Глаза Клеопатры - Наталья Миронова

И розы были не привозные — холодные, грубые, анилиново-яркие, словно слепленные из воска, а подмосковные — мелкие, но живые, нежные, душистые… Такие, как она любила.

— Ты с ума сошел, — растерянно заговорила она, еле ворочая языком. В голове все еще гудело, как в колоколе. — Ну куда столько цветов? Мне их и ставить некуда…

— Да бог с ними, с цветами, — отозвался Никита и бросил розы прямо на пол. — Прости меня. Я черт знает что тебе наговорил…

— Это я виновата… Сбежала, как последняя трусиха… Но я надеялась, что ты поймешь… Глупо было надеяться… Погоди, я поставлю цветы в воду. Кузя, фу! Он может пораниться, — пояснила Нина и скрылась за дверью.

В ее отсутствие Никита осмотрел комнату. Здесь стоял круглый стол, платяной шкаф в углу, а рядом с ним большой старинный резной буфет. В другом углу — холодильник. У противоположной стены — диван со спинкой. Телевизор на подвесной полке. Ему понравился только паркет: квадратные дубовые плашки. Он никогда таких раньше не видел. И буфет был хорош: настоящая антикварная вещь.

За стеклом на одной из полок стояла фотография в рамочке. Никита пригляделся. Издалека женщину на фотографии можно было принять за Нину: худощавая, черноволосая, с такими же острыми скулами и впадинками на щеках. Но стояла она, понял Никита, всмотревшись внимательно, у подножия знаменитой одесской лестницы. И лицо у нее было совсем другое — грубоватое, заурядно-смазливое личико этакой разбитной черноморочки с густыми черными бровями.

Нина вернулась с эмалированным ведром, собрала розы и поставила их в воду.

— Я не знал, что ты все еще здесь живешь, — признался Никита.

— Где это «здесь»?

— В коммунальной квартире.

— А где ж мне еще жить? Нет, я копила на квартиру, сделала взнос, а компания прогорела… Мы надеялись, что нас расселят, но, похоже, о нашем доме все забыли. Одна моя соседка еще при советской власти третьего ребенка родила, чтобы ей квартиру дали, и вот, ее сын уже в армии, а она до сих пор здесь живет.

Никита решил задать сразу самый главный вопрос. Как только Нина подобрала все розы и распрямилась, он обнял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— За что ты сидела в тюрьме?

Лицо Нины помертвело. Она высвободилась.

— Откуда ты знаешь?

— Тамара сказала.

— Тамара не могла тебе сказать. Она сама ничего не знает.

— Она знает, что ты была в тюрьме. Я спросил, почему тебя не было на свадьбе, и она мне сказала.

— Она обещала никому не говорить, — глухо пробормотала Нина. — Вы что, ее пытали?

— Физически — нет, но Павел адвокат, хоть и корпоративный. Он умеет добывать информацию. Ты не сердись на нее, — добавил Никита, — она держалась стойко. Хочешь, позвоним ей?

— Хватит с нее звонков. Ты и так испортил ей медовый месяц.

— Ничего, переживет. Вернемся к нашим баранам. За что тебя посадили?

— Я не хочу об этом говорить.

— Ну, это понятно. Но сказать придется. Я же не из любопытства спрашиваю.

— Никита, ты не понимаешь. Я не могу рассказать, это опасно. Я, может, до сих пор жива только потому, что никому ничего не рассказывала.

— А может, потому что сразу из тюрьмы за границу уехала? — строго спросил Никита. Он снова обнял ее и усадил на диван. — Колись давай.

Нина яростно замотала головой:

— Нет.

Он обхватил ее лицо ладонями.

— Ты поэтому сбежала от меня?

— В том числе.

— Ладно, об остальном мы после поговорим. А сейчас рассказывай, что произошло. Тамара сказала, что тебя подставили. Кто подставил? За что? Пароли, явки, адреса. Все выкладывай.

— Да пойми же ты, не могу я тебя вмешивать! — рассердилась Нина. — Это мерзкая и грязная история, но она уже закончилась. Я положила ей конец. Сама. И давай не будем ее ворошить.

— Нет, будем. — Никита схватил ее запястья и крепко сжал. — Послушай, я все равно узнаю правду. Не мытьем, так катаньем. Если ты мне не скажешь, я подключу к этому делу свою службу безопасности.

— У тебя есть служба безопасности? — растерялась Нина.

— Ясное дело, есть. Начальник — зверь. На три метра под землей видит. Он все раскопает.

Нина упрямо высвободила руки и встала.

— Знаешь, я не могу общаться на равных с человеком, у которого есть своя служба безопасности.

— Опоздала. — Никите тоже пришлось встать. — Мы с тобой общались на равных целый месяц. И я собираюсь и впредь продолжать в том же духе. Ты здесь больше не останешься ни дня.

— Не командуй.

— Ты здесь больше не останешься, — повторил Никита. — А теперь давай рассказывай.

— Ну почему я всегда тебя слушаю? — с досадой пробормотала Нина.

— Это я тебя слушаю. Начинай.

Но Нине трудно было начать. Он видел, как судорога прошла по ее тонкому лицу. Она принялась убирать в шкаф выложенные из чемодана вещи.

— Сядь поудобнее, — сказала она, освободив диван. — Я, пожалуй, кофе сварю. Рассказ будет долгий. Ты можешь налить воды в чайник? — На лице у Никиты невольно отразился ужас, и Нина улыбнулась — впервые за это утро. — Можно в ванной, если там не занято. Дверь напротив.

Никита взял у нее электрический чайник. Возвращаясь в квартиру, он невольно заглянул в кухню, где стояли две плиты и несколько грубо сколоченных столиков с табуретками, и ему стало страшно. Конечно, где-нибудь в глубинке люди живут еще хуже, но Нина, его Нина, его «загадочная леди», не должна так жить.

Ванная поразила его даже больше, чем кухня. Она была заставлена тазами и ведрами, душа не было вообще, покрутив краны, Никита убедился, что идет только холодная вода. Даже газовой колонки не было. «Мы с мамой оказались в коммуналке без горячей воды». Так, кажется, она сказала. Значит, все эти годы…

Наполнив чайник, Никита вернулся в комнату, где уже весело жужжала кофемолка.

— Где ты собираешься варить кофе? — спросил он.

— Здесь, а что?

— Я хотел сказать, если в кухне, то не стоит.

— С таким подходом я бы уже давно умерла. Я без кофе жить не могу. Но у меня тут плитка есть, видишь?

На широкой буфетной стойке стояла печка — не СВЧ, а инфракрасная печка с электрической конфоркой наверху. У Никиты такая была на даче, но он прекрасно понимал, зачем Нина держит ее в московской квартире. В такую кухню лишний раз не выйдешь.

— Все не так страшно. — Она словно угадывала его мысли. — И потом, я привыкла.

— Теперь будешь отвыкать.

— Не командуй, — в третий раз повторила Нина.

Она высыпала смолотый кофе в турку, залила водой из чайника и водрузила на конфорку. Пока кофе закипал, Нина достала из буфета две чашки, поставила на стол.

— У меня еды почти нет. Я не могла ничего купить с чемоданом и Кузей на руках.