Катрин (Книги 1-7) - Жюльетта Бенцони

Каждое из произносимых Катрин слов вырывало у Жерве стон. Стоны вылились в долгий вопль:

— Нет! нет… только не это!

— Тогда говори! Или, клянусь честью моего имени, я тебя отдам пыточнику, Жерве Мальфра!

Но ужас еще не полностью затуманил разум негодяя. Хитрое выражение промелькнуло на его перекошенном лице.

— Вы пытаетесь быть более жестокой, чем есть на самом деле, госпожа Катрин! Я знаю не хуже вас, что в Монсальви палача нет.

— Есть я! — крикнул Мартен Керу, который больше не мог себя сдерживать. — Дайте его мне, госпожа! Обещаю вам, что он заговорит и что ни его крики, ни мольбы не заставят меня прекратить его мучение… Постойте! Я сейчас покажу.

Он быстро нагнулся, схватил длинную железную кочергу и погрузил ее в огонь жаровни. Вокруг стояло гробовое молчание, слышалось только прерывистое дыхание Жерве.

— Взгляни на этого человека, — сказала Катрин, — он тебя ненавидит. Из-за тебя его дочка предпочла смерть. И вот уже долгими днями и ночами, особенно ночами, он мечтает заполучить тебя, надеясь, что твои невыносимые, нескончаемые муки хоть немного облегчат его страдания. Ты прав, у нас в Монсальви нет палача, он нам никогда не был нужен. Однако теперь для тебя один найдется…

Будешь говорить?

В жаровне железный прут раскалился. Мартен взял его твердой рукой, а в это время Антуан Кудерк и Гийом Бастид, не сговариваясь, завладели Жерве, заревевшим как раненый бык, а его мускулы напряглись в ожидании близкого страдания.

— Н-е-е-е-е-ет!..

Мартен уже приближался, Катрин схватила его за руку, удержала и обратилась к Жерве, яростно бившемуся в руках своих сторожей, которым пришли на помощь сыновья Мальвезена.

— Говори! Иначе через секунду с тебя сорвут одежду, подвесят к этому кольцу под самым сводом и оставят наедине с Мартеном!

— Что… вы хотите знать?

— Две вещи, я тебе уже сказала. Сначала — имя твоего сообщника! В этом городе есть негодяй, который тебе дает сведения, предает нас. Мне нужно его имя.

— А… второй вопрос?

— Беро д'Апшье громогласно заявил, что сеньор Монсальви никогда не вернется. Я хочу знать, что он затевает он так уверен. Я хочу знать, что угрожает моему мужу!

— Я сказал вам, госпожа… я слишком мелкая сошка чтобы быть посвященным в секреты Апшье…

Катрин не дала ему окончить. Не повышая голоса, она приказала:

— Разденьте его и подвесьте за руки к этому кольцу…

— Нет! Смилуйтесь! Нет!.. Не причиняйте мне боли! Я скажу… я скажу то, что знаю.

— Минуту! — сказал аббат Бернар. — Я зафиксирую твои показания. Ты здесь перед трибуналом, Жерве. Я буду секретарем суда.

Он спокойно достал из своей одежды лист свернутой бумаги, гусиное перо и снял с пояса маленькую чернильницу. Потом знаком попросил одного из солдат подставить свою бронированную спину вместо пюпитра.

— Вот так, — проговорил он удовлетворенно, — мы слушаем тебя!

Тогда, глядя на аббата, ждавшего с поднятым пером, на Катрин, подперевшую подбородок и устремившую на него безжалостный взгляд, и отца Бертиль, положившего обратно в жаровню кочергу, Жерве выговорил:

— Гонне… его больше нет в лагере. Он уехал утром святой пятницы в Париж…

— Ты лжешь! — вскричал Николя. — Бастард был сильно обожжен в плечо во время первого приступа. Он мог уехать?

— Клянусь, он уехал! — закричал Жерве. — У него самая крепкая шкура во всей их семье. А потом, у него болит плечо, а не ягодицы. Он может сидеть верхом…

— Я верю тебе! — перебила Катрин с нетерпением. — Продолжай… Скажи нам, что он собирается делать в Париже?

— Присоединиться к мессиру Арно. Мне они, конечно, не сообщали, но, стоя за палаткой ночью, можно услышать много интересного…

Взрыв хохота Николя снова прервал его на полуслове.

Если ты надеешься нас убедить, что этот твой бастард уехал убивать мессира Арно среди бела дня, среди войска монсеньора коннетабля, ты принимаешь нас за идиотов, или бедный Гонне мечтает о мученической смерти! Помимо того, что наш хозяин не однорукий калека, у него такая охрана, которой позавидовал бы сам король. Не так-то просто разделаться с таким, как Монсальви, когда рядом ним постоянно какой-нибудь Ла Гир, Ксантрай, Бюэй… или что же, предпочитает, чтобы с него живого содрали кожу?

— Я не сказал, что он собирается убивать его… во всяком случае, не сразу! Апшье не так уж просты. Гонне едет в Париж… драться вместе с капитанами. Он явится на королевскую службу, чтобы попытаться завоевать рыцарские шпоры. Во всяком случае, так он скажет, и мессир Арно, конечно же, сочтет это вполне естественным. Он знает, что Гонне — бастард и ему нечего ждать отцовского наследства, поскольку у Беро д'Апшье есть два законных сына. Никого не удивит, что парень, которому с самого детства привили вкус к драке, отправился добывать себе место под солнцем, не так ли?

Напрягая сознание, Катрин упорно пыталась понять, какой подвох кроется в неясных пока для нее планах Апшье.

— Ты хочешь сказать, — проговорила она, больше размышляя вслух, нежели допрашивая Жерве, — что Гонне отправился в Париж, чтобы получить его покровительство и, сражаясь под его знаменем, втереться к нему в доверие?

— Почти так…

— Это будет не легко. Монсеньор не очень любит эту семью, как законных Апшье, так и незаконных, он только пытался поддерживать добрососедские отношения.

— Он их не любит, но Гонне он послушает. Бастард не такой дурак, чтобы притворяться святым и играть в добродетель. Для начала он просто примет участие в сражении. Это ему ничего не стоит, он храбр. Но он без труда заручится вниманием мессира Арно, когда скажет ему, что его отец, этот старый бандит, и его братья осаждают Монсальви…

— Что? Он хочет предупредить его?

— Конечно же. Поймите, госпожа Катрин. Гонне явится в лагерь коннетабля, пылая притворным гневом: его отец, братья набросились на Монсальви, такой лакомый кусок, а с ним делиться не захотели. Его прогнали, избили, даже ранили, ведь он непременно похвастается своей раной, якобы полученной в драке с одним из братьев. Он горит желанием отомстить за себя. И вот он сбежал, чтобы предупредить законного владельца и в благодарность за оказываемую ему услугу в его лице приобрести ценного союзника. Это решение мессиру Арно покажется вполне естественным для Гонне д'Апшье…

Жерве больше не требовалось заставлять говорить. Подталкиваемый надеждой, что госпожа де Монсальви из чувства признательности согласится все-таки сохранить ему жизнь, он не скупился на детали и объяснения.

Катрин слушала с расширенными от ужаса зрачками. Несмотря на сжигающую ее лихорадку, она чувствовала в жилах леденящий холод, так как только теперь увидела черную отвратительную