Класс. История одного колумбайна - Павел Алексеевич Астахов

– Хорошего, – эхом повторил Виталий и прикурил сигарету.

«А хороший ли Арсен? – подумал он, медленно втягивая дым. – Хороший ли я? А Черкашин Олег? Наверное, не очень. Иначе вряд ли про нас вспомнил бы Шланг, который затеял все это…»

– Зато я курить бросил, – похвастался Лаликян.

– Молодец. Ты знаешь, зачем нас сюда притащили?

Взгляд Арсена поскучнел.

– Говорят, у Шланга крышу сорвало, – сказал он, глядя куда-то в сторону. – Держит целый класс и учителя.

– Это я тоже знаю. А ты не догадываешься, зачем мы здесь нужны?

Лаликян переступил с ноги на ногу.

– Ну, мы вроде как свидетели, – неуверенно предположил он и повернул голову в сторону здания школы, которое темнело в сгущающихся сумерках. – Допросят нас, как у них положено, да и отпустят… Наверное, щас весь наш класс сюда пригонят. Заодно годовщину выпуска отметим, хе-хе.

Виталий взглянул на товарища с холодным любопытством.

– А у меня другие мысли, Арик. Шланг про нас вспомнил, вот что.

Лицо Лаликяна вытянулось.

– То есть… как это? Ты именно нас троих, что ли, имеешь в виду?

Ковальчук усмехнулся, стряхнув пепел с тлеющей сигареты:

– Именно. Паренек набрался сил и решил отомстить. У него, кстати, ствол и какие-то гранаты с собой. Хватит на весь наш класс. Не то что на пару засранцев, которые его мучили в школе.

У Арсена был такой вид, будто его вот-вот хватит удар. Он даже отстранился от Виталия, словно тот прямо сейчас намеревался тащить его на расправу к Дмитрию.

– Но… – Арсен замялся. – Они не имеют права. Никто не заставит тебя идти в класс к этому свихнувшемуся придурку. Ты же это имеешь в виду?

– Тот полкан, который со мной говорил, сказал прямым текстом – Шланг хочет нас. В обмен на заложников. Кстати, Дима сменил фамилию, теперь он не Шлангин, а Свободин.

– Да мне плевать, что он там сменил! Хоть половую ориентацию! – сплюнул Арсен. Теперь в его глазах плескался неприкрытый ужас. – Пусть его спецназ задерживает! Это их работа! При чем тут мы?! Это все давно было!

– Давно, – согласился Виталий, бросив окурок в урну. – Но, Арик, как показывает жизнь, за все ошибки молодости нужно держать ответ. Независимо от пройденного времени.

– И давно ты таким правильным стал, а? – задиристо воскликнул Лаликян. – Или только после того, как погоны ментовские нацепил?!

– Перестань, это совсем ни при чем.

– Я никуда не пойду, – зашипел Арсен. Он приблизил к курсанту свое злое рыхлое лицо с мясистыми щеками, которые колыхались, словно студень. – Есть закон. Если он считал, что его травят, почему не заявил никуда? Почему не жаловался? Значит, его все устраивало! А учителя почему не вмешивались? Значит, все было в пределах нормы. И все это уже в прошлом! Мы были детьми! Это была просто игра!

– Да. Если то, что мы с ним делали, можно назвать игрой, то да, – отозвался Виталий. – Вымазать зеленкой и порвать штаны перед вручением аттестата – очень увлекательная игра. И главное – веселая, прямо до опупения.

– Ты так говоришь, будто сам стоял в сторонке, – процедил Лаликян, и в его голосе прозвучала уже неприкрытая ненависть. – Напомнить твою роль, Виталя? Я все помню!

– И я помню, – тихо ответил Ковальчук. – Я постоянно об этом думаю, Арик. Мне этот Шлангин постоянно снится. И каждый раз я просыпаюсь в каком-то неосознанном страхе. Словно… словно впереди расплата. Неминуемая. Как Страшный суд, понимаешь?

– Ни хрена я не понимаю, – проворчал Арсен. – По-моему, тебе в дурке отдохнуть не мешает, все мозги набекрень.

– И знаешь… – продолжал Виталий, будто не слыша желчной реплики школьного друга. – Я был даже рад, когда мне позвонили и позвали сюда. Как будто нарыв вскрылся. И вот что я думаю. Мы пойдем сейчас вместе туда. Это будет честно и справедливо.

Глаза Арсена вылезли из орбит, словно он увидел призрака, пухлые губы затряслись.

– Ты… ты сошел с ума, Ковальчук! – задыхаясь, выкрикнул он. – Совсем сбрендил! Он нас грохнет сразу!

– Это мы сбрендили тогда, в школе. Но тогда это казалось забавным. А теперь от нас, по сути, зависит жизнь тех ребят, которых сейчас удерживает Шлангин.

– Что ж ты тогда про Черкашина молчишь? – напомнил Лаликян, уперев руки в пухлые бока. – Нам одним, что ли, это дерьмо разгребать?

– Олег Черкашин в Германии, он там учится. Не уверен, что его смогут сегодня вытащить оттуда, – ответил Виталий. – А ты, если боишься, можешь отказаться.

– Не боюсь, но не пойду, – отрезал Арсен. – Все, что было, прошло. Эдак можно вспомнить, что было сто лет назад!

Виталий ничего не ответил.

А спустя несколько минут они вдвоем уже сидели в автобусе напротив Котляра.

– Что, орлы, накуролесили в школьные годы? – спросил росгвардеец, перекладывая какие-то бумаги в сторону. – Уж больно сильно обижен на вас этот парень. Ладно, сейчас речь не об этом. Расклад очень простой. Он хочет, чтобы вы поднялись к нему наверх. Полагаю, не нужно говорить о том, что Свободин намеревается с вами сделать. Но есть вариант. Вероятно, ему будет достаточно услышать ваши голоса.

Петр Геннадьевич обвел притихших друзей тяжелым, испытующим взглядом.

– И, может быть, вам придется извиниться. Возможно, даже за то, в чем, по вашему мнению, вы не виноваты. Но вы уже взрослые люди и должны понимать – на кону жизнь двадцати человек. Можно и переступить через свою гордость и амбиции ради спасения этих людей.

– Я пойду, – тихо произнес Виталий.

При этих словах Лаликян поджал губы и опустил голову, уставившись в гладкую поверхность стола.

В автобусе повисла напряженная пауза.

– Ты уверен в этом, сынок? – спросил полковник, и Ковальчук кивнул.

– Благородно с твоей стороны, – оценил Котляр и многозначительно посмотрел на Арсена. Разглядывая собственные ногти, Лаликян отрицательно покрутил головой.

– Это ваш выбор. Вы не обязаны ничего делать, никто никого насильно в петлю не тащит. Я мог бы запретить тебе идти в класс к вооруженному человеку, который жаждет мести, – сказал росгвардеец Ковальчуку. – Но я не буду этого делать, если ты сам принял такое решение.

Виталий поднялся.

– Они в кабинете химии? – уточнил он.

– Да. Мои бойцы проводят тебя.

Не глядя на Арсена, Виталий вышел из автобуса.

Полковник тоже встал из-за стола.

– Ты свободен, – сухо произнес он, и Лаликян, выпрямившись, неуклюже двинулся к выходу.

В дверях он столкнулся с капитаном.

– Товарищ полковник, он отпустил девушек! – выпалил росгвардеец. – Только что из школы вышли! С ними еще одна, совсем кроха, и мальчишка!

– Очень неплохо, – пробормотал Котляр. А про себя подумал:

«Молоток, Павлов!»

Выпускник

Три года