Королева Тирлинга (ЛП) - Эрика Йохансен

― Что это значит?

― Это значит, что я никого из них не видела.

Анна пододвинула к себе сундук и начала складывать туда свои вещи.

― Что ты делаешь?

― Пакую вещи. Не могу найти свои драгоценности.

― Их больше нет, ― медленно ответил Томас. ― Королева забрала их.

Он сел на ближайший диван, не сводя с неё пристального взгляда.

― Зачем ты это делаешь? Никому из вас же некуда податься.

― Конечно, есть куда.

Она повернулась, и Томас увидел в её глазах оттенок того же презрения, которое было в глазах Корина. В его голове замелькало воспоминание, но он подавил его. Он чувствовал, что оно имело отношение к его детству, которое было далеко не самым замечательным периодом его жизни.

― Куда ты пойдёшь?

― К лорду Перкинсу.

― Почему?

― А ты как думаешь? Он сделал мне одно предложение несколько месяцев назад.

Это предательство! Томас играл в покер с лордом Перкинсом и приглашал его на ужин раз в месяц. Да этот старик Анне в дедушки годился.

― Что за предложение?

― Оно касается только меня и его.

― Остальные тоже ушли к нему?

― Нет, не к Перкинсу, ― ответила Анна с оттенком гордости в голосе. ― Он сделал это предложение только мне.

― Это же всё временно. Всего несколько месяцев, и я снова буду на троне. Тогда вы все сможете вернуться.

Анна смерила его таким взглядом, словно обнаружила таракана на кухне. Память упорно пробивалась на поверхность разума, несмотря на все старания Томаса предотвратить это, и внезапно он вспомнил: Королева Арла Справедливая смотрела на него абсолютно так же. Он и Элисса учились вместе, и учёба давалась им обоим нелегко, но Элисса понимала всё лучше и поэтому продолжила заниматься с гувернанткой в том время, как Томас просто прекратил это дело после двенадцатого года обучения.

Какое-то время мама ещё пыталась заговаривать с ним о политике, управлении королевством, делах с Мортмином, но ему никогда не удавалось схватывать всё то, что он должен был понимать интуитивно, и этот взгляд в глазах его матери становился всё более явным. В конце концов, беседы прекратились, и после этого Томас почти её не видел. Он был предоставлен самому себе и делал всё, что хотел: спал весь день, а затем всю ночь кутил в Кишке. Прошли годы с тех пор, когда кто-то осмеливался посмотреть на него с открытым презрением, и теперь он снова чувствовал себя униженным, как тогда, в молодости.

― Ты и правда не понимаешь, да? ― спросила Анна. ― Томас, она освободила нас. Может быть, ты вернёшься на трон, может быть, нет, я не знаю. Но никто из нас не вернётся к тебе.

― Вы не были рабынями! У вас было всё лучшее, что я мог себе позволить! Я обращался с вами, как с принцессами. Вам никогда не приходилось работать.

Брови Анны взлетели ещё выше, её лицо потемнело, а голос почти гремел.

― Никогда не приходилось работать? Пайн будил меня в три часа утра и говорил, что ты готов меня принять. Я шла в твои покои и вместе с Петрой развлекала тебя.

― Я же платил тебе, ― прошептал Регент.

― Ты заплатил моим родителям, сплюнул им какие-то гроши, когда мне было четырнадцать, и я была ещё слишком молода и ничего не понимала.

― Я оплачивал твою еду, твою одежду. И хорошую одежду! Я дарил тебе драгоценности!

Теперь она посмотрела словно сквозь него. Он помнил и этот взгляд: так глядела на него Королева Арла в последние десять лет своей жизни, и никакие его слова или поступки не могли заставить её снова увидеть его. Он будто перестал для неё существовать.

― Ты бы лучше покинул Тирлинг, ― отметила Анна. ― Теперь тебе здесь небезопасно находиться.

― Что ты имеешь в виду?

― Булава стал капитаном Стражи Королевы, а ты пытался её убить. На твоём месте я бы уехала из страны.

«Это всё временно».

Почему, кроме него, никто этого не понимал? Девчонка уже настроила против себя Торна и Мортмин. Даже при всей своей ненависти к управлению государством он читал Мортский договор. Пункт о невыполнении обязательств подразумевает срок семь дней. Если за это время груз не прибудет в Демин… это нельзя было даже представить себе. Никто не видел Красную Королеву в гневе, однако в её молчании можно было почувствовать конец света. Внезапно в голове Томаса возникла картина, жуткая в своём правдоподобии: Крепость, кружащие вокруг её многочисленных башен мортские ястребы, бросающиеся вниз в поисках жертвы, ведущие постоянную охоту.

― К концу месяца её голова будет висеть на стенах Демина.

Анна пожала плечами.

― Как скажешь.

Она пересекла комнату, вытащила ещё одну кучу платьев из комода и подняла щётку для волос с пола. Обыденность этих действий совсем лишила Томаса надежды. Он понял, что означали эти выдвинутые ящики комодов: они все бросили его и забрали одежду!

Возможно, Анна была права. Предположим, он мог отправиться в Мортмин и умолять Красную Королеву о милосердии. Но уже давно она ясно дала понять Томасу, что он ей надоел, поэтому она могла с лёгкостью предать его в руки палача. Кроме того, как он сможет покинуть Крепость и проделать столь долгий путь? Снаружи орудовал Ловкач, который, казалось, знал и предвидел абсолютно всё. Каменный бастион вряд ли защитил бы его от этого человека, который мог проникать в Крепость подобно призраку, но всё же это было лучше, чем ничего, лучше, чем быть как на ладони. Если Томас решит пересечь мортскую границу, Ловкач пронюхает об этом. Регент знал это так же хорошо, как то, что его зовут Томас. И неважно, сколько стражников он возьмёт с собой. В любом случае, открыв ночью глаза, он увидит над собой это лицо, эту жуткую маску.

Если у него вообще остались стражники. Больше половины его людей были убиты во время покушения на девчонку. Ещё никто не пришёл арестовать Томаса, что можно было считать невероятной удачей: наверное, они думают, что это был заговор его стражи. Но теперь, вспоминая полное отсутствие интереса в голосе Корина, он понял, что всё было не так. Вероятно, они знали, но им было на него наплевать.

Резко защёлкнув сундук, Анна пошла посмотреться в зеркало. Без своих драгоценностей она казалась Томасу в некотором роде голой, но при этом она выглядела вполне довольной. Заправив непослушный локон за ухо, женщина улыбнулась, взяла сундук в охапку и повернулась к нему. Её глаза словно прожигали его насквозь, и Томас удивился, почему он раньше не замечал их, этих горячих сверкающих голубых глаз.

― Я никогда не бил тебя, ― напомнил он ей. ― Ни разу.

Анна ответила ему дружеской усмешкой, которая не смогла скрыть нечто неприятное, притаившееся в уголках её рта.