Королева Тирлинга (ЛП) - Эрика Йохансен

Сердце Тайлера гулко стучало в его тщедушной грудной клетке, пока он ковылял вверх по огромной мраморной лестнице в комнату для аудиенций Его Святейшества. Да, старость настигала его, но при этом он был напуган. За всё время его общение с самым высокопоставленным священником ограничивалось несколькими словами поздравления с посвящением в духовный сан. Как давно это было? Почти пятьдесят лет прошло. Его Святейшество тоже состарился и теперь приближался к своему столетию.

Его долголетие было необычным даже для Тирлинга, где богатые доживали до очень преклонного возраста. Но его отравляли болезни: пневмония, лихорадки и какая-то проблема с пищеварением, из-за чего, как говорят, ему пришлось отказаться от мяса. Однако ум Его Святейшества оставался острым, несмотря на усиливавшуюся немощь тела, и он настолько ловко управлял Регентом, что Арвата обзавёлся шпилем из чистого золота: роскошь, которую Церковь не могла себе позволить со времён, предшествовавших Переселению. Даже кадарцы, имея огромные запасы подземных богатств, не вкладывали столько средств в свои храмы.

Тайлер покачал головой. Его Святейшество был безбожником. Возможно, они все были такими. Когда девушка отказалась дать клятву, старый священник принял сиюминутное решение, возможно, первое за всю свою жизнь. Тирлингу не было нужно, чтобы Королева проявляла лояльность по отношению к Церкви, поражённую греховным семенем жадности. Тирлингу просто нужна была королева.

У входа в комнату для аудиенций стояли два бритоголовых аколита, у которых к тому же были сбриты брови. Несмотря на эти атрибуты церковников, они оба были похожи на сущих прохвостов, как и все прислужники Его Святейшества. Выдвигая засовы и открывая двери, они неприятно ухмыльнулись, ясно давая понять: «Ты в опасности».

«Знаю, ― подумал Тайлер. ― Лучше, чем кто-либо».

Перейдя через порог, он приложил все усилия, чтобы не поднимать взгляд. По слухам, Его Святейшество очень не нравилось, когда люди не выказывали ему должного уважения. Стены и пол помещения были изготовлены из штучного камня, настолько омытого водой добела, что оно, казалось, сияло от света, льющегося из окна в потолке. Здесь было жарко: поскольку это окно было застеклено, теплу некуда было выходить. Поговаривали, что Его Святейшество полюбил жару после многочисленных приступов пневмонии. Его дубовый трон возвышался на помосте в центре комнаты, но Тайлер остановился у подножия помоста в ожидании, предусмотрительно опустив голову.

― А, Тайлер. Подойди.

Священник поднялся по ступенькам и автоматически взялся за протянутую руку Его Святейшества, поцеловав рубиновое кольцо, затем отойдя на вторую ступеньку и преклонив колени. Его левое бедро сразу же запульсировало от боли: когда он становился на колени, артрит всегда давал о себе знать.

Подняв взгляд, он почувствовал укол жалости. Когда-то Его Святейшество был крепким человеком средних лет, но теперь одна его рука ссохлась и повисла плетью из-за паралича, разбившего его несколько лет назад. Лицо было перекошенным, его правая сторона обвисла как парус, более не раздуваемый ветром. Последние несколько месяцев Арват сотрясали слухи о приближавшейся кончине главы Церкви, и Тайлер подумал, что доля истины в них определённо была. Кожа восседавшего на троне человека была прозрачной как пергамент, и через неё почти пробивались кости черепа. Он весь не по годам сморщился до размеров ребёнка, утопая в складках своих белых бархатных одежд. Старик благосклонно улыбнулся Тайлеру, отчего тот немедленно перевёл взгляд на стоявшего рядом охранника, и его жалость бесследно растворилась в воздухе.

Этим охранником, как Тайлер и боялся, был кардинал Андерс, величественный в своей просторной мантии из алого шёлка. Когда-то кардинальские мантии были почти оранжевыми из-за некачественных красок, производимых в Тирлинге, но мантия Андерса была истинно красного цвета, который ясно указывал на то, что Церковь, как и все остальные, закупала каллейские краски на чёрном рынке из Мортмина. Кроме того, на кардинале была маленькая золотая брошь в форме молота как напоминание о времени, проведённом им в отрядах Регента по искоренению мужеложства.

Известная всем ненависть Андерса к однополым отношениям была необычайно сильной даже для Арвата, и по слухам именно он первым предложил Регенту организовать специальную группу для обеспечения правопорядка. Но затем, некоторое время спустя, он пошёл ещё дальше, добровольно выходя на службу в свободное время. Из-за этого чуть не разразился настоящий скандал: чтобы действующий кардинал занимался обеспечением правопорядка! Но Андерс отказался бросить это дело и продолжил работать с отрядами в течение нескольких лет. Тайлер гадал, почему Его Святейшество по-прежнему разрешал кардиналу носить брошь на мантии, несмотря на то, что он уже бросил свою правоохранительную деятельность.

Присутствие Андерса на этой встрече не предвещало ничего хорошего. Его Святейшество выбрал именно этого человека в качестве своего преемника, хотя ему было всего сорок три года, и Тайлер был старше его более, чем на двадцать лет. Андерс впервые попал в Арват в шесть лет: его родители были набожными дворянами, готовившими своего сына к принятию духовного сана с самого рождения. Обладавший незаурядным умом и не обременённый совестью, он невероятно быстро шёл по карьерной лестнице и в двадцать один год стал самым молодым священником, когда-либо удостоенным сана епископа в Новом Лондоне. А спустя совсем немного лет он был назначен кардиналом.

За всё это время его лицо почти совсем не изменилось: всё такое же деревянное, испещрённое шрамами от подростковых угрей, с тяжёлыми чертами и настолько чёрными глазами, что радужка, казалось, сливалась со зрачком. Смотреть на него было всё равно, что смотреть на тирлингский дуб. Тайлеру попадались жадные священники, продажные священники и даже священники, мучимые скрытой извращённой похотью, которая была противна Церкви. Но всякий раз, видя это деревянное лицо будущего Его Святейшества, которое с одинаковой бесстрастностью будет обращено к деяниям Господа и ужасам дьявола, Тайлер чувствовал глубокое беспокойство. Он никогда не испытывал приязни или доверия к Его Святейшеству, но тот, по крайней мере, был предсказуем и сочетал в себе религиозность и рациональность: с ним можно было работать. Кардинал Андерс был совсем другим, и было неизвестно, на что он может быть способен, если его не сдерживать. Его Святейшество сейчас был лишь незначительным препятствием, которое грозило скоро исчезнуть.