Красная карма - Жан-Кристоф Гранже
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Нет.
– А тебя не смутило, что этот парень поселился у тебя, приходил и уходил, когда ему вздумается? Ведь он, судя по всему, причастен к двум убийствам!
Гупта уже немного успокоился и, похоже, начал возвращать себе прежний имидж мудреца.
– У нас в Индии люди не рассуждают, как вы здесь… Если даже мы не понимаем, что конкретно происходит, мы всегда понимаем другое, проникаем в природу непознаваемого. Мы…
Мерш грохнул кулаком по баранке:
– Заткнись!
Поскольку девчонка и его братец сидели тут же, сзади, Мерш не намеревался снова изображать грубияна, но – господи боже! – как же ему хотелось хорошенько врезать этому мерзкому индусу и заставить его сжевать собственную бороду!..
– Ты был в курсе насчет этих убийств?
– Да.
– Кто тебе о них сказал?
– Он.
– Как он был с ними связан?
– Я не знаю. Он хотел защитить обеих.
– Кого защитить? Этих девушек? Стало быть, он знал, что им грозит опасность?
– Я не знаю.
– А с убийцей он был знаком?
– Да.
– Он что-нибудь рассказывал тебе о нем?
– Говорил, что это очень опасный человек. И что он многое может…
– А точнее?
– Точнее сказать трудно. Но это связано с тантризмом.
– Значит, тантризм дает власть над людьми?
– В этом и состоит его смысл.
– А убийца – индус?
– Я не знаю.
– Почему он нападает только на молодых женщин?
– Потому что они – двери.
Это определение было таким неожиданным, что Мерш едва не поперхнулся слюной. Она была горькой от пепла.
– Что-о-о?
– Двери. И убийца их отворяет.
Мершу вдруг вспомнились позы обеих жертв. И статуи на фасаде какого-то храма. Убийца ваял плоть, возводил святилище…
– Что ты хочешь этим сказать?!
– Больше я ничего не знаю. Так говорил Баба – садху. Двери… их открывает убийца. Наступил век скорби…
Мерш бросил взгляд на Николь: неужели и она тоже – эта самая «дверь»?
– Ты сказал мне не всю правду, – проговорил он уже чуть спокойнее. – Чему ты учил Сюзанну?
– Йоге.
– Не морочь мне голову! Сюзанна интересовалась тантризмом, и ты ее в это посвятил.
Гупта не ответил, но его молчание было весьма красноречивым.
– Сюзанна была очень одаренной, – прошептал он наконец. – Но она прокладывала свой личный путь. Смешивала политику и духовность. Хотела создать собственную школу. А почему бы и нет?! Я никогда в жизни не поверил бы…
– А с приемом ЛСД ты был согласен?
– Ни в коем случае. Химия не может привести человека к мокше…
Мерш оперся локтем на спинку сиденья Гупты. Почти дружеским жестом.
– Так или иначе, Сюзанна зашла слишком далеко, верно?
Гуру не ответил.
– И вот тогда ты испугался. Ты знал, что ей грозит опасность. И вызвал садху!
– НЕТ!
Мерш сжал кулак. О господи, только бы не забить его до смерти!
– Ты лжешь, но это сейчас не важно. Итак, он явился, чтобы спасти Сюзанну, но ему это не удалось.
Вместо ответа – молчание.
– Откуда он узнал, что Сесиль будет следующей?
Снова молчание.
– В любом случае защитить ее ему тоже не удалось. Не слишком-то он ловок, твой сгоревший парень…
Гупта, скрючившийся под своим тюрбаном, словно кобра в корзине, казалось, уже не слушал его.
– Так вот почему он обрек себя на сожжение!
Внезапно гуру поднял голову и возопил:
– Ему не удалось… не удалось!.. Грядет век Кали!.. Век скорби!..
Мерш дотянулся до пассажирской дверцы и распахнул ее. Потом, сгруппировавшись, поднял правую ногу и жестоким пинком вышвырнул индуса из машины. Все так же молча нажал на газ и рванул в сторону Божона.
Настало время очистить себя от грязи и поразмыслить над невозможным.
66– Двое парней из SAC сгорели заживо у твоего подъезда, и тебе нечего мне сказать по этому поводу?
Мерш даже не сразу уразумел, о ком говорит Деньо.
В настоящий момент слово «сгорели» ассоциировалось у него с только что увиденным пожаром, тогда как его шеф имел в виду машину «Симка-1000», превратившуюся в груду оплавленного металла.
– Я не в курсе, – солгал он.
Деньо оперся грубыми ручищами о стол и, вытянув шею, посмотрел куда-то в сторону и вниз, словно ища что-то под мебелью. Это была его манера выказывать раздражение.
– Тебе сильно повезло, что пули расплавились вместе с машиной.
– А эти парни… кто они?
– В настоящий момент идентифицировали только одного из них, Пьера Сантони. Он из наших. И одновременно из SAC.
Мерш неопределенно покачал головой. Перед этой беседой он развез свою молодежь: доставил Эрве к станции метро «Шатле» (линия № 1), откуда тот мог доехать по прямой до «Порт-де-Венсен», а Николь – на бульвар Инвалидов, где у ее подъезда уже дежурила парочка охранников. Эдакий подарок в духе Мерша.
И только потом поехал в Божон – совсем как заблудившийся баран, нашедший наконец свою овчарню.
– Так что же все-таки стряслось? – настойчиво спросил Деньо.
– Понятия не имею.
Деньо грохнул кулаком по столешнице, обитой кожей приятного бутылочно-зеленого цвета:
– В пятницу вечером, в самый разгар демонстрации, были убиты двое агентов SAC. Красивыми такими пулями, выпущенными из M10…
– Ну а я тут при чем?
– Помнится, у тебя от пехотной службы остался кольт…
– Ты что, хочешь провести экспертизу?
Шеф горько вздохнул:
– Тебе повезло, парень, – все спецы по баллистике нынче бастуют…
Мерш хорошо изучил своего Деньо: нужно было только переждать грозу…
Так и есть.
– Ладно, черт с ними, с этими свиньями! – решил его шеф. – Дело спустят на тормозах, и ни одна живая душа не пожалеет об этих мерзавцах. Все равно следствие сейчас вести некому, так что поставим точку. Отнесем их смерть на счет событий. В конце концов, потери несут обе стороны… Ну а как там твоя история?
– Какая история?
– Криминальная.
– Произошло еще одно убийство.
– Проклятье!..
Деньо был так поглощен угрозой студенческих выступлений, что даже перестал читать телексы из штаба, информирующие полицейское начальство об уголовных преступлениях в столице.
– Зацепки есть?
– Очень мало.
От одной только мысли, что ему придется растолковывать Деньо это дело, Мершу становилось тошно. Он снова и снова вспоминал садху, горящего заживо на своем кафельном алтаре – в позе йоги, рядом с трупами. О господи, лучше уж промолчать, чем расписывать шефу эту сцену.
– Ты людей себе подобрал?
– Берто, – неохотно ответил Жан-Луи. – Ну и еще парочку на всякий случай.
Деньо сначала развел руками, что означало «ничем не могу помочь», а потом встал и сунул их в карманы. Сейчас, в рубашке без кителя, он походил на Жана Габена в фильме «Мегрэ расставляет сети». Разве что пива и сэндвичей не хватало… хотя, скорее всего, они были припасены где-то поблизости.
– Если хочешь, я могу обсудить это с начальством, – все-таки предложил Деньо.
Мерш помотал головой. Он предпочитал справляться сам, чтобы никто не путался под ногами.
– Да уж, – продолжал комиссар, – в другое время на такую историю мобилизовали бы все тридцать шестое отделение.
– Угу – и весь город жил бы в страхе. В каком-то смысле лучше уж так, как сейчас…
Деньо тяжелой поступью расхаживал взад-вперед по комнате, и паркет жалобно поскрипывал под его ногами.
– Я уверен, что ты изловишь этого ублюдка.
– Само собой, – ответил Мерш, поднимаясь.
– Я имею в виду – изловишь еще до
