Там, где кончается река - Чарлз Мартин

7 июня, утро

Пит бродил по столу, Боб поправлял телевизионную антенну, а я барабанил пальцами по подбородку. Журналистка на экране прищурилась, понизила голос и сказала драматическим тоном:

— Я нахожусь у дверей кабинета доктора Гэри Фенси, чарлстонского специалиста по оказанию неотложной помощи. Доктор Фенси, давний друг Эбби Элиот, следил за течением болезни с самого начала. Чарлстонская полиция только что заявила, что получены кадры с камеры видеонаблюдения, на которых видно, как Досс Майклз похищает из запертого шкафа в кабинете огромное количество наркотических веществ.

Ведущая в студии перебила ее:

— Виржиния, нам известно, как он проник в кабинет?

— Полиция полагает, у мистера Майклза был доступ к ключам и комбинации замка.

— Известно, сколько наркотиков предположительно забрал мистер Майклз?

— Менеджер сказал… я цитирую — «достаточно, чтобы убить слона».

Боб выключил телевизор и спросил:

— Это правда?

Глубокий вдох.

— Да.

— Что именно?

— Можно сказать, все.

Он посмотрел на подоконник, оборудованный электронной панелью, которая показывала температуру, влажность, направление ветра, давление, высоту прилива и вероятность дождя в процентах. Боб нахмурился, взглянул на часы и встал.

— Лично я считаю, что вы ненормальные, но, наверное, у вас была на то веская причина, иначе бы вы сюда не забрались. Вы как будто знаете, что делаете, но в любом случае вы психи. — Он снова посмотрел на приборы. Скорость ветра понизилась до двух миль в час. — Мне нужно работать. Вернусь вечером.

Боб натянул рубашку и шагнул к двери. Я крикнул вдогонку:

— Эй, если ты собираешься вызвать полицию или позвонить ее отцу, я, конечно, не смогу тебя остановить. Но хотелось бы знать до того, как за нами придут.

Он остановился, надел солнцезащитные очки и покачал головой:

— Если полиция здесь и появится, то не по моей вине. Хотя на твоем месте я бы сам ее вызвал. Сдаться добровольно — это лучше, чем быть загнанным в угол. — Боб улыбнулся.

— Понял на собственном опыте?

— Да.

Он развернулся, и я снова крикнул вслед:

— А чем ты занимаешься?

Боб самодовольно улыбнулся.

— Сельскохозяйственная авиация.

Это многое объясняло.

— Чувствуйте себя как дома. Одежда в шкафу. Mi casa es su casa.

— И что это значит?

— Мой дом — ваш дом.

Боб свистнул, Ракета побежала за ним, и оба спустились по утоптанной дорожке, которая вела прочь от реки. Я стоял на крыльце, размышлял и слушал, как Эбби радостно плещется в ванне. Через пять минут послышался рев мотора. Самолет коснулся верхушек деревьев, взмыл вверх, сделал «мертвую петлю», перевернулся и некоторое время летел брюхом кверху. Боб приветствовал меня.

Пока Эбби мылась, я сунул пистолет за пояс и прогулялся по дому. Если те парни с реки собирались вернуться, я хотел знать, как и когда это может произойти. Насчет револьвера я не был уверен, но решил, что лучше прихватить его с собой, чем оставить на постели. Боб жил в старом доме у реки, выстроенном на верхушке утеса. Я спустился по тропинке, которая вела к взлетной полосе и самодельному ангару. Полоса была короткая, и я решил, что Боб, должно быть, отличный пилот. У стены ангара стояли два старых мотоцикла — один чуть менее пыльный, нежели второй, и оба нуждались в ремонте. Дорога, ведущая к дому, примерно через полкилометра соединялась с другой. На песке виднелись свежие следы шин. Я подумал, что слишком далеко отошел от Эбби, и вернулся.

Неподалеку, ниже по берегу, на вершине небольшого утеса стоял маленький домик. Он тоже был скрыт деревьями. Если специально его не искать, ни за что не найдешь. Я обошел вокруг, заглянул в окно и подергал дверь, но та была надежно заперта.

Похоже, нас окружал лес, и в пределах видимости и слышимости не было человеческого жилья. Даже если смотреть с воздуха, мы были надежно спрятаны. Я мог бы предположить, что Боб тоже прячется. Реку в этом месте я знал, поскольку проходил здесь неоднократно, но берега оставались для меня белым пятном, поскольку в своих круизах я редко удалялся от воды.

Я вернулся в дом и обнаружил, что Эбби вышла из ванной. Она обняла меня, я помог ей надеть купальник и шорты, уложил жену на кушетку и отправился на поиски рубашки, потому что футболка, украденная в нудистской колонии, была разорвана до пояса. Я зашел в комнату Боба, открыл шкаф и принялся перебирать вещи. Их было немного — Боб явно не любил наряжаться. Я нашел клетчатую рубашку и решил, что Эбби будет проще всего ее надевать и снимать. Я уже закрывал шкаф, когда увидел висящее внутри письмо в рамочке, наполовину скрытое белым халатом. Я сдвинул халат и прочел письмо. Оно пришло из Флоридской епархии, было датировано 1988 годом:

«Преподобный Роберт Портер, решением епархии вы более не являетесь священником и ректором Сент-Питерс. Письмо будет доставлено лично, его получение означает ваше согласие с изложенным. В соответствии с канонами католической церкви и в связи с тем, что вы признались в совершении уголовных преступлений против штата Флорида и аморальных проступков против ваших прихожан, с вас снимаются налагаемые на священника обязательства, а также вы лишаетесь права содействовать распространению слова Божьего и Священного Писания. Пожалуйста, освободите занимаемое вами помещение в Сент-Питерс немедленно и уведомите епископа о дате своего отъезда.

Во имя Бога, его преосвященство преподобный Филипп Тергрид, доктор философских наук, профессор юриспруденции».

Я снова посмотрел на белый халат и понял, что это не халат. Рядом с облачением висели рубашка с воротничком, три белых шнурка и несколько разноцветных кусков ткани — такие штуки, которые священник надевает в торжественных случаях.

Я сварил Эбби суп на ужин. В последние дни мне так часто приходилось воровать, что меня начала мучить совесть: я не мог красть у священника, пусть и лишенного сана. Эбби выпила бульон и съела немного лапши с печеньем. Потом я снова перенес ее на кушетку, накрыл одеялом и вышел на крыльцо.

Тишину нарушало только позвякивание металлических колец гамака. На балке у меня над головой сидел Пит. Попугай казался абсолютно довольным, но я сообразил, что стоять под ним не стоит — вдруг Пит решит справить нужду. Я смотрел на верхушки деревьев и на Сент-Мэрис, которая текла без нас.

Весь вечер я слушал новости. Не знаю, кто были эти парни с реки, но если они видели нас по телевизору или слышали слова сенатора, то могли отправиться в полицию и слегка изменить свою историю в надежде поживиться за наш счет. Я не знал, куда идти и что делать. Если вернуться домой — Колмэн непременно вмешается. Будет скандал, и я подозревал, что больше мне не дадут проводить время наедине с Эбби. Если мы покажемся на публике, то рискуем попасться — значит, нужно быть осторожнее. И потом, я понимал, что люди, напавшие на нас в лодочном сарае, не отступят быстро. Нам повезло. В следующий раз удача будет не на нашей стороне.