Там, где кончается река - Чарлз Мартин

Глава 35

Врачи сказали, что нужно «действовать с опережением», поэтому Эбби назначили усиленный курс лечения, который должен был начаться в понедельник с утра. В выходные мы были предоставлены самим себе. В пятницу Эбби завязала мне глаза, отвела в машину, а после четырехчасовой поездки, в течение которой без умолку болтала обо всем и ни о чем, усадила в каноэ и целый час гребла, пока я бездельничал и грозил перевернуть лодку. Звуки, запахи и вкус воды подсказывали мне, где мы находимся, но наверняка я не знал — до заката, когда Эбби причалила, посадила меня на песок и шепнула:

— Пообещай мне кое-что…

Мне даже не нужно было открывать глаза. Я вытянул ноги и почувствовал, как пальцы коснулись воды. Здесь мы провели последнюю ночь нашего медового месяца — разбили лагерь под кедрами, и дым костра струился сквозь ветви. Седар-Пойнт — крайняя юго-восточная оконечность штата Джорджия, небольшая полоска суши, которая поднимается из болота, словно мыс. Окруженный топями и поросший кедрами, дубами и осокой, этот маленький остров остается нетронутым и неизвестным даже большинству местных. В нескольких сотнях метров выше по реке лежит старинный городок Сент-Мэрис. Примерно в полутора километрах отсюда начинается штат Флорида. На юго-востоке, в восьми километрах, — пляж Фернандина. К северу — остров Камберленд. Между этими двумя пунктами — Атлантический океан. Седар-Пойнт — остров неограниченных возможностей.

Эбби пыталась быть сильной. Она открыла бутылку и разлила по двум пластмассовым стаканчикам мое любимое вино.

— Пообещай.

— Что?

— Скажи: «Обещаю».

— Но я не знаю, чего ты хочешь.

Она отхлебнула вина.

— Просто скажи.

— Обещаю.

— Это было неискренне.

— Если бы ты объяснила, что именно я должен пообещать, я бы постарался вложить немного чувства.

— Но ты обещаешь?..

— Обещаю.

Эбби помедлила, глядя на воду. Вдалеке мелькнул и исчез дельфиний плавник. Через несколько секунд показались еще несколько.

— Если однажды… со мной что-нибудь случится… возможно, я перестану быть собой, или даже хуже…

Я попытался остановить ее, но Эбби бывала чертовски упряма. Она отмахнулась.

— Я хочу, чтобы ты привез меня сюда. Прямо сюда. Любой ценой.

Она сжала мою руку. Игры закончились. Я прищурился, глядя на солнце.

— Обещаю.

Эбби легла, закинув ногу на ногу, точь-в-точь персонаж из «Тома Сойера», и принялась разглядывать свои ногти с облупившимся лаком.

— И еще кое-что…

Я приподнял бровь.

— По-моему, мы только что это проделали…

Эбби смотрела на прокопченные ветви у нас над головой.

— Однажды ты вернешься сюда и купишь эту землю.

Она все еще верила.

— Сомневаюсь, что это место существует на карте.

— Значит, оно обойдется тебе недорого. Обещай.

— Обещаю.

Дельфины в погоне за кефалью показались в нескольких футах от берега. Один из них взвился в воздух, перевернулся, сверкнул, потом с плеском плюхнулся обратно и забил по воде хвостом. Эбби взвизгнула от восторга, набралась смелости, вошла в воду, и дельфины окружили ее, касаясь своими телами.

Глава 36

8 июня, утро

Когда я проснулся, было темно и пасмурно. Собирался дождь — то и дело в реку с неба падали капли. В углу стояла бамбуковая удочка. Я лежал в предрассветном полумраке. Мы с Эбби переплелись ногами, и у меня онемела ступня. Нога у нее была гладкая и теплая. Через час после рассвета заработал мотор, и самолет пронесся над крышей.

Шум разбудил Эбби. Она прижалась ко мне. Видимо, у нее что-то было на уме, потому что жена, не тратя времени даром, ткнула в угол:

— Она не сломана?

— Нет. Но довольно старая.

— Есть мушки?

— Да, немного.

— Грузило? Поплавок?

Эбби брала быка за рога, когда ей чего-то хотелось.

— Возможно, удочка сгнила.

Она вылезла из постели, натянула шорты и верх от купальника.

— Завяжи.

Я затянул завязки и в очередной раз убедился, как много остается свободного места.

Эбби пощупала чашечки бикини.

— Да, я к этому еще не привыкла.

Я натянуто улыбнулся.

— Я тоже.

Она взяла с полки соломенную шляпу, лизнула леску и наживила искусственную мушку. Через пять минут Эбби уже шлепала по воде.

— Холодно!..

— Так всегда бывает перед дождем.

Зайдя по пояс, она размотала леску, размахнулась, будто бросала лассо, и пустила мушку вдоль поверхности воды, а потом начала медленно подтягивать. На рыбалке Эбби всегда прикусывала губу. Если мы рыбачили долго, губа оказывалась искусана в кровь. В воде замелькали красные и бронзовые полоски, послышался сосущий звук, и наживка исчезла. Я закрыл глаза и подождал. Эбби завопила, распугав рыбу, подняла удочку и зашла поглубже. Она осторожно вытянула свою добычу и положила ее на берег. Красногрудый окунь трепыхался на песке, жабры у него раздувались, точно мехи аккордеона.

Я вытащил мушку, сунул рыбу в воду и подержал, позволяя воде течь сквозь жабры. Оживленный прохладой и кислородом, окунь вырвался и устремился на глубину. Эбби медленно побрела дальше, вверх по течению, а потом забросила наживку к противоположному берегу.

Она рыбачила несколько часов.

К трем часам я выпустил в реку сорок семь окуней и восемь лещей. Наконец Эбби положила удочку и села, погрузив пальцы в песок. Она раскраснелась, так что я принес ей воды и леденец. Из верховьев прилетел орлан и устроился на дереве, метрах в пятнадцати от нас. Его белая голова и золотой клюв сверкали на солнце. Птица оглядела реку, сорвалась с ветки и сомкнула когти под водой. Огромные крылья хлопали по воде и рассекали воздух. Потом орлан снова набрал высоту, описал круг, вернулся на ветку и принялся пожирать рыбу. Эбби закрыла глаза и улыбнулась.

— Можно вычеркнуть номер шесть.

— Да.

— Еще пять осталось.

Она легла. Набухшая жилка на шее говорила о том, как учащенно у нее бьется сердце.

— Что дальше?

Над деревьями пролетел самолет и сделал круг над взлетной полосой, прежде чем приземлиться. Эбби прижалась ко мне — она тяжело дышала и никак не могла отдышаться. Я помог ей добраться до хижины, уложил в постель и вышел на крыльцо. Капли дождя в рваном ритме забарабанили по листьям пальметто.

Боб приземлился в поле. Вскоре он вместе с Питом и Ракетой появился на берегу, поднялся по лестнице и обнаружил, что я сижу в студии и смотрю на пустой холст. Он был пыльный, и я кое-как натянул его на подрамник.

Боб нес на плече парусиновую сумку. Он поставил ее на пол, вытащил две бутылки красного вина, откупорил одну и наполнил два пластмассовых стаканчика. Я не стал отказываться. Боб ничего не сказал — он смотрел на реку, время от времени поглядывая через плечо на Эбби, которая спала в двух шагах от него.