывает. Делает вдох с опозданием, а потом непроизвольно еще одно движение, которое при данного рода травмах должно быть очень болезненным, но по ней этого не видно. Возможно, уже об этом забыла. Пустячок, но заметно.

— А ты обратила внимание на выражение глаз? Вернулась из посольства и, по идее, должна чувствовать себя как выжа­тый лимон, но что-то мне подсказывает, что она бодра, весе­ла и полна энергии...

— Правильно подсказывает. А с чего ты взяла, что она бы­ла в посольстве?

— А где? В Тиволи? Должна была побывать в посольстве, если собирается переправлять панголина в Польшу. Не в ба­гажнике же она его через границу повезет.

Юлия выпила минералки, извинилась и ушла к себе. Каж­дый в такой ситуации поделился бы впечатлениями, расска­зал, что удалось сделать, а что нет, пожаловался бы на труд­ности, с которыми столкнулся. Не в раю ведь она побывала, в польском посольстве, а это тот еще гадюшник! Без крайней нужды ни один нормальный человек туда не сунется. Могла бы посоветоваться, что-то выяснить, но она молча удалилась в свою комнату.

— Похоже, драгоценное тело любимого камнем висит у нее на шее, — выразила свое мнение Эльжбета, с чем я не­медленно согласилась.

Юлия вернулась в салон, вежливо поинтересовавшись, мож­но ли к нам присоединиться, но желания поучаствовать в бе­седе не проявила. Мажена не выдержала и, не прерывая при­готовлений к обеду, радостно и доброжелательно сообщила:

— Юлия, вам звонили. Некий пан Яцек Зануда... Нет, про­стите, Заноза. Тренер по теннису. Спрашивал, когда вы воз­вращаетесь, поскольку вы, оказывается, замечательно играете и ему без вас никак не справиться. Просил, чтобы вы с ним связались, и оставил свой номер.

— Спасибо, — произнесла Юлия после короткой паузы.

Но не двинулась с места. Телефон был от нее на расстоя­нии вытянутой руки, но гостья явно не собиралась им вос­пользоваться. Эльжбета, стоя у открытых дверей на террасу, разглядывала ее с легким отвращением.

— Опусти сетку, — попросила ее Алиция. — А то эти сво­лочи кусачие уже сюда лезут.

Я прошла на кухню, чтобы присмотреть за жарящейся ры­бой, которую Мажена уже кинула на сковородку. Помести­лось ровно восемь кусков, так что у нас с Олафом был шанс на добавку, поскольку ясно, что Алиция это в рот не возьмет, и насчет Юлии меня терзали сомнения. На закуску имелись два вида паштета, главным блюдом была говяжья вырезка ку­сочками в очень густом соусе с рисом, а десерт состоял из по­купного фруктового салата со взбитыми сливками. Объеденье. Все — в честь Олафа.

Принимая во внимание наличие рыбы на столе, Алиция весьма охотно поменялась со мной местами, достала из шкаф­чика две бутылки вина и принялась раскладывать на столе приборы.

— И что вам удалось сделать в посольстве? — вежливо спросила она у Юлии.

Я одобрительно кивнула Мажене, и та ответила мне по­добным же образом. Алиции удалось задать вопрос, требую­щий развернутого ответа, одним «да» или «нет» здесь Юлии не отделаться. Интересно, как эта злыдня выкрутится?

Злыдня и не думала выкручиваться. Просто молчала. Али­ция повернулась к ней передом, а к столу задом, ну прямо избушка на курьих ножках, и потянулась за стоящим на мед­ном столике подсвечником.

— Так что с посольством? — повторила она также вежли­во, но слегка повысив голос.

Все правильно, гость может быть глуховат, или задумался...

А я подумала, что если эта зараза и теперь не отзовется, то я бы на месте Алиции вышвырнула ее из дома. Немедлен­но. Еще до обеда. А вслед бы выстрелила шампанским. Вот черт, а шампанское-то у нас есть?