Лови момент - Тара Девитт

Глава 35

Фишер

Пытаюсь воспользоваться своей способностью замутнять сознание, но она куда-то испарилась. Загружаю чемоданы, пакую ножи, с каждой минутой ощущая себя все более одиноким и подавленным.

Стараюсь думать об этом лете как о прекрасном периоде моей жизни, за который я должен благодарить судьбу. Мы с Инди многого достигли – и вместе, и по отдельности. Я наконец-то преодолел оцепенение, вызванное выгоранием, и уже не страшусь работы.

Говорю себе: нужно держаться бодро. Храбрость – это мышца. Чем чаще тренируешь, тем она сильнее.

Прощаюсь с животными. Хромоног поворачивается ко мне спиной, презрительно дергает хвостом. Ласка в блаженном неведении скачет вокруг. Почесываю Бутона; конь благодарно фыркает, трогает губами мою ладонь. Глажу осликов. Проливаю слезинку над козлятами.

Я думал, придется уговаривать Сейдж выйти, но она уже стоит на лугу и ждет меня. На ней неизменный яркий халатик, на лице – напряженная улыбка, в руках какой-то предмет.

Вокруг Сейдж всегда столько жизни: животные, сад… Она словно мифическое существо, дриада, но в то же время настоящая, осязаемая. Фантазии и реальность, о которой я всегда мечтал, сплелись в ней воедино. Благодаря ей я возродился, но силы снова меня покидают.

– Я хочу дать тебе кое-что, – говорит Сейдж. Она и так столько мне дала. Куда больше? – Сделай одолжение… не открывай сразу, хорошо?

– Ладно, – отвечаю сдавленным голосом.

Она вручает небольшую коричневую книжицу, которую постоянно читает в последнее время. Я с легкостью выполню ее просьбу. Прикасаться к столь памятной вещи – все равно что бередить открытую рану.

Инди отвергла мое предложение попрощаться с Сэмом и Блейк и сидит, запершись в грузовике.

– Спасибо за лучшее лето в моей жизни, – произносит Сейдж. – Спасибо за любовь.

Вспоминаю все, что хотел ей сказать. Надо было записать.

– И тебе спасибо. – Меня переполняет страх. Теперь я буду находить ее во всем. Увижу пестрых коров, и вспомню ее халатик. Попробую ягоды – вспомню ее губы. Услышу каламбур – и расплачусь. – Я счастлив, что полюбил тебя, Сейдж, – беспомощно говорю я.

Выдержка ей изменяет. Сцеловываю с ее щек слезы, пока не наступает время уходить.

Глава 36

Сейдж

Две недели спустя

Мои умные часы дважды взрывались возмущенными сообщениями примерно такого рода: «Эй, судя по твоему пульсу, ты умираешь. Ты сегодня не двигалась. Вообще. Тебе не надо пописать?»

На третий день выяснилось: если не пьешь, то особо и не писаешь. Или я столько плакала, что вся вода вышла через слезы. Возможно, эта часть тела тоже сломалась, как и сердце, о котором талдычат мои чертовы часы.

По крайней мере, я каждый день встаю с постели. Прошло уже две недели, и я держусь. Хорошо, когда есть дела, которые некому больше делать. Хочешь не хочешь, приходится соблюдать режим. Надо всех накормить и обиходить, а потом можно снова падать в кровать и разваливаться на кусочки.

Единственное, чем я не могу заставить себя заниматься, – сад. Всякий раз, когда вхожу туда, мне чудится, будто растения насмехаются над моей наивностью.

Я думала, наши отношения с Фишером – как срезанные цветы в вазе: приятные, хоть и недолговечные. Беда в том, что я посадила его повсюду, дала мою почву, мое сердце, мой дом. Теперь он везде пустил корни, а я осталась в полном раздрае.

За день до начала учебного года просыпаюсь и обнаруживаю рядом Рен. Странное дело, но я не испугалась и не удивилась. Видимо, нервная система совсем атрофировалась.

– Как ты держишься? – спрашиваю я. – Тебе не больно всюду видеть Эллиса? – Я провела с Фишером всего одно лето, а Эллис и Рен неразлучны с детского сада.

– Время – единственное, что помогает справляться с болью, – отвечает она. – Постепенно ты начнешь находить больше хорошего, чем плохого.

Больнее всего, когда Фишер сказал, что счастлив был меня полюбить. Если бы я могла начать заново, то повторила бы все в точности ради счастья любить его, быть им любимой. Фишер не дал мне сил, я его не исцелила, но мы любили друг друга.

– А теперь вставай, – говорит Рен. – И почисти наконец зубы, у тебя изо рта воняет. Бегом марш!

Глава 37

Фишер

Пытаюсь взглянуть на Нью-Йорк глазами Инди, радоваться мелочам. Иногда получается. Вожу ее на бродвейские шоу и сам смотрю их впервые, не жалею времени, чтобы поглазеть на небоскребы и необычную уличную еду на каждом углу. С работой по-другому: я доволен, но это просто работа. В какой-то момент идея вернуть звезду перестала иметь значение – а может, никогда не имела.

Стараюсь сохранять твердость, вспомнить все, чему научился за лето, проведенное с Сейдж: полноценно проживать события на данном витке пути и со смирением принимать их окончание.

Разумеется, ничего не выходит. Слишком многое напоминает о Сейдж. Трава, носящая ее имя [23], которая попадается чуть ли не в каждом рецепте. Россыпь корицы на десерте, букет в вазе. Когда я впервые делаю заказ, Карли хмурится, однако удовлетворяет мое желание, и теперь мне постоянно приносят свежие цветы.

Все начинает рушиться в начале сентября. Однажды Инди заходит в ресторан после уроков, и Карли случайно упоминает, что в осеннее меню стоит добавить гуся. Девочка соскакивает с барного табурета и убегает. Мягко перевожу разговор на другую тему. Как такое объяснишь?

Через неделю мы с Инди гуляем по парку и едим мороженое: у меня – с бергамотом, у нее – чизкейк с ягодами марион. Завернув за угол, обнаруживаем памятник Гансу Христиану Андерсену; у его ног – статуя гуся. Мы оба, не сговариваясь, выбрасываем мороженое в ближайшую урну.

Начинают появляться отзывы про «Мозговую косточку», восхваляющие новое меню, свежий взгляд и меня самого. Пожалуй, это приятно. Но гораздо приятнее в выходные готовить для Инди вафлю-сэндвич по маминому рецепту. Как-то раз она вызывается помочь мне с ужином и нечаянно поджигает полотенце; в результате мы заказываем китайскую еду и весь вечер хохочем.

Инди делится со мной мыслями о Сэме. Он ей нравится, однако в долгосрочной перспективе они несовместимы. Ей хочется посмотреть мир, а ему и в Спунсе хорошо. Она тревожится, что влюбилась в ровесника. В Небраске все так делают: молодые люди начинают встречаться, увязают в отношениях и на корню рубят перспективы. С трудом подыскиваю нужные слова, наконец говорю: я рад, что у нее есть жизненные приоритеты и голова на плечах. Звучит неискренне. Вот бы поговорить об этом с Сейдж.

Я ужасно тоскую. Мне постоянно хочется узнать ее мнение по