Бычки в томате - Иоанна Хмелевская

— Воистину. Лишнее. Отвержено. Укрыто.

— Но... Но это же...

Мажена, глядя на герра Мульдгорда неожиданно для себя впала в высокий стиль:

— Надежду всякую оставь, с трусами грязными простив­шись навсегда! Такова жизнь. Фатум. Судьба.

— А может, поискать...

— Искомо быша, — снисходительно ответил господин по­лицейский. — Однако же зело сомнительно тягость в пучине вод держати. Пани, — ложечка опять нацелилась на Юлию, — отнюдь не подозреваема.

— Поче... — Магда только в последний момент успела при­кусить язык.

Звуки ей проглотить удалось, но возмущение — нет.

Господин Мульдгорд сознательно игнорировал ее бестакт­ность, а на незаданный вопрос охотно ответил:

— Пани окрестность не ведает. Проверено первый визит, и нет информация. Опять же пани в терапия, для оный ка­мень в сеть велик замах потребен, велика сила, эксперт ска­зал, — герр Мульдгорд бросил гордый взгляд на Алицию, а та одобрительно кивнула, — надлежит в цель угодити. Ристальщик — да, неспортивный человек — нет. Токмо сила без спорт ничто есть, зело важно умение.

Сняв таким образом бремя вины с Юлии, он обвел взгля­дом стол и попросил еще кофе.

Кажется, большинство из присутствующих почувствовали себя обманутыми. Мы уже почти свыклись с мыслью, что убийца — Юлия, а тут такой афронт. С другой стороны, вы­ходит, полиция очень даже серьезно отнеслась к подозрени­ям на ее счет, все тщательно проверила и сняла подозрения со скорбящей вдовы. Итак, у нас проблема: Юлия вычерки­вается из списка потенциальных убийц.

Зато не отпала проблема Мариана. Тот никак не мог пе­режить пропажу своих и зятевых вещей, причем шок он преодолевал хорошо знакомым способом: кидал в рот все подряд.

Наконец до него дошла ужасная правда.

— Эго как же так? — выдавил он, смертельно обиженный и возмущенный, радикально прихлопнув основную тему. — Как порезано? Совсем?

Господин Мульдгорд в этот момент, держа в руках листоч­ки Магды, информировал нас о намерении полиции выяснить место пребывания гипотетических врагов жертвы. Мариан прервал его на полуслове. Господин Мульдгорд замолчал, и за него ответил Стефан:

— Не совсем, частично, чтобы каждый камень хорошень­ко упаковать.

— И на кой черт это делать? Пани Буцкая не могла по­койника порезать, чтобы паковать?

— Отнюдь не пани Буцкая, — с нажимом произнес герр Мульдгорд.

Мариан продолжал гнуть свою линию:

— А может, получится как-нибудь посшивать куски обрат­но? Что я сестре скажу! Она меня уже три раза спрашивала! Может, тогда пани Буцкая к сестре сходит и сама ей скажет? А может, уже чего нашли?

— Зело тягостен труд, — тоном учителя напомнил герр Мульдгорд.

— Не могла, что ли, она эти камни так побросать, обяза­тельно упаковывать? Да как у кого-то вообще рука поднялась чужие вещи порезать и утопить...

— Или порвать на части, — подлила масла в огонь Магда.

— Или порвать... Что? Почему порвать?

— Вряд ли у этого кого-то с собой ножницы были.

— Ну, тогда я прямо не знаю. И чего тогда без ножниц бы­ло резать? Ладно бы только мое было, а то еще и зятя? И по­сле всего этого мне же «Бычки в томате» покупать велите?

Убитый горем, он замолчал и с обиженным видом сосре­доточился на поедании марципановых тянучек. Высокий дат­ский гость удовлетворился услышанным, забрал с собой спи­сок Магды и откланялся с воистину европейским шармом.

Польза от пропажи Мариановой собственности стала оче­видна уже на следующий день. Стефану пришла в голову ге­ниальная мысль подсказать троглодиту, что за поисками сво­их вещей он должен следить лично, то есть пойти на озеро и проследить за работой водолазов. Мариан советом проникся и, сократив визит к Алиции до каких-то жалких пятнадцати минут, помчался на озеро, чтобы приглядеть за своими порт­ками и свитером зятя. Даже перекусить на скорую руку ни­чего не попросил.

Одновременно покинула нас и Юлия, отправившись в по­сольство для утрясания похоронных формальностей и улажи­вания проблем, связанных с перевозом дорогого тела на ро­дину. Я немедленно воспользовалась ее отсутствием, чтобы снять камень со своей души.

О себе самой я в тот момент старалась не думать, чтобы не мешать себя с грязью за проявленные в расследовании ту­пость и расхлябанность. Ведь я уже тысячу раз могла притво­риться, что иду в магазин, и между делом, без шума и пыли, заглянуть в багажник Алиции. Так нет же, недовольства этой циркачки Юлии испугалась! Конечно, действовать следовало только исключительно днем, потому что ночью у нас под ав­тотентом царит абсолютная темень, усиленная светом, кото­рый бьет по глазам со стороны мачты освещения у калитки. А карманный фонарик только привлекает внимание.

Теперь Юлия отсутствовала, и притворяться не было нуж­ды. Я завела машину и сдала чуть-чуть назад: багажник Али­ции легко открылся, поскольку оказался даже не заперт. Там лежал один одинокий огнетушитель. Вещей Юлии не было.

Вот черт, что же она с ними сделала? Может, сунула в са­лон, на заднее или переднее сиденье?

Я заглянула в салон машины. Пусто. Я с потерянным видом огляделась по сторонам. Сам тент держался всего лишь на двух стенках, половина пространства под ним использовалась как гараж, остальная часть была завалена всяким полезным хламом. В числе постоянных экспонатов там можно было увидеть шта­бель плит для садовой дорожки, две очень старые покрышки, вертикально поставленный у стены бампер, тоже весьма пре­клонного возраста, а также сваленные в углу автомобильные коврики. Из-под ковриков что-то торчало. Мне удалось до них дотянуться и приподнять слежавшуюся резину.

Я, конечно, все проверила. Чемодан и сумка Юлии лежали под ковриками. Здесь они могли преспокойно дожидаться Страшного суда. Чтобы их заметить, следовало протиснуться вдоль машины и заглянуть за передок, чего никто в трезвом уме и здравой памяти делать не собирался. Вынести отсюда вещи труда не составляло, конец боковой стенки совсем близ­ко, а торцевой не было вообще. Дальше уже тянулись зарос­ли, реденькая в этом месте живая изгородь, и была видна ти­хая улочка.

Чрезвычайно гордая собой, я вернулась в дом и опять оку­нулась, несмотря на отсутствие Юлии, в атмосферу неприяз­ни и фальши. Никто из нас даже не подумал ей помочь, в том числе и Алиция.

— Да что же мне с вами делать? — раздраженно произнес­ла хозяйка дома, в сотый уже раз принимаясь выпрямлять росшие в горшках на террасе фуксии. — У меня здесь как ми­нимум два с половиной свидетеля, что я до такого свинства никогда в жизни не опускалась! Будет эта зараза когда-нибудь прямо стоять?

— Вот твой кофе, — доложила ей Мажена, расставляя на садовом столике компоненты скромного фрокоста. — Я сде­лала салат по-датски. Почему два с половиной?

Я принесла из коморки пиво, опередив Олафа, которому пришла в голову та же мысль, и поставила бутылки на стол.

— Не мешало бы и с третьей стороны ее подпереть, — с опаской посоветовала я, чтобы не раздражать подругу еще больше. — Хоть бы этим вот куском бордюра...

Алиция одобрительно покачала головой и воспользовалась для спасения фуксии бордюром, но при этом продолжала ки­пятиться:

— Кем же нужно быть, чтобы вот так бросить человека на произвол судьбы, да еще в чужой стране? Даже не предложить помощь, не проводить на место, не предупредить, что наш консул — грубая скотина! Одно его приветствие: «Чего надо?» может с непривычки до инфаркта довести! Пусть она непри­ятный человек, пусть даже самая что ни на есть гадина, но я-то какова! Мне это покоя не дает. Вроде бы подлость ненави­жу, и сама — точно такая же! Хочу быть честной, а не выхо­дит. И я вам категорически заявляю, что с меня хватит. Просто ума не приложу, что делать. А со мной это так редко бывает, что выбило меня из колеи. И как быть в такой ситуации?

Она закончила спасательную операцию, выпрямилась, по­терла поясницу и окинула нас недовольным взглядом. Вся компания сидела за столом, не было только Мажены, кото­рая как раз возвращалась из кухни с термосом в руках.

— Почему два с половиной? — повторила она с любопыт­ством, останавливаясь на полпути.

— Что?

— Почему у тебя свидетелей два с половиной, а не какое-нибудь целое число?

— А, ты об этом? — вспомнила Алиция и направилась к столу. — Потому что только три человека знают меня больше двадцати лет. Ну, почти двадцать. А из этих троих только Эльжбета могла на это не обращать внимания, поэтому счи­тается как половинка.

— Еще как обращала, — возразила Эльжбета.

Алиция уселась за стол и сразу схватилась за сигареты.

— Ну, так что мне делать? А еще стирка уже две недели ждет!

— Постираешь после отъезда гостей, — решила одну из проблем Мажена.

Стефану все-таки удалось преодолеть общее отупение.

— У меня такое впечатление, что все мы вконец поглупе­ли, — произнес он задумчиво. — Почему бы нам, черт побе­ри, не подумать логически?