Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

Александр Владимирович Власов был ровесником Ельцина и тоже поднялся до высот кандидата в члены политбюро, но, в отличие от Бориса Николаевича, всю жизнь провел на партийнокомсомольской работе, за исключением нескольких последних лет, когда сначала сменил Бакатина на посту министра внутренних дел, а потом возглавил российское правительство. Качествами публичного политика, который нравится людям, за которого голосуют, он не обладал.

В реальности голосование шло «за» и «против» Ельцина. Личность его соперника такого уж серьезного значения не имела. Один вызывал чуть больше симпатий, другой чуть меньше. Все понимали, что если Борис Николаевич возглавит Верховный Совет, то начнутся какие-то перемены, хотя никто не знал, какие именно. Если изберут кого-то другого, все останется как прежде или станет еще хуже.

Ход голосования транслировался по радио, и многие люди, которые не особенно симпатизировали Ельцину и трезво оценивали его достоинства и недостатки, тем не менее ловили себя на том, что желают ему победы. Общество страстно жаждало перемен, и Ельцин был их символом.

Коммунисты пытались избавиться от Ельцина под тем предлогом, что, если выдвинутые кандидатуры один раз не прошли, надо выдвигать других.

Сергей Филатов рассказывал мне:

— Когда пытались чуть ли не сменить кандидатуры, на съезде произошла настоящая потасовка. Я увидел, что Ельцин идет к трибуне, и подошел к нему, боясь, что он сейчас снимет свою кандидатуру. А он говорит: не волнуйтесь, все будет в порядке. Борис Николаевич появился на трибуне и попросил всех сесть. Все разбежались по своим местам, притихли. И тогда он, кстати, блестяще выступил. Это было одно из немногих его выступлений, когда он говорил без бумаги, без подготовки — и просто изумительно. Я недавно перечитывал стенограмму и удивился, сколько мыслей он вложил в свою речь, которая по-настоящему повлияла на то, что за него проголосовали дополнительно двадцать пять человек...

Лев Суханов вспоминал: «Мы, окружение Ельцина, боялись одного — чтобы Борис Николаевич не надломился от всех этих умопомрачительных туров. И все ждали, кто первым не выдержит: Ельцин или съезд...»

Он еще тогда ездил в своем «Москвиче». Вышел после очередного заседания, вспоминает Суханов, сел в машину:

«Улыбается, вроде бы как ничем не озабочен. Но я-то знаю цену этой улыбки. Напряжение, кажется, сейчас разорвет ему грудь. Сдерживается из последних сил... Когда мы немного отъехали, он как жахнет кулаком по передней панели...

Я уж думал — машина развалится... У-ух-х... Смотрю, слезинка по щеке шефа покатилась — слава богу, разрядка произошла... Приехали к нему домой, стали его все успокаивать, говорить, что вся Россия звонит в Москву, люди ждут и верят в победу...»

Его окружение собралось в кабинете Суханова на проспекте Калинина, дом 27, где на седьмом этаже находился Комитет по делам архитектуры и строительства Верховного Совета СССР, и ждало исхода голосования. Привезли шампанского, все верили, что на сей раз будет победа. Когда стали известны результаты голосования, все поехали к нему домой поздравлять.

Александр Власов получил чуть больше Ивана Полозкова, но Ельцин собрал 535 голосов, больше, чем было необходимо. Горбачев узнал неприятную для себя новость еще в самолете на пути в Америку и был удивлен.

Он искренне верил, что Александр Власов одолеет Ельцина, потому что восемьдесят процентов российских депутатов — коммунисты, и они проголосуют как скажет ЦК...

Георгий Шахназаров вспоминает:

«Здесь проявилась одна из уязвимых черт Горбачева, сильно повредившая ему в дальнейшем, — беспечность. Оптимист по натуре, которому в жизни всегда везло, он неизменно был уверен в благополучном для себя исходе всякого дела и, соответственно, не готовился к худшему. За время нашей работы я почти не видел его в состоянии страха перед будущим или опасений, побуждающих принять дополнительные меры предосторожности».

29 мая 1990 года Ельцин был избран председателем Верховного Совета РСФСР (535 голосов «за», 502 — «против»).

Он заявил, что выходит из «Демократической России». Он обещал быть выше партийных пристрастий. Когда он станет президентом, его много раз станут уговаривать создать для себя президентскую партию. Он будет отказываться.

Принимая поздравления, Борис Николаевич сказал депутатам:

— Я не даю клятвы, но я твердо обещаю вам во имя России, во имя людей и народов, которые живут на ее территории, во имя нашего с вами единства не жалеть ничего — ни здоровья, ни времени, работать столько, сколько понадобится для того, чтобы нам выйти из кризисного состояния и все-таки вывести Россию к лучшим временам...

31 мая вечером Ельцин приехал в Белый дом, пришел в свой новый кабинет. Там его ждал Воротников. Виталий Иванович записал в дневник:

«Беседа была спокойной, доброжелательной. Он более эмоционален, чем обычно. Явно удовлетворен такой непростой, но все-таки победой. Речь пошла о структуре аппарата Верховного Совета, имеющихся вакансиях, которые мы не заполняли, имея в виду необходимое обновление кадров...

О правительстве. Намечена серьезная реорганизация. О председателе — я рекомендовал A.B. Власова. Он положительно отозвался о нем, но поинтересовался, как я отношусь к кандидатурам Воронина и Силаева. Я, как бывший авиационник, поддержал Силаева...

Б.Н. Ельцин посетовал, что М.С. Горбачев не поздравил его с избранием. Сказал, что хочет отбросить Личные обиды и работать. Но шаги должны быть взаимными, с обеих сторон, подчеркнул Ельцин. Спросил, какая система охраны, я рассказал. Три офицера, в том числе один старший. Кто помощники? Было трое, сейчас остался один, двое ушли на пенсию...

Говорили примерно час сорок. Затем я провел его по помещениям. Показал где, что и как. Попрощались, и я ушел. Естественно, что никаких бумаг, материальных ценностей, описей и т. п. я не передавал. Так как в моем ведении ничего не было. Это дело материально ответственных лиц. А все документы — указы, постановления и т. п. — находятся в действии. Поэтому одному передавать, а другому принимать — нечего».

На следующий день Ельцин и его помощник Лев Суханов принялись осваивать новые апартаменты и новую работу.

Простодушный Суханов не выдержал:

— Смотрите, Борис Николаевич, какой кабинет отхватили!

Ельцин разные кабинеты видел. Он-тο о другом подумал: «Ну и что дальше? Ведь мы не просто кабинет, целую Россию отхватили».

— Какой, хомут, — сказал Суханов, — вы себе, Борис Николаевич, повесили на шею. Хватит ли сил?

— Должно хватить, — отвечает он. — Хотя, чтобы вывести Россию из этого состояния, может и десяти жизней не хватить.

Ельцин даже и не предполагал, что его прогноз окажется таким точным.

Глава 10. ПЕРВЫЙ ПРЕЗИДЕНТ РОССИИ

12 июня 1990 года утром на первом съезде народных депутатов поименным голосованием была принята Декларация о государственном суверенитете Российской Федерации. Декларация предусматривала приоритет республиканских законов над союзными. «За» высказались 907 депутатов, «против» — всего 13, воздержались — 9.

12 июня было объявлено праздничным днем.

В декларации о государственном суверенитете не было ни слова о выходе из состава СССР. Но в пятой статье провозглашалось верховенство российских законов над общесоюзными. И этот принцип все поддержали.

Дело в том, что в борьбе с Ельциным Горбачев решился на очень опасный шаг — поднять статус автономий внутри РСФСР до статуса союзных республик. Верховный Совет СССР 26 апреля 1990 года принял даже соответствующий закон.

На территории России два десятка автономий, если бы они получили равные права с самой Россией, РСФСР оказалась в очень странном положении. Именно поэтому, стараясь привлечь автономии на свою сторону, Ельцин сказал в Уфе, что Башкирия может взять столько власти, сколько она «проглотит», а в Казани, что Татария получит столько власти, сколько сможет «переварить».

Декларация 12 июня воспринималась как защитная мера, которая должна была спасти Россию от распада.

За декларацию голосовали и коммунисты, и демократы, и сторонники Ельцина, и его яростные противники. Все хватались за соломинку — положение в стране становилось все более отчаянным. Казалось, что если нельзя спастись всем вместе, то надо по крайней мере спасти себя.

Декларацию о суверенитете поддержал и главный противник Ельцина Иван Полозков, который вскоре станет первым секретарем ЦК компартии РСФСР.

Валентин Купцов, один из будущих руководителей российской компартии и яростный оппонент Ельцина, говорил тогда:

— Моя личная оценка: принятие Декларации о суверенитете — главный итог работы первого съезда народных депутатов Российской Федерации. Важно, что этот принципиальный документ поддержан практически всем народом России...